Выпускники рабочих классов

70 лет назад, в 1940 году, была создана система Государственных трудовых резервов, которая до своего реформирования в первой половине 1970-х годов успела подготовить для социалистической промышленности 31,5 млн квалифицированных рабочих. Между тем эта система сильно походила на ту, что существовала до революции. И ее руководителям приходилось решать ту же щекотливую проблему, что мучила их коллег в царские времена: давать ли рабочим общеобразовательную подготовку, или же она бесполезно осложняет им жизнь и с точки зрения государства портит рабочие кадры.

СВЕТЛАНА КУЗНЕЦОВА

Долгий путь к ремеслу

100 лет назад, в 1910 году, Совет министров Российской империи был поставлен в тупик весьма незамысловатой на первый взгляд задачей: создать реестр учебных заведений, занимающихся профессиональной подготовкой подданных империи, и сформулировать для них более или менее единообразные правила работы. Казалось бы, ничего сложного в создании подобных документов быть не могло. Устав каждого учебного заведения утверждался императором или Министерством народного просвещения. И чтобы составить картину профессионального обучения и навести порядок в этой области, нужно было вроде бы просто собрать все данные. На решение задачи выделялись весьма значительные средства, по городам и весям рассылались запросы о наличии у них технических, сельскохозяйственных и прочих школ и училищ, однако воз не двигался с места.

В этом не было ничего удивительного. Сеть промышленного образования создавалась бессистемно, уследить за ней правительство было не в состоянии — и, в частности, быстро собрать необходимые сведения.

Потребность в массовой подготовке квалифицированных рабочих во всех странах мира возникала по мере ускорения промышленного развития. И в некоторых из них правительство сразу же брало на себя поддержку профессионального образования и руководство им. В других же, в том числе и в Российской империи, обучение рабочих довольно долго оставалось делом частных лиц и местного самоуправления, появившегося в ходе реформ Александра II в 1860-х годах.

Первые учебные заведения, ставившие своей целью прежде всего обучение детей той или иной профессии, начали создаваться в России с 1865 года на деньги частных благотворителей. В Иркутске, например, ремесленное училище открылось в 1868 году и существовало на средства купца И. Н. Трапезникова, завещавшего потратить часть своего состояния на открытие мужского благотворительного заведения для сирот из беднейших семей, где их обучали бы грамоте и ремеслам. Городская дума исполнила волю покойного, однако устав училища утвердили лишь три года спустя, а на протяжении многих лет воспитанников училища обучали главным образом сапожному ремеслу.

Только в 1884 году в Министерстве народного просвещения разработали проект общего нормального плана промышленного образования в России, который отправили на согласование в прочие министерства Российской империи. Бюрократическая машина работала не споро, так что до Государственного совета дело о профессиональном образовании дошло только в 1886 году, и лишь в 1888 году, когда в стране уже действовало 64 технических и ремесленных училища и школы различных уровней, существо вопроса доложили императору Александру III.

"7-го марта 1888 г.,— писал один из видных деятелей промышленного образования Н. Рудольф,— высочайше утверждены "основные положения" о промышленных училищах и мнение Государственного Совета, по которому вменялось Министру Народного Просвещения образовать особую временную комиссию из представителей подлежащих министерств для определения местностей, где промышленные училища должны быть открыты на счет государственного казначейства для указания специальностей, которым они должны быть посвящены, а равно начертания уставов и штатов сих училищ. Комиссия, ознакомившись с основными положениями промышленных училищ, признала нужным открыть на казенные средства: 7 средних технических училищ, 15 низших технических училищ и 17 ремесленных училищ".

Система задумывалась так, чтобы средние технические училища готовили техников, помогающих инженерам в руководстве производствами, низшие технические училища выпускали мастеров для фабрик и заводов, а ремесленные училища — высококвалифицированных рабочих. Причем после окончания любого из учебных заведений можно было переходить на следующую ступень промышленного образования, а выпускники средних училищ могли поступать в высшие технические училища и технические институты. В результате система промышленного образования выглядела довольно продуманной и стройной. Однако только на бумаге. Собравшиеся в 1889 году на свой первый съезд деятели технического и профессионального образования рассказывали о множестве возникающих проблем, но радость по поводу установления порядка в их сфере на первых порах затмевала все.

На втором съезде деятелей промышленного образования в 1895 году его участники радостно отчитывались о росте, пусть и небольшом, количества технических училищ и школ. Великим достижением, к примеру, считалось появление учебных заведений, где приносящим заработок профессиям могли обучаться женщины. При этом в стороне оставалось соображение, что частные благотворители и казна могли бы гораздо рациональнее тратить свои средства, если бы все-таки внимательнее слушали друг друга. Ведь в одних и тех же губерниях открывались однотипные сельскохозяйственные школы, содержание которых обходилось весьма и весьма дорого. Только строительство типового здания низшего технического училища обходилось в 200-250 тыс. руб., весьма значительных сумм требовали его оборудование и содержание. Однако до поры никто — ни благотворители, ни Министерство финансов — всерьез не задумывались об эффективности освоения средств, все продолжали пребывать в состоянии эйфории.

