При жизни принцесса Уэльская Диана была одним из центральных персонажей мировой светской хроники, не более того. Но ее нелепая гибель, похоже, будет иметь серьезные последствия для политической системы Британии. И не только Британии.
Смерть принцессы Дианы окружена множеством неясностей и недоразумений. Согласно наиболее распространенной версии, один из фотографов на мотоцикле обгонял Mercedes Дианы, так что водитель вынужден был взять влево и врезался в столб. Однако фотографы утверждают, что в момент аварии были далеко позади, а чемпион мира по мотоспорту Макс Бьяджи заявил, что обогнать на мотоцикле едущий на такой скорости автомобиль, да еще в туннеле, невозможно.
На какой именно скорости — тоже вопрос. Стрелка разбитого спидометра остановилась вблизи отметки 200 км/час, а длина тормозного следа указывает на то, что в момент столкновения скорость была около 130 км/час.
Анализ крови ведшего лимузин шофера показал уровень алкоголя, втрое превышающий допустимый. Но все знавшие Анри Поля единодушно утверждают, что он вообще не пил, и уж тем более не мог сесть за руль пьяным. И уже некий новозеландский судебно-медицинский эксперт предложил объяснение, как это могло случиться и под влиянием каких ферментов анализ мог оказаться ложным. По одним сообщениям, у водителя не было лицензии, по другим — не только была, но он еще и дважды прошел обучение на мерседесовских курсах в Штутгарте.
По словам представителя компании Mercedes-Benz, избежать гибели в такой аварии почти невозможно, чудо, что охранник принцессы остался жив. Однако, по мнению других экспертов, будь Диана пристегнута, она бы не погибла...
В общем, похоже, что обстоятельства смерти Дианы для публики будут еще долго оставаться весьма смутными. Гораздо более отчетливо уже сейчас представляются ее последствия.
Вы, жалкою толпой стоящие у трона...
Смерть принцессы Уэльской, разумеется, потрясла британский королевский дом. Королева, принц Чарльз — бывший муж Дианы, другие члены королевской семьи, надо полагать, скорбят. Но настоящий шок в Виндзорском дворце вызвала не гибель матери наследника престола, а то, как отреагировали на смерть Дианы англичане. Такая реакция, судя по всему, была для королевской семьи совершенно неожиданной.
Проститься с Дианой ежедневно приходили сотни тысяч людей, за похоронной процессией наблюдало около двух миллионов. По свидетельству прессы, такого всплеска эмоций в Британии не было никогда. "Казалось, — пишут газеты, — что это не англичане, а итальянцы". Траурная церемония затмила и похороны короля Георга VI, умершего в 1952 году, и прощание с национальным героем — Уинстоном Черчиллем — в 1965-м.
Перед похоронами пресса буквально набросилась на "черствую и бессердечную Виндзорскую династию". Газеты с негодованием писали, что "вот уже сутки прошли, а королева заперлась в своем загородном замке и до сих пор не сделала официального заявления". Причем не только газеты бульварные, но и совершенно респектабельные, те, что всегда поддерживали монархию.
The Times, например, резко обвинила королеву в отказе приспустить в знак траура флаг над Букингемским дворцом (по протоколу флаг над резиденцией не может быть приспущен, так как является символом британской монархии): "Бывают времена в истории, когда правила ничего не значат, сейчас для британской монархии именно такое время. Королева не поняла чаяний британцев, а это может превратить равнодушие к монархии в негодование".
Daily Mail: "Королевский дом все меньше понимает, что нужно народу. Теперь стало ясно, что он правит не той страной, в которой мы живем". The Independent: "Монархия превратилась во врага народа, принц Чарльз должен отказаться от престола, чтобы со смертью королевы умерла и британская монархия". Некоторые газеты по сути обвиняют королеву в смерти Дианы — они пишут, что, если бы после развода за ней сохранили королевскую охрану, она бы не погибла.
Не остались в стороне и мастера культуры. Известный историк Рой Стронг, бывший директор Национальной галереи, сказал, что если теперь королевская семья не повернется от протокола к народу, то монархия в Британии не выживет. Знаменитая английская писательница Барбара Картленд призвала сограждан: "Забудьте о монархии".
Явно под давлением прессы и общественного мнения Букингемский дворец повысил статус похоронной церемонии, увеличил время прощания с Дианой и втрое удлинил маршрут похоронной процессии. А столица одной из британских колоний — острова Монтсеррат, которую выстроят заново после недавнего извержения вулкана, будет теперь называться Порт Диана.
Королевскую семью в Англии, конечно, не всегда хвалили, скандалов было немало. Но такой резкой и единодушной атаки прессы — от самой желтой до самой умеренной — еще не было. Диану же все газеты — от желтых до умеренных — называют народной принцессой, без кавычек.
Даже ирландские террористы, которые ничего английского не любят, оказывается, любили принцессу Диану. "Мы относились к ней с глубокой симпатией и никогда не планировали против принцессы терактов", — заявил их лидер Джерри Адамс.
Народная принцесса
Неожиданная и эмоциональная реакция на смерть Дианы, на "черствость Виндзорской династии" отражает глубокие изменения в отношении англичан к монархии, изменения, бывшие долгое время незамеченными и вдруг ставшие явными.
