СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ ПЕРЕШЛА НА НОВОЕ ЛЕТОИСЧИСЛЕНИЕ. 18 МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК ИЗ 9 СЕНТЯБРЯ 1997 ГОДА ШАГНУЛИ В 86-Й ГОД ЧУЧХЕ, 9-Й МЕСЯЦ, 9-Й ДЕНЬ. ПРАВИТЕЛИ КОРЕИ НЕ ХОТЯТ ИМЕТЬ С ВНЕШНИМ МИРОМ НИЧЕГО ОБЩЕГО — ДАЖЕ ВРЕМЕНИ.
Решение было принято центральными органами власти по случаю 49-й годовщины основания республики. Новый отсчет времени начинается с 1912 года, когда родился первый президент КНДР Ким Ир Сен. Летоисчисление названо "чучхейским" в честь идеологии чучхе, так в Северной Корее называют коммунизм. Вводится оно с целью "вечного прославления революционной жизни и бессмертных заслуг великого вождя товарища Ким Ир Сена".
На состоявшемся накануне исторического перехода в новую эру заседании административного совета КНДР заместитель его председателя Хон Сен Нам призвал корейский народ победоносно преодолеть трудности на пути развития КНДР и открыть фазу нового возрождения страны. Он высказался за скорейшее объединение Корейского полуострова, подчеркнув, что "правительство и Трудовая партия Кореи и впредь намерены бороться против империализма, за самостоятельность всех стран мира и победоносное продвижение вперед дела социализма".
Несмотря на то что со дня смерти северокорейского диктатора Ким Ир Сена прошло уже три года, его сын и преемник Ким Чен Ир еще формально не занял высшие посты в партии и государстве и официально продолжает пребывать в трауре. Он не созывает заседания политбюро, пропускает сессии административного совета. Сын живет затворником, лишь время от времени выезжая на инспекции в армейские части. Его называют любимым генералом, хотя он не только не воевал, но и вообще не служил в армии. Более того, народ ни разу не слышал живого голоса Ким Чен Ира. Его редкие выступления зачитывают дикторы. Подданные не могут приближаться к живому богу, а тем более наслаждаться его речами — такой обычай сложился в Корее еще в феодальные времена.
В стране, которую почти пятьдесят лет назад правители изолировали от мира, что-то происходит. Но что именно, является загадкой, разгадать которую пытаются эксперты-аналитики, дипломаты, шпионы и помешанные на тайнах династии Кимов политологи. Стороннему наблюдателю порой кажется, что из-за колючей проволоки, которую натянул вдоль всей границы КНДР "великий и любимый вождь Ким Ир Сен", начинают поступать важные сигналы. Остается только найти код, расшифровать их. Занятие это превращается в головоломку, роятся варианты, составляются комбинации — вот-вот разрозненные фрагменты сложатся в цельную картину. Но потом все неизменно рассыпается — слишком мало достоверных сведений имеют в своем распоряжении исследователи, взявшие на себя неблагодарный труд изучения северокорейской жизни.
Отправная точка ясна: режим проходит испытание на прочность. Экономический кризис, принявший за последние даже не годы, а десятилетия хронический характер, усугублен стихийными бедствиями. Линия партии на полное подчинение природы делу строительства чучхейского общества привела к экологической катастрофе. Вырубка лесов и стремительное расширение площади сельхозугодий обернулись уничтожением самих угодий — затянувшиеся проливные дожди просто смыли 40% плодородных земель страны.
Два года подряд не удается провести посевную. В стране голод, который не ощущается только в столице. По подсчетам ООН, нехватка зерна составляет 2,5 млн тонн в год. В кризисные годы в стране собирали около 5 млн, и при строгом нормировании этого хватало на то, чтобы накормить народ и армию. Сейчас же корейцы в среднем получают 320 ккал в день — в пять раз меньше, чем необходимо для нормального физического существования.
Как заявил на днях в интервью CNN Эндрю Натсиос, вице-президент World Vision, каждый седьмой житель городов и поселений на севере КНДР умер в этом году от недоедания. Ситуация в южных районах еще хуже, поскольку иностранцев туда совсем не пускают и оказание продовольственной помощи затруднено. По расчетам экспертов World Vision, в этом году в Северной Корее голод уже унес как минимум 500 тыс. жизней. Более реальная цифра — от 1 до 2 млн. По словам представителя германского Красного Креста Сузанн Ангер, детская смертность в КНДР составляет 40%.
Голод — отец революций. Экономический кризис — и это происходит в стране впервые — перерастает в политический. Не проходит и месяца, чтобы информационные агентства не приносили известие об очередном перебежчике из КНДР. День ото дня из Страны чучхе бегут все более высокопоставленные граждане. То, что случаи ренегатства возможны в самых верхних эшелонах, продемонстрировал секретарь ЦК Хван Дян Об. Своим неожиданным бегством главный идеолог чучхеизма заставил пересмотреть тезис о монолитности северокорейской верхушки. Если на такое решился не просто сановник, а ветеран, сподвижник вождя, идеолог страны, наконец, родственник Ким Чен Ира, то что в таком случае происходит в умах рядовых бюрократов и в армии, которая является главной опорой режима.
