15 октября Борис Ельцин позвонил в Думу и уговорил депутатов не отправлять правительство в отставку. Все решили, что тем самым президент нанес страшный удар лидеру КПРФ Геннадию Зюганову. На самом деле он его просто спас.
Мирное завершение истории с вотумом недоверия правительству казалось невероятным еще утром того дня, вечером которого Дума проголосовала за перенос голосования по этому вопросу. Правительство и депутаты обменивались угрозами, демонстрируя, что никто отступать не собирается.
Лидер фракции "Наш дом — Россия" Александр Шохин пугал отставкой премьера, первый вице-спикер Владимир Рыжков предрекал роспуск Думы уже 10 октября, а Виктор Черномырдин предупреждал, что, "если у кого-то есть задача кого-то взять, подвесить и подержать", то правительство "в подвешенном состоянии работать не будет".
Им отвечал Геннадий Зюганов: "Отставка Черномырдина — его личное дело. Фракция не изменит своей позиции по отношению к правительству и на заседании палаты будет настаивать на выражении ему недоверия".
Кульминацией взаимного запугивания стал адресованный думскому начальству запрос Алексея Митрофанова (ЛДПР): "Есть ли в Думе в достаточном количестве подушки и одеяла?". Обладающий живой памятью председатель Думы Геннадий Селезнев уточнил: "Одеяла должны быть пуховые". Вице-спикер Артур Чилингаров успокоил: "В Думе есть все необходимое на случай чрезвычайной ситуации".
Одеяла не понадобились. Правительственно-парламентский кризис был разрешен за полчаса.
Это сделал Борис Ельцин. Позвонив Геннадию Селезневу прямо во время обсуждения вопроса о вотуме недоверия, президент попросил депутатов "не доводить вопрос до отставки правительства". В обмен он заявил о своей готовности к активной работе в "совете четырех" (Ельцин, Черномырдин, Строев, Селезнев) и к проведению круглого стола с участием оппозиционных движений.
Выслушав сообщение Селезнева о разговоре с главой государства, оппозиция взяла недельный тайм-аут. Легкость, с которой фракция КПРФ согласилась на компромисс, вызвала в думских кулуарах вопрос: а может, коммунисты на самом деле и не собирались выражать правительству никакого недоверия?
Вопрос вполне закономерный. По сути дела, ничего, кроме заверений Ельцина в выразительном исполнении Селезнева, депутаты на заседании не услышали. Но вотум умер. Несмотря на то что лидеры думской оппозиции неоднократно заявляли, что верить словам президента они не приучены, Геннадий Зюганов на удивление серьезно отнесся к обещаниям Бориса Ельцина. Откуда-то с левого фланга была запущена такая версия: искушенные коммунистические политики внезапно разжалобились только из-за того, что Ельцин впервые не стучал кулаком по столу, а заговорил с ними "человеческим" языком. В это трудно поверить. Эмоции — удел политических аутсайдеров, но не серьезных игроков, к которым относятся лидеры КПРФ.
Короче, есть все основания подозревать, что Зюганов и не собирался выражать кабинету недоверие. Тем более не собирался этого делать довольный своей стремительной парламентской карьерой Селезнев.
Вопреки бытующему мнению, история нынешнего вотума началась не 8 октября, когда депутаты-коммунисты поставили свои подписи под требованием обсудить вопрос о недоверии кабинету, и, конечно же, не 14 октября, когда совет думы включил вопрос в повестку дня. В промежутке между этими двумя событиями, 10 октября, Дума отправила представленный правительством проект бюджета в трехстороннюю комиссию (правительство--Дума--Совет федерации). За это решение проголосовали все фракции, кроме "Яблока". Иными словами, парламент согласился работать с бюджетом. Спрашивается, какой смысл депутатам вести торг с правительством, которое они собираются отправить в отставку? Стало быть, или с бюджетом, или с вотумом Дума лукавит. С чем же именно?
Обратим внимание, заседание бюджетной комиссии состоялось 15 октября, когда по логике событий всем должно было быть не до этого. Совершенно очевидно, что, согласившись 10 октября на формирование трехсторонней комиссии, фракция КПРФ фактически сделала выбор в пользу закулисных договоренностей с правительством. При всем тяжелом генетическом наследстве компартии ее руководство не таково, чтобы отправлять в отставку тех людей, с которыми оно намерено заключить сделку.
Заявка на обсуждение вотума недоверия была широкомасштабной политической акцией, призванной скрыть от коммунистических масс желание руководства КПРФ вести диалог с правительством не на улицах, а в уютных парламентских и правительственных кабинетах (подробнее см. Ъ #37, с. 18). Причина для этого была достаточно веской — пленум ЦК КПРФ 18 октября. На нем радикальное крыло партии твердо намерено было дать бой Зюганову и его сторонникам, важнейшими из которых являются Анатолий Лукьянов, Алексей Подберезкин и Геннадий Селезнев.
Ортодоксальные коммунисты требуют от руководства партии прекратить "проведение соглашательской политики" и отказаться от превращения партии в "ответственную и конструктивную оппозицию", как это было сформулировано прошлой осенью. Недовольство ортодоксов вызывает и появление у КПРФ новых идеологем, например "союз с национально ориентированным капиталом".
