7 июня ФСБ России объявило о поимке одного из самых одиозных лидеров вооруженного подполья на Северном Кавказе Али Тазиева по кличке Магас, бывшего ингушского милиционера. Что это означает для Ингушетии, корреспонденту "Власти" Мусе Мурадову объяснил президент республики Юнус-Бек Евкуров.
"Пускай идут на амбразуру, погибают за родину"
Поймали Магаса. Теперь с теми, кто на тебя* покушался год назад, 22 июня, покончено?
Нет. Остался еще один негодяй, это Доку Умаров. Когда его поймают и осудят, тогда можно сказать, что точка там поставлена.
За Магасом охотились давно. Поймали уже после покушения на тебя. Тут есть какая-то связь? Может, сыграло роль, что этот бандит стал твоим личным врагом?
Здесь надо в принципе понимать работу спецслужб. Такие главари, как Магас, по желанию в течение недели или двух недель не задерживаются, не могут быть ликвидированы или пойманы. Поимка Магаса еще раз доказывает, насколько профессионально работают наши спецслужбы. Очевидно, что это результат работы не только последнего года, а предыдущих лет тоже. Все, что нарабатывалось оперативниками, это все в копилку вкладывается и потом выстреливает. Конечно, бесспорно и то, что теракт был по мне, и очень плотно работала следственно-оперативная группа, очень плотно работали все оперативники всех спецслужб, это тоже ускорило выход на результат, который сегодня есть.
А как его поймали?
Я пока не хочу это озвучивать, для этого есть компетентные органы, которые тогда, когда надо будет, все скажут.
Чего стоит ожидать после задержания Магаса? Подполье исчезнет?
С поимкой Магаса полностью подполье не исчезнет и беспорядки не прекратятся. Надо быть готовыми к тому, что, может быть, боевики даже активизируются. Им же надо показать, что они есть, что с поимкой лидера они не исчезли. Однако, что бы там кто ни хотел показать, поимка Магаса — это существенный успех, и дело даже не в том, что нейтрализовали опасного бандита, главаря, а дело в том, что он носитель очень важной информации. Эта информация поможет спецслужбам расставить точки и по ранее раскрытым делам, по многим совершенным преступлениям и расставить точки по многим пособникам банд подполья.
У Магаса были пособники среди чиновников?
Конечно. Это те, кто платил, кто поддерживал, содержал. В последние годы об этом многие говорили — и генпрокурор, и глава следственного комитета, и глава ФСБ России, и руководитель МВД Рашид Гумарович (Нургалиев.— "Власть") не раз подчеркивал, что многие чиновники платят дань, многие бизнесмены платят дань.
И ныне действующие чиновники платили?
Я не могу утверждать, что ныне действующие чиновники точно платили, но отрицать этого тоже нельзя.
А за что платили чиновники?
За то, что им позволяют спокойно находиться на должности или спокойно воровать.
А что, боевики мешают воровать?
Они не мешают воровать, они, наоборот, приветствуют это, чтобы получить средства для терроризма.
То есть у коррупционеров и боевиков кооперация?
Конечно. Любая деятельность должна финансироваться. А террористическая деятельность должна особо финансироваться: надо содержать всю эту банду, платить деньги, покупать машины, оружие, взрывчатку. Конечно, на это большие деньги нужны. Раньше много средств поступало из-за границы, но сегодня спецслужбы работают в этом плане очень плодотворно, финансовые потоки перекрыты. Поэтому боевики искали источники финансирования уже внутри республики.
Сколько чиновники отдают бандитам?
Я думаю, по-разному. Если чиновник воровал какие-то деньги или участвовал в какой-то коррупционной схеме, я думаю, что 20-30% он отдавал. Это большие деньги. За это надо жестко наказывать. Чтобы никому не было повадно платить деньги бандитам, которые уничтожают твой народ.
Чиновников, возможно, ставят перед выбором: жизнь или кошелек...
Пусть пишут заявление и идут домой. Или же пускай идут на амбразуру, погибают за родину. Но не платят деньги, чтобы убивали твой народ. Это не оправдание: жизнь или кошелек. Это что означает? Я буду платить деньги, а моего соседа, который ни в чем не виноват, будут убивать. Или милиционера, который получает 3, 5, 8, 10 тыс. рублей, убьют за то, что этот негодяй чиновник украл деньги. Так получается? Так нельзя. Это не подход. Тем более не наш, не вайнахский подход.
"Власть всегда чувствует себя устойчиво и спокойно, когда есть милиция"
Почему милиционеров убивают?
Милиционер — это фундамент закона, фундамент власти. Вот когда правоохранительная система, в том числе милиция, основа этой милиции прочная, никто не посмеет нарушать закон. Потому что в любом случае милиция поддержит порядок. Власть всегда чувствует себя устойчиво и спокойно, когда есть милиция, когда милиция очень хорошо работает. Когда милиционеров безо всякой причины отстреливали, то это делали только для того, чтобы люди боялись работать в милиции.