Плоды просвещения

Выстроенная цепочка промышленных учебных заведений отличалась не только логичностью, но и известной демократичностью. Поступление в ремесленные училища и школы не обставлялось никакими сословными и религиозными ограничениями. К примеру, иноверцы освобождались от вступительного экзамена по Закону Божьему, в ходе которого надо было показать знание молитв, заповедей Христовых и содержания Ветхого и Нового Завета. На экзамене по математике поступающий демонстрировал знание четырех арифметических действий, а на испытаниях по русскому языку читал и пересказывал текст, а также писал под диктовку. В итоге все крестьяне и рабочие, кроме самых бедных, не способных заплатить за форму, обучение и учебники, имели возможность отдать своих детей в ремесленные школы и училища.

Вскоре во множестве подобных учебных заведений образовался довольно серьезный конкурс поступающих. Ведь каждый родитель надеялся, что училище даст его ребенку гарантированный заработок в будущем, а обучение общеобразовательным предметам откроет дорогу к дальнейшему образованию и более высокому положению в обществе. Создателей русской системы промышленного образования это обстоятельство на первых порах не волновало. Ведь они как истинные просветители просто стремились сеять разумное, доброе и вечное везде и всюду.

Но уже довольно скоро новая отрасль обучения начала давать сбои — ее стали использовать для образования своих детей те, кто не имел средств или возможностей отправлять их в гимназию или реальное училище. Ведь пребывание там порой стоило весьма и весьма недешево — в отличие от технических и прочих профессиональных училищ. Среди них, правда, тоже встречались заведения, прежде всего художественно-промышленные, где ежегодная плата составляла солидную сумму — 250 руб. в год. Но в большинстве профессиональных учебных заведений взимали на порядок меньшую плату, а в военно-фельдшерских школах, входивших в ту же категорию заведений, платить не требовалось вовсе — правда, выпускник был обязан отслужить полтора года за год, проведенный в школе. Таким образом, технические и промышленные училища начали выбирать для своих детей те, кто и не думал отдавать их потом на фабрики и заводы. Так, к примеру, поступил отец будущего маршала Б. М. Шапошникова. Тот вспоминал:

"Почему же именно Красноуфимское промышленное училище отец выбрал для моего образования? От Петропавловского винокуренного завода до Красноуфимска было свыше 200 километров, железной дороги не существовало, о ней в то время даже и не мечтали. Ближе было до Уфы, где находилась мужская гимназия. От Златоуста до Уфы люди ехали по железной дороге. Отец знал, что плата за учение в Уфимской гимназии не превышала 70 рублей в год, а в Красноуфимске составляла только 15 рублей. Содержание на квартире в Красноуфимске стоило, конечно, дешевле, чем в Уфе. Эти соображения и легли в основу решения отца — устроить меня в Красноуфимское училище".

В результате практический эффект от деятельности промышленных училищ неуклонно ослабевал. К примеру, одним из лучших профессиональных учебных заведений в стране считалась Художественно-промышленная школа имени Н. В. Гоголя в Миргороде.

"Школа,— говорилось в ее отчете,— открытая с 1 ноября 1896 года, содержится на средства Полтавского губернского земства и на пособие от министерства торговли и промышленности. Школа имеет целью подготовление, теоретически и практически, молодых людей, умеющих изготовлять всякого рода керамические изделия, начиная от простого кирпича и кончая художественным фарфором, и, в частности, распространение среди кустарей Полтавской губернии художественных и технических знаний по керамической промышленности. Обучение в школе бесплатное. Полный курс обучения в школе продолжается 5 лет".

Изделия учеников школы отличались мастерским исполнением, в 1907 году они даже удостоились серебряной медали на Международной художественно-промышленно-строительной выставке в Санкт-Петербурге. А сама школа получила предложения от крупнейших торговых фирм о сотрудничестве. Однако в тех же отчетах говорилось о том, что из 154 выпускников школы 25 занималось преподаванием рисования и 11 училось в высших учебных заведениях. А вот самостоятельно заниматься ремеслом и работать на керамических заводах (для чего собственно и создавалась школа) отправилось лишь 25 выпускников. Остальные, благодаря полученному общему образованию, нашли иную службу, в том числе устроились чертежниками.

Получалось, что Полтавское земство потратило деньги зря. Но во время разбора ситуации выяснились удивительные детали. Как оказалось, о существовании Миргородской школы на большинстве российских керамических заводов, остро нуждавшихся в подготовленных специалистах, вообще не слышали. Владельцы одной из рижских фарфоровых фабрик, например, прочли об успехе миргородских изделий на выставке в немецких газетах и немедленно прислали запрос на выпускников.

В подобном положении оказалось и подавляющее большинство других низших и средних технических училищ. За их рекламу взялись многие деятели промышленного образования. Однако широкое распространение сведений о технических училищах и возможностях их учеников совершенно не помогло делу. Выпускники, как и прежде, не хотели идти на производство.