Раздражение коммунистических начальников среднего звена вызывает то, что Зюганов все больше и больше теряет репутацию политика, который ведет коммунистов от победы к победе. Действительно, за последний год лидер КПРФ только проигрывал. Зюганов заключает соглашение с правительством по бюджету-97 — кабинет не выполняет ни одного своего обещания. На губернаторских выборах КПРФ заставляет региональные организации отказаться от своих выдвиженцев в пользу проходных кандидатов, заявляющих о своей народно-патриотической ориентации,— новоиспеченные губернаторы, кто раньше, кто позже, объявляют себя свободными от всех обязательств перед коммунистическими ячейками и партией в целом. Красный губернатор Юрий Лодкин, например, назвал возможную отставку правительства "несвоевременной" и охарактеризовал акцию с вотумом как "пагубную".
Многие функционеры полностью поддерживают модернизацию идеологического багажа, однако считают абсолютно неверной избранную тактику соглашений и компромиссов. Один из "модернистов" объяснял корреспонденту Ъ пагубность зюгановской тактики следующим образом: "Мы играем в шашки с противником, который умеет это делать на несколько порядков лучше, и естественно проигрываем. А надо взять дубинку, отойти на пару шагов в сторону и помахать ей. Но только так, чтобы никого не задеть, а то голову свернут".
Перед Зюгановым замаячила нешуточная угроза: внутренние оппозиционеры КПРФ в критике руководства партии могли временно объединиться. Поэтому на пленум лидер коммунистов должен был прийти с убедительной политической победой. Вотум недоверия правительству в этом качестве ему бы вполне подошел.
Беда в том, что вслед за этим мог последовать роспуск Думы, а это Зюганова никак не устраивало: несмотря на бодрые утверждения партийных аналитиков, что на новых выборах коммунисты сформируют в Думе еще большую фракцию, на самом деле опросы демонстрируют пугающе устойчивый рост в регионах популярности Александра Лебедя. А у него с КПРФ пересекающийся электорат.
Кроме того, обороняясь, Кремль загодя приготовил для коммунистов страшилку. В администрации президента прорабатывался план действий, по которому Дума была бы распущена, а новые выборы не проведены. Провернуть это дело не так уж сложно. В Конституционном суде уже полгода лежит запрос о соответствии закона о выборах депутатов Государственной думы Конституции — поводом послужил 5-процентный барьер. Делу можно дать ход, а выборы без закона проводить нельзя.
Была ли утечка информации об этом плане пропагандистским шагом или власти действительно прорабатывали такой вариант, сейчас неизвестно. Но письмо нашло адресата. Тем более что и тайно, и явно коммунистам намекали: "Выборы могут не состояться, вы останетесь на улице".
КПРФ как партия выжила бы и в этих условиях, однако политический вес Зюганова как политика парламентского, а не уличного резко снизился бы. Именно поэтому он и его сторонники были заинтересованы в таком варианте, при котором Дума осталась бы в целости и сохранности, а делегаты пленума обрели чувство глубокого удовлетворения.
И вот здесь интересы Зюганова и правительства совпали полностью. Во-первых, кабинет крайне заинтересован в скорейшем рассмотрении ряда законодательных актов (бюджет, программа приватизации на 1998 год, новый перечень месторождений, подпадающих под действие закона о соглашениях о разделе продукции и т. д.). Принять законы может, разумеется, только Дума. Во-вторых, Геннадий Зюганов вполне устраивает власть. Лучше иметь дело с привычным оппонентом, с которым премьер давно научился находить компромиссы, чем с неведомым ортодоксом. Короче, правительству нужно было, чтобы Зюганов остался у руля, не меньше чем ему самому.
Между тем ситуация обострилась. "Яблоко" — единственная фракция Думы, которая в принципе была готова вотум недоверия поддержать,— отказалась голосовать за коммунистический проект постановления о недоверии кабинету. Это практически ставило крест на всей затее. Зюганов оказался на краю пропасти.
Лидера КПРФ спас президент Ельцин.
Прямо во время дебатов он позвонил Селезневу. Потом перезвонил еще раз. Что он сказал, мы уже знаем. Записав в блокнот, Селезнев исправно зачитал призыв Ельцина жить дружно. Зюганов потребовал объявить перерыв — для того чтобы фракции могли обсудить обращение Ельцина. После перерыва выяснилось, что Зюганову нужно посоветоваться еще и с организациями, входящими в Народно-патриотический союз России (а их, по утверждению лидера КПРФ, около двухсот). И голосование по вотуму было перенесено на неделю — то есть на после пленума.
Получив благодаря Ельцину возможность красиво отступить, Зюганов тут же представил это своей победой. В итоге перед пленумом лидер КПРФ получил набор козырей — согласие президента на пресловутый круглый стол, назначенную на определенную дату встречу "совета четырех", неофициальное обещание Кремля пустить оппозицию на ТВ и, наконец, подчеркнуто уважительный тон Ельцина.
Несмотря на очевидную декларативность всех обещаний президента, от вотума недоверия правительству Зюганов получил бы значительно меньше.
МАРИЯ ПАРФАНОВИЧ
Пока правительство готовилось к отставке, депутаты интересовались, хватит ли в здании на Охотном ряду стеганых одеял и провизии
На пленум ЦК КПРФ Зюганов должен был прийти с убедительной политической победой. Вотум недоверия правительству ему вполне подходил
Вместо вотума Зюганов получил декларативное согласие президента сотрудничать с оппозицией, данное в подчеркнуто уважительном тоне