А какой смысл боевикам устрашать милицию? Они же не претендуют на то, чтобы легализоваться, прийти к власти?
Отсутствие милиции создает им все преференции на территории, они спокойно перемещаются, спокойно ездят.
А сколько там федеральных сил?
Дело не в этом. Федеральные силы тоже не могут все перекрыть, это раз. А во-вторых, сама местная власть уже рушится, она не может поддерживаться федеральной милицией, она должна поддерживаться местной милицией. Власть так должна быть выстроена.
Если война идет среди своих, то это гражданская война?
Нет, это не гражданская война. Это попытка устрашения населения, это попытка повлиять на ситуацию с помощью своей силы, в том числе доказать, что наличие милиции на территории для них не барьер. Сейчас многие жители думают: что это за милиция, которая сама себя не может защитить, как она нас защитит?
А есть смысл говорить с этими людьми, которые там, в подполье? Спросить у них: чего вы хотите, зачем вы это делаете?
Контакты есть, работа в этом направлении идет. Она не может быть озвучена по ряду причин. И тот, кто идет на контакт, он не может просто так сидеть и рассказывать. Многие встают на путь исправления. Надо понимать, что был период, когда были религиозные фанатики, которым внушили, что так неправильно, а так правильно. Это было в большом количестве. Потом этот период закончился. Когда те, кто по религиозным причинам туда ушел, увидели, что те, кто стоит во главе,— это просто бандиты, рэкетиры, они разуверились в этой как бы идеологии. Но многие там остались, потому что погрязли в крови, погрязли в шантаже, их повязали. И на них есть информация. Вот когда ликвидируется какая-то банда боевиков, она всегда находится, эта информация,— на флэшках, на фотографиях, на разных носителях, там, где показывается именно участие этого человека в банде, участие в расстрелах, в разбоях, еще в чем-то. Его повязали. Он знает, что ему уже невозможно оттуда выйти. Я с такими людьми в прошлом году говорил и в этом году провожу беседы, они выходят, родственники приводят, мы разговариваем, ищем варианты через ФСБ, МВД, как можно их из этой среды вывести.
Кто вышел в результате из леса?
В этом году таких только четыре случая, а в прошлом году их было шестнадцать. Эта работа сейчас идет. И я скажу еще раз, я это все время подчеркиваю: силовые акции — это 1%, а 99%, конечно, должна быть профилактика, должны быть разговоры, нужно максимально вытягивать людей оттуда. И конечно, надо спрашивать: чего вы хотите? Вот сегодня мне один из них рассказывал...
Боевик рассказывал?
Да. Вы же, говорит, все равно скажете, что я сумасшедший, я и сам скажу, что я сумасшедший, потому что чего я могу хотеть, когда у нас там есть мечети, все есть, все, что не снилось даже самым рьяным арабским исламским государствам? Поэтому, конечно, говорит, что сегодня рассказывать вам, чего я хочу. Просто случилось так, я там оказался, в этой среде, и я просто не знаю, как выйти.
"Наши милиционеры — это ангелочки по сравнению с американскими"
А действия федеральных силовиков ты как оцениваешь? Многие правозащитники убеждены, что их неправомерные действия пополняют ряды боевиков.
Когда президент страны Дмитрий Анатольевич Медведев собирал общественников, там, в частности, выступал от Ингушетии представитель "Мемориала" Тамерлан Акиев, и он высказал такое предположение, что вот якобы президент республики хороший парень, а вот спецслужбы, ФСБ и все остальные, не слушая его, что-то там творят.
Ну на самом деле такое мнение существует...
Это совершенно не так! Есть оперативный штаб на территории республики, есть руководитель оперативного штаба, это начальник ФСБ по Республике Ингушетии. Силовики и особенно ФСБ, я подчеркиваю, проводят максимальную профилактику. Именно ФСБ, прежде чем провести какую-то спецоперацию, всегда мне, президенту, докладывает и главам администрации сообщает о планируемой операции.
То есть федеральные силы подконтрольны тебе?
Это бесспорно.
Все спецоперации согласовываются?
Без согласования ничего не проводят.
Тем не менее есть факты чрезмерного применения силы.
Когда есть информация, что в каком-то доме скрывается боевик, у которого есть пояс смертника, и когда в ходе задержания этот пояс может взорваться, то действовать приходится решительно. Все равно силовики говорят: вытащите всех детей и всех женщин оттуда. А потом туда заходят. Да, дверь могут выломать, могут окно выбить. Это же не только в Ингушетии или на Кавказе. Посмотрите любые съемки, даже по центральному телевидению, посмотрите, когда наркоманов, например, задерживают — там что, соблюдаются права человека? Посмотрите американские боевики, даже хронику американскую или любую мировую, посмотрите, в арабских странах что творится.