Беды последней крепости коммунизма усугубляются тем, что они совпали с переходным периодом, когда руководство страной взял в свои руки новый вождь — Ким Чен Ир, лишенный опыта и харизмы своего отца. Затянувшийся трехлетний период траура, неоформленность и, следовательно, небезусловная легитимность его полномочий дестабилизируют ситуацию в верхах. Она чревата обострением фракционной борьбы и попытками дворцового переворота.
Для Ким Чен Ира наиболее опасно недовольство армии. Пока ей хватает продовольствия. В крайнем случае она восполнит его недостаток силой. Но генералы и офицеры недовольны техническим оснащением вооруженных сил. Танкам и авиации не хватает топлива. Оборонная промышленность задыхается.
Зависимость от импортного оборудования и закрытость страны вошли в конфликт друг с другом. Старый парк станков советского и китайского производства изношен, а на ввозимом через третьи страны оборудовании из Японии, США и Европы рабочие и инженеры, изнуренные изучением бессмысленных трудов классиков чучхе, работать не могут. Половина времени, отведенного на профессиональное обучение, тратится в КНДР на обеспечение идеологического единства. Все остальные научные и технические знания признаны факультативными. Как следствие, несмотря на свирепый режим, установленный на подземных военных заводах, расположенных в горах северной части страны, оружие для армии поставляется с перебоями и качество его вызывает нарекания генералов.
Но все это для режима полбеды. Подлинная беда Ким Чен Ира в том, что старая партийная и военная "железная гвардия" считает его слабаком и изнеженным обабившимся сынком, недостойным своего отца. Ночные репетиции с молодыми танцовщицами элитного ансамбля "Пончхонбо" и пристрастие наследника к сигаретам Dunhill и коньяку Hennesy вызывают у генералов, в годы войны с Югом живших в пещерах и укладывавших в атаках своих солдат тысячами, только презрение.
Смерть семидесятивосьмилетнего министра обороны Цой Гвана, который не боялся говорить об этом вслух, дала Ким Чен Иру передышку. Престарелый маршал не стесняясь издевался над его страданиями, вызванными маленьким ростом. Специальные ботинки на толстой подошве и высоких каблуках, парикмахеры, лезущие из кожи вон, чтобы остановить при помощи импортных снадобий катастрофическое выпадение волос на голове молодого руководителя — все это подвергалось осмеянию несгибаемого Цоя.
Ушедший догонять Мао Цзэдуна и Сталина маршал не позволял Ким Чен Иру приблизить к себе верных людей и назначить их на ключевые посты в армии. Среди новых назначенцев выделяются маршал Ли Уль Соль, вице-маршалы Чжо Мен Рок и Ким Юн Чун. Правда, иметь под рукой послушных маршалов и действительно верить в их преданность — это не одно и то же. Люди в погонах в самый неподходящий момент имеют обыкновение начинать игру по собственным правилам, и главкому тогда ничего не остается, кроме как подчиниться их воле либо уйти. Как правило, из жизни.
Потому и носится Ким Чен Ир по улицам Пхеньяна в своем огромном лимузине и учит то строителей — строить, то дворников — подметать, то ученых — совершать великие открытия (руководство на месте — излюбленный пропагандистский прием его отца). Ему необходимо зарекомендовать себя твердым и решительным лидером. Как и у всех слабохарактерных людей, попытки самоутверждения выливаются в самодурство.
В Пхеньяне заезжим гостям бросается в глаза циклопическое сооружение в центре города. Оно по форме напоминает пирамиду и всей своей железобетонной массой нависает над крышами домов. Черные глазницы незастекленных окон и ржавые потеки на стенах выглядят символично для здания, призванного олицетворять будущее чучхейской страны. Гостиницу "Рюген" строили по заданию и проекту, которые поддержал лично Ким Чен Ир. Она должна была стать самым высоким зданием гостиничного типа во всей Азии. 104 этажа возвели за год, но на этом дело и закончилось — не было ни средств, ни нужды. Как подсчитали язвительные соседи с юга, за все время существования КНДР страну не посетило столько иностранцев, сколько можно зараз разместить в этой гостинице.
И все же у корейской элиты, которая стремится сейчас выжить любой ценой, нет другого выхода — она может только теснее сплотиться вокруг наследника и защититься его династийной избранностью. Как показывает история, попытки реформировать коммунизм заканчивают одним — его крахом. А это значит, что северная часть Кореи в обозримом будущем будет продолжать свое одиночное плавание вдали от других стран, цивилизаций, идей и проблем. Стена, отделяющая ее от внешнего мира, станет еще выше. Теперь вневременной и внецивилизационный характер чучхейской власти утвержден и в календаре.
ПЕТР СЕРГЕЕВ
День ото дня из Страны чучхе бегут все более высокопоставленные граждане
Беды последней крепости коммунизма усугубляются тем, что ее нынешний комендант — Ким Чен Ир — не имеет ни опыта, ни харизмы своего отца