После кратковременной размолвки российский и белорусский президенты, встретившись 22 октября в Москве перед саммитом СНГ, вновь помирились. Россия в очередной раз отпустила грехи Лукашенко. Возможно, этот прием — отпустить перед тем, как проглотить — позаимствован из игры в "кошки-мышки".
Несмотря на видимую пассивность, российские власти последовательно реализуют стратегию поглощения Белоруссии. При выработке тактики им, однако, приходится учитывать специфику политической ситуации в Белоруссии.
Активная ассимиляция Россией белорусского политического и экономического пространства началось в 1993 году. Ставка была сделана на тогдашнего премьер-министра Вячеслава Кебича, который на первых президентских выборах в Минске рассматривался Москвой как наиболее подходящий кандидат. Кебич не хотел выходить из рублевой зоны; он допустил участие российского бизнеса в приватизации белорусских предприятий; постепенно Минск превращался в российский губернский город.
Вопреки бытующему мнению, объединение тогда не состоялось не из-за бурных протестов Егора Гайдара и российской либеральной общественности. Буквально в одночасье все планы смешал глава распущенной перед президентскими выборами комиссии республиканского Верховного совета по борьбе с коррупцией Александр Лукашенко. Победив во втором туре президентских выборов в июле 1994 года, он в телефонном разговоре с Ельциным подтвердил стремление к союзу с Россией. Однако тут же дезавуировал готовившийся 10 месяцев проект объединения национальных валют (предполагавший поглощение белорусского зайчика российским рублем): "Не стоит ломиться в рублевую зону, лучше следовать по этапам".
Все последующие пророссийские инициативы Лукашенко строились в соответствии с принципом "на словах — вместе с Россией, на деле — сам по себе". На протяжении всего своего президентства Лукашенко последовательно придерживался его во всех своих контактах с Россией. Им поддерживались только те экономические и политические новации, которые работали на укрепление его личной власти в республике.
С тех пор подписано более шестидесяти двусторонних меморандумов, договоров, соглашений, протоколов, конвенций, положений, заявлений и один устав Союза Белоруссии и России. Ни один из документов не работает.
Поведение Лукашенко было таким и в 1996 году, в процессе подготовки к подписанию договора о создании Сообщества двух стран. В результате этого договора была списана задолженность Белоруссии перед Россией на сумму $1,3 млрд. Неизменной позиция Лукашенко осталась и весной 1997 года, при подготовке документов о создании Союза.
Тогда министр иностранных дел Белоруссии Иван Антонович, комментируя отношение Лукашенко к происходящему, обронил фразу: "Нам бы годовщину прежнего договора пережить, а потом мы все замотаем".
И заматывают. На что Россия демонстративно закрывает глаза.
Весной 1997 года, во время обсуждения пакета документов о создании российско-белорусского Союза, Лукашенко во второй раз отверг идею объединения валют на условиях Москвы. И хотя в процессе обсуждения документов Борис Ельцин сказал, что речь идет "о создании единого государства", Лукашенко настоял на изъятии из документов предложения о вхождении шести областей Белоруссии в состав России.
Еще договором об образовании Сообщества в апреле 1996 года было предусмотрено до конца нынешнего года синхронизировать этапы и сроки экономических реформ, создать единую нормативно-правовую базу, равные возможности для ведения бизнеса. Все эти задачи были поставлены прежде всего перед Белоруссией.
Однако на практике все выходит иначе — в экономическом и политическом отношении две страны все более и более расходятся. В Белоруссии усиливается государственное регулирование экономики. Лукашенко занимается уже не только назначением и снятием председателей колхозов, но и руководителей негосударственных банков и акционерных компаний. За исключением ОНЭКСИМбанка ни один из российских банков по-настоящему не решился закрепиться в Белоруссии. Можно сказать прямо: на сегодняшний день Лукашенко является главным препятствием на пути к реальному объединению двух стран.
Однако в начале осени прошлого года, когда по требованию тогдашнего главы президентской администрации Анатолия Чубайса ключевые российские ведомства подготовили развернутый анализ состояния и перспектив российско-белорусских отношений, Москва сменила тактику. На вооружение была взята формула "чем хуже, тем лучше".
Эта политика была опробована уже через несколько недель — во время осеннего белорусского кризиса 1996 года, разразившегося сразу после референдума по поправкам к конституции (белорусская оппозиция считает его государственным переворотом, установившим режим личной власти Лукашенко). 26 ноября 1996 года, то есть через день после референдума, Виктор Черномырдин позвонил Лукашенко и поздравил его с победой на референдуме, поскольку это была, как сказал российский премьер, "реальная победа главы государства".