В Америке, если полицейский позволил себе распустить руки или кому-то что-то сделать, потом очень круто разбираются с этим.
Вот ты зря так говоришь. Ты спроси у наших милиционеров, которые ездили на стажировку, и сейчас ездят, в Америку. Наши милиционеры — это ангелочки по сравнению с американскими. Это раз. Во-вторых, наш человек может себе позволить по отношению к милиционеру любые гадости, хамство. Наш может позволить даже камни кидать в милиционеров. А там посмеет пусть хоть руку поднять — он будет тут же уничтожен. И никакой суд не скажет, что этот милиционер неправ. Понимаете, мы приучили граждан к тому, что они могут по отношению к нашей милиции творить что хотят. И в этом виноваты не милиционеры и не эти граждане, а, в общем, политика виновата, когда каждый, кому не лень, может обхаять милиционера...
А почему руководство МВД России настояло на назначении руководителя республиканской милиции со стороны? Не доверяют?
Ну нет у нас на сегодняшний день за пазухой того, кто мог бы именно в этой ситуации подойти на эту должность. Потому что сегодня стоит вопрос не столько борьбы с бандитизмом, терроризмом, сколько профилактики правонарушений, обучения, подготовки, создания системы МВД — той, которая была потеряна. И я думаю, что сейчас Виктор Поголов (глава МВД Ингушетии.— "Власть") сделает там что-то существенное.
"Такие, как Гуцериев, должны работать во благо своей страны"
Говорят, Микаил Гуцериев вернулся с твоей помощью.
Это неправда. Просто многие любят базарные сплетни собирать и что-то говорить...
А что плохого в этом, даже если это так?
Мое мнение, и я никогда его не скрывал, что такие, как Гуцериев, должны работать во благо своей республики, страны, чтобы не преследовали их по надуманным обвинениям. Но не моя заслуга в том, что он вернулся.
Вы с Гуцериевым встречались. О чем говорили?
Это было знакомство.
А до этого не были знакомы?
До этого я знал его с самой плохой стороны.
Это как?
Ну вор, казнокрад, нехороший человек...
В смысле, по слухам?
Да, по слухам. А после встречи я понял, что это не так. Я и без того не верил, конечно, этим слухам, но еще раз убедился, что только в личном общении с человеком понимаешь, какой он. Гуцериев совершенно преданный нашей стране человек, любящий Родину не меньше, чем мы все, вместе взятые, и готовый за нее жизнь положить.
А вы договорились об участии Гуцериева в делах республики?
Нет. Мы не говорили о делах республики, мы говорили о его возвращении домой. И я не собираюсь ни с кем, у кого есть деньги, обсуждать вопросы их участия в делах республики.
А с кем же тогда обсуждать эти дела?
Они, бизнесмены, должны предлагать варианты сотрудничества, если они любят свою республику. Почему я должен их об этом просить? Я пойду навстречу во всех делах. И многие сейчас работают по этому принципу. Я думаю, что и Гуцериев в скором времени созреет для этого.
"Ни один президент себе не позволит брать взятки"
Когда ты только начал работать в республике, ты говорил о коррупции как о самой большой проблеме. Она осталась?
Я не собираюсь утверждать, что коррупции нет, но убежден, что ее стало меньше.
Потому что президент не берет взяток?
Нет, причина не в этом. Если это назвать причиной, то что, можно сказать, что предыдущий президент брал взятки? Конечно, нет. И ни один президент себе этого не позволит.
Брать взятки?
И брать взятки, и организовывать вот такие вещи. Конечно, этого нет. Все делается за спиной президентов. И мы это прекрасно понимаем. И я сейчас сам это вижу и тоже понимаю. Просто везде — стройки, не стройки, объекты, не объекты, там, где есть хозяйственная деятельность и проходят деньги,— мы постоянно все проверяем, держим под контролем. Это, конечно, многих удерживает. И я скажу, что в этом вопросе очень хорошо помогают и прокуратура республики, и ФСБ, и МВД. Ну и плюс, конечно, самосознание граждан. Это раз. Вторая причина — на работу чиновники попадают без взяток, должности не продаются.
А есть чиновники, которых взяли на работу за деньги?
Бесспорно.
Кто может их взять за деньги, кому они дали?
А тем, кого я взял на работу бесплатно. И мы выявили такие факты, ряд людей за это уволили.
То есть ты взял кого-то на работу без взятки, а он устраивал других за деньги?
Был один случай, когда чиновник потребовал от подчиненного взятку под предлогом того, что ему надо отдать наверх.
То есть тебе?
Да. Этот чиновник сказал претенденту на должность: ну ты, мол, знаешь, как у нас в республике принято — давай плати деньги.