Британская королевская династия разительно отличается от остальных правящих домов Европы. На материке с течением времени члены правящих династий превратились или в опереточных персонажей, как, например, в Монако, или в ничего не значащий рудимент, почти незаметный, присутствующий только на страницах светской хроники на равных правах с кинозвездами, топ-моделями и спортсменами, а так — нужный лишь для некоторых официальных церемоний. В Британии все иначе. Королева, конечно, давно уже не управляет страной, но в остальном все осталось как в елизаветинские времена. Детальный протокол, строгое соблюдение традиций и, главное, члены королевской семьи — над страной, с монархических вершин взирающие на подданных, а не разгуливающие по городу в простых костюмах, как какой-нибудь король шведский, или катающиеся на водных лыжах, как монакская принцесса.
Диана же нарушила королевский стандарт. Никакой отстраненности у нее не было — наоборот, принцесса Уэльская вела себя как публичный политик, стремящийся к популярности. Она давала откровенные интервью о своей жизни, не противилась выходу книги, в которой была подробнейшим образом изложена история развода с Чарльзом, ездила по свету, пожимала руки больным СПИДом, боролась за запрет противопехотных мин.
И даже собиралась стать действующим президентом (а не покровителем, как положено члену королевской семьи) британского фонда борьбы со СПИДом. В значительной степени ее усилиями, а не только усилиями прессы, члены королевской семьи превратились в сознании многих подданных в героев мыльной оперы.
Диана стремилась к популярности и получила ее — стала народной принцессой.
Дело, видимо, в том, что изменилась Англия, Соединенное Королевство приблизилось к Европе, социальный запрос "на монархию" стал другим. Новому отношению англичан к монархии Диана соответствовала больше, чем кто-либо другой из королевской семьи. По словам газеты The Independent, "Диана стала принцессой другой Англии".
Трудно, конечно, ожидать, что Британия скоро станет республикой, вряд ли принц Чарльз последует совету журналистов и отречется от престола. Но то, что английская монархия станет теперь другой, сомнений не вызывает.
В этом смысле очень показателен отказ японского императорского дома прислать представителя правящей семьи на похороны Дианы. Японцы еще не дожили до народных принцесс, и император не скоро станет там публичным политиком.
Коллективный терминатор
События, разворачивающиеся вслед за парижской автокатастрофой, дают основание скорбеть не только по несчастной Диане и незадачливой королевской фамилии.
Сразу же после гибели Дианы во всем мире стал обсуждаться вопрос о недопустимости вмешательства репортеров в частную жизнь, о "журналистах-убийцах". Некоторые журналы уже отказались от услуг фотографов-папарацци. Издатель датского Se og Hoer, например, заявил, что журнал больше не будет публиковать фотографий, сделанных без разрешения персонажа, и надеется, что другие издания последуют его примеру. Американские универмаги перестали продавать таблоиды со статьями о личной жизни знаменитостей. Деятели культуры негодуют. Катрин Денев, Сильвестр Сталлоне, Том Круз призвали принять суровые законы против бессовестных папарацци.
Откликнулись и политики. Министр культуры Франции Катрин Тротман (она же пресс-секретарь правительства) считает необходимым принять закон "о защите частной жизни". Канцлер Коль послал британскому премьеру Блэру телеграмму с предложением вдвоем обсудить меры по защите от журналистского бесчинства. Британский комитет по делам прессы "может и должен серьезно подумать об этой проблеме", заявил его глава лорд Уэйкхем. Сенатор от Калифорнии Чарльз Кальдерон выдвинул законодательную инициативу — вообще запретить репортерам приближаться к знаменитостям. Парламентская ассамблея Совета Европы уже несколько дней как разрабатывает проект европейской конвенции о частной жизни. Европарламент настаивает на немедленном обсуждении вопроса о вмешательстве журналистов в частную жизнь, пересмотре соответствующего законодательства всех стран ЕС и введении единых правил поведения журналистов.
Казалось бы, скандал должен миновать те страны, где вопрос о чрезмерной свободе слова не может быть поставлен столь же остро, как в Европе. Ничуть не бывало. Чем дальше от Европы — тем громче отклики. Президент Бразилии предложил журналистам — пока добровольно — пересмотреть "нормы допустимого". Эдуард Шеварднадзе заявил, что демократия не означает права вторгаться в частную жизнь. Власти Сингапура готовы немедленно принять ограничительный закон о прессе.
Ну а там, где никакой свободы прессы нет вовсе, реакция такая: "ваша свободная пресса — это агрессивный монстр" (Пакистан), "Диану убили не конкретные репортеры, а жестокая и бессердечная западная 'свободная пресса'" (Китай), "свобода прессы — это свобода охотиться на людей" (Малайзия)...
Западной прессе, разумеется, ничто не угрожает. Возможно, будут приняты "правила для папарацци" и принцесса Монако будет подписывать разрешения на вторжение в свою частную жизнь. Возможно, Европарламент примет кодекс поведения журналистов и страны ЕС будут долго спорить о национальных особенностях допустимого. Но фундаментальные ограничения свободы печати здесь просто невозможны.
Гораздо хуже ситуация в странах переходных, к свободной прессе только привыкающих, в том числе и в России. Здесь представители власти, которые независимую журналистику не любят гораздо больше, чем любят принцессу Диану, с удовольствием ухватятся за повод окоротить прессу. Тем более если на Западе будут приняты хоть малейшие ограничения — не отставать же от цивилизованного мира! И речь, скорее всего, пойдет не о вмешательстве в частную жизнь принцесс и кинозвезд. Ведь у депутатов и правительственных чиновников тоже есть частная жизнь, которая очень часто трудноотделима от служебной. Как, например, квалифицировать потасовки в зале заседаний Думы или банальное воровство и мздоимство?
АНДРЕЙ МИХЕЕНКОВ