Очевидно, что белорусский референдум прошел с правовыми нарушениями, а легитимность нового белорусского парламента, как и новой конституции, вызывает сомнения. Но на декабрьском саммите ОБСЕ в Лиссабоне Черномырдин был единственным из европейских лидеров, выступившим в защиту Лукашенко. Евгений Примаков счел лукашенковские методы управления страной внутренним делом Белоруссии. Российский министр иностранных дел повторил эти слова в апреле 1997 года, после разгона манифестаций оппозиции и перед созданием Союза, и в августе 1997 года, уже после ареста Шеремета.
В экономическом и политическом плане Белоруссия все дальше и дальше уходит от России. Вслед за репрессивными поправками к закону о печати, которые позволяют теперь закрывать СМИ во внесудебном порядке, в республике разработан указ президента об ответственности за нарушение дисциплины. Все это просто дико для сегодняшней России.
И тем не менее Россия была главной опорой Лукашенко практически во всех его начинаниях по советизации своей страны.
Почему?
Официально российские власти объясняют свою терпимость экономической зависимостью от белорусского транспортного коридора. 42% всего торгового оборота России приходится на страны Западной Европы. 70-80% этого товарно-сырьевого потока проходит через территорию Белоруссии. Пока за белорусский транзит Россия ничего не платит. В случае ужесточения позиции Минска транзитные отчисления могли бы составить сотни миллионов долларов.
Однако на самом деле причина не в этом.
Дело в том, что либеральная Белоруссия навсегда будет потеряна для России, поскольку чем сильнее страна, тем сильнее ее тяга к независимости. Демократическая Белоруссия будет быстро инкорпорирована в систему европейской безопасности, строящейся под эгидой НАТО, включена в состав всех европейских наднациональных политических структур, охвачена программами ЕС. В результате перспектива любого объединения с Россией будет потеряна навсегда.
Сейчас Россия исходит из другого сценария будущего двух стран. В центре Европы не может долго существовать диктаторский режим. Тем более что, по мнению западного сообщества, легитимность Александра Лукашенко как президента заканчивается, согласно конституции 1994 года, летом 1999 года. Правда, сам Лукашенко иного мнения: он опирается на конституцию 1996 года (не признанную в мире) и считает, что его правление заканчивается только в 2001 году. А это значит, что с июля 1999 года Лукашенко официальными структурами Запада будет рассматриваться как самозванец.
Изоляция республики, превращение Лукашенко в невыездного президента, мягкий бойкот Белоруссии со стороны США, ЕС, международных финансовых организаций приведет к ухудшению экономической, а в дальнейшем и внутриполитической ситуации в стране.
Совершенно очевидно, что популярность Лукашенко внутри страны начнет падать с падением жизненного уровня. Консервация экономики страны в полуэмбриональном рыночном состоянии неизбежно вызовет отставание уровня жизни белорусского населения от соседей. В то же время в начале XXI века, когда начнется промышленный рост экономики, Россия выйдет на полосу обгона. Это в итоге может привести к той модели объединения, которую продемонстрировали в 1990 году ФРГ и ГДР — никакого насилия и всеобщий энтузиазм по повода слияния. Учитывая соотношение численности населения (1 к 15 в пользу России) и экономического потенциала, объединение не будет стоить России очень дорого. По крайней мере, так дорого, как обошлось германское единство Западной Германии.
Но пока, чтобы ни делал Лукашенко, Москва все стерпит. Любые обвинения в свой адрес и любые действия. Белоруссия слишком привлекательна как стратегическая цель, чтобы обращать внимание на издержки, неизбежные при ее достижении.
ВЛАДИСЛАВ ДОРОФЕЕВ
--------------------------------------------------------
Лукашенко можно слушать с открытым ртом, хотя от некоторых его фраз мутит
По просьбе Ъ психолог Галина Маркина попыталась составить психологический портрет белорусского президента, каким он предстает в публичных выступлениях.
Причина популярности Лукашенко — его доступность, его способность говорить с людьми не на птичьем языке. Его понимают. Политикам не свойственно объяснять мотивы своих поступков. А Лукашенко это умеет делать. Он не демагог, в его речи много глаголов.
Он человек диалога. В любой аудитории Лукашенко вступает во взаимодействие со слушателями и доступно объясняет мотивы своих действий.
Для политика очень важно, объясняя свои действия, говорить "я", брать на себя ответственность за происходящее. Лукашенко часто говорит "я". Практически всегда. Не "мы". Когда появляется человек, который говорит "я", ответственность персонифицируется. Отсюда прозвище Лукашенко — Батька.
У Лукашенко почти мгновенная реакция. И это приносит ему дополнительный успех. Хотя он, конечно, не блестящий оратор, риторика которого наполнена неожиданными сравнениями. Но все, что он говорит, — это не пресно, не скучно слушателям.
Видимо, он недостаточно образован. Зато нет лишней рефлексии. Он человек хитрый, с крестьянской хваткой.
У Лукашенко хорошая мимика во время выступлений, он всегда раскован и энергичен. Его можно слушать с открытым ртом, хотя от некоторых его фраз мутит. Лукашенко удерживает внимание своими выступлениями. Это и называется харизмой.