А как ты узнал об этом?
Ну знаешь, всякие есть методы. Было бы желание.
И что стало с этим чиновником?
Этот чиновник ушел домой. Вернул деньги тому, у кого взял. И тот тоже ушел. Они там между собой разбирались недели две.
Сколько министров тебе пришлось уволить за коррупцию?
Я специально не считал, но пять-шесть человек наберется. Может быть, даже восемь.
Тебе сейчас предлагают взятки?
Да, есть попытки, например, подарки подарить. Предлагают даже те, кого уже на работу устроили.
Дорогие подарки?
Дорогие, да. 300-600 тыс. рублей — в таких пределах.
Это к дню рождения было, да?
Ну по разным поводам. Опять же я не вижу здесь какого-то коррупционного направления.
Просто хотят расположить к себе таким образом?
Даже не расположить... Мы и так расположены друг к другу. Но я всегда помню совет отца: "Бери только то, что ты можешь вернуть назад".
И какую сумму в подарок считаешь ты возможным взять?
Ну если по закону, можно брать в пределах трех тысяч рублей, и конечно, если это подарок... Вообще, я само понятие подарка не приемлю. Я приемлю какой-то нормальный сувенир, который запомнится. Поставили на стол, и видно — вот он, сувенир от Ингушетии или от Мусы Мурадова. А подарок? Нет.
Недавно Счетная палата обнаружила сотни миллионов рублей, которые были потрачены не так или похищены...
Да, 500 млн рублей. Над этим прокуратура работает. Надо понимать, что все проверки, которые проводятся, проводятся по моей личной просьбе. И никто там ничего скрывать не собирается — это раз. Второе, я тебе тоже уже говорил, — так не может быть: я пришел, и вся коррупция прекратилась. И третье, большинство этих денег, которые там выявлены,— это я говорю не в оправдание,— это административные нарушения и еще что-то подобное. Деньги не пропали, хотя кто-то кричит, что их своровали.
"Я всегда говорю: пока я у власти, не надо вешать мои портреты"
У тебя есть оппозиция?
Оппозиция есть всегда. Не будем говорить громко — "оппозиция", но те, которые называют себя так, они есть. Они всегда есть — недовольные. Я скажу такую вещь: те, кто работает, они работают, а те, кто не работает, они всегда недовольны.
То есть оппозиция — это всегда те, кто не работает?
Да.
То есть по-хорошему оппозиции не должно быть, так получается?
Нет, по-хорошему она должна быть. И есть те, которые не реализовали себя когда-то, есть нормальные хорошие ребята, грамотные, толковые, но по ряду причин не попавшие на работу — нет таких должностей, с учетом их амбиций и их желаний.
Ну вот Магомед Хазбиев продолжает критиковать власть — так же, как он это делал до твоего прихода в республику.
Слушай, если Магомед Хазбиев любит критиковать, если для него смысл жизни — критиковать власть, я уйду, он через месяц про меня забудет, будет другой фигурант, и он его тоже будет критиковать...
Но есть же, за что критиковать власть?
Всегда есть.
Значит, должны быть те, которые критикуют?
Конечно, а никто же не говорит, что не надо критиковать. Я скажу больше: я задачу поставил, что все, что пишется про меня и про мою семью, гадости и хорошие вещи, ко мне не носите — я это вообще не читаю. А все, что пишется по критике власти,— это вода, где-то свет, где-то зарплата — это все мы проверяем, смотрим. Я недавно встречался с Магомедом Хазбиевым. Пообщались мы с ним, поговорили. Я думаю, что через неделю мы еще раз встретимся, потому что потенциал у этого человека большой.
После покушения тебя лучше стали охранять?
После покушения, когда я был в больнице, мне президент страны Дмитрий Анатольевич Медведев и председатель правительства Владимир Владимирович Путин сказали: не позволяй врагу радоваться. Конечно, существенно повысились меры безопасности. Но я надеюсь, что скоро это все отменю, когда все стабилизируется. И та мечта, которая у меня есть, сбудется
Какая?
Сесть на простую советскую "Волгу" и с одним водителем, как в старину это было, поехать по полям, по лугам, по стройкам, по всем местам, а там ждут чиновники, чтобы записать выявленные мной недостатки...
Я обратил внимание, что в кабинете у руководителя представительства Ингушетии в Москве нет твоего портрета.
И что нужно сделать? Повесить портрет? Это когда я уйду с должности или когда меня не станет, если уважали, пускай повесят. Сегодня я президент, повесили мой портрет, завтра меня сняли или я ушел, и начинают снимать мои портреты и вешать того, кто пришел? Мне этого не надо, это некрасиво, так не должно быть. Поэтому я всегда говорю: пока я у власти, не надо мои портреты вешать.
*Собеседники обращаются друг к другу на "ты" в соответствии с вайнахской традицией.