В случае с выпускниками средних училищ ситуация была ясна. Многие промышленники, то ли желая сначала проверить новоиспеченного специалиста в деле, то ли из скупости определяли ему на первых порах крайне низкое жалованье — 20-40 руб. в месяц. За эти деньги в более или менее крупных городах можно было лишь снять скромное жилье, если таковое не полагалось по должности. Да и в небольших городках даже для холостяка, имеющего служебную квартиру, подобное жалованье выглядело не слишком привлекательным, и потому образованные техники искали для себя иной путь в жизни.

Неработающие рабочие

Ситуация с квалифицированными рабочими выглядела еще печальнее. На III съезде русских деятелей технического и промышленного образования в 1903 году делегат М. Лысковский докладывал:

"В последнее время все чаще и чаще приходится слышать от представителей различных отраслей техники, которым случается иметь дело с воспитанниками наших низших специальных школ, крайне несимпатичные отзывы о деятельности последних. Их упрекают в том, что они в большинстве случаев белоручки, что они избегают тяжелого и грубого труда чернорабочего, что они стремятся в конторы, чертежные и т. п., избирая для себя деятельность более легкую и чистую, что они претендуют на различные привилегии и повышения по службе не столько на основании своих действительных трудов, заслуг и знаний, сколько на основании того, что получили известное образование, которому, таким образом, они придают преувеличенное значение, что они мало усидчивы, недостаточно любят свое дело и легко меняют одну специальность на другую; наконец, что многие из них, окончив курс низшей школы, стремятся далее, выдерживают экзамены на различные технические звания, дающие им известные права и преимущества, и даже бывают случаи, что поступают в высшие специальные учебные заведения".

Он же рассказывал и о причинах явления:

"Громадное большинство наших низших техников, избегающих по окончании курса тяжелого и грубого труда чернорабочего, на самом деле страшатся не самого труда,— так как к такому труду отчасти приучает их уже сама школа,— но обстановки и условий этого труда и той среды, в которой им придется при этом вращаться и жить. При крайне низком вообще уровне образования и развития нашего рабочего люда, его некультурности, грубости и зачастую крайне невысоких нравственных качествах среда эта, действительно, не может казаться особенно привлекательной. Во всяком случае, для человека, более пли менее образованного и развитого, с иными взглядами на вещи и иным отношением к делу, человека не испорченного нравственно, трудиться и жить в этой среде крайне тяжело и иногда прямо невыносимо. Слиться с этою средою, усвоить ее взгляды и обычаи, ее понятия и нравственные принципы препятствует инстинктивное чувство нравственной брезгливости и отвращения, препятствуют те начала, которые заложены в душе каждого воспитательным влиянием семьи и школы. Во всяком случае, если бы это слияние и произошло, это был бы весьма печальный и нежелательный исход. Воздействовать на эту среду и пытаться провести в нее более светлые идеи и более высокие нравственные принципы нет достаточных средств и не по силам нескольким единицам, каковыми являются в ней образованные низшие техники. Держаться же в стороне и относиться вполне индифферентно к окружающему также нет возможности, живя в этой среде и имея массу точек соприкосновения с нею на почве служебных отношений. Да и сама эта среда не допустит подобного отношения к ней. Она не терпит появления в ней подобного рода чуждых ей элементов, и раз появляются таковые, то положение их в этой среде является крайне печальным. Замечательно, что простой необразованный рабочий всегда питает какую-то злобу и ненависть к своему собрату рабочему-технику, т. е. получившему известное образование. Такое отношение, наверно, имел возможность наблюдать, а может быть, и лично испытывать всякий, кто, будучи студентом специального учебного заведения, находился на практике в мастерских, на заводах или железной дороге. То же самое имеет место и в данном случае. Вышучивание, насмешки и глумление над ошибками и промахами, над недостатком практических знаний, разного рода грубые и оскорбительные выходки, иногда весьма скверного и злобного характера, преследуют обыкновенно всякого образованного техника-чернорабочего".

Вывод напрашивался. Либо выпускников ремесленных школ и училищ не следовало отправлять на производство, что было полнейшим абсурдом, либо следовало отменить для них преподавание общеобразовательных дисциплин. И вскоре вторая схема стала находить все больше приверженцев. В 1910 году на очередном съезде деятелей промышленного образования профессор Н. А. Филиппов сделал доклад "О техническом образовании для кустарей", в котором прямо указал:

"Первое, на что следует обратить внимание, что соединение общего образования и обучения ремеслу не должно иметь места. Имеются многочисленные свидетельства вредного влияния от соединения в одной школе общего и ремесленного образования".

А образцом заведения, из которого удалили излишние для пролетариев и крестьян учебные предметы, стало ремесленное училище в Новомосковском уезде Екатеринославской губернии. В него принимали исключительно подростков с начальным образованием, учили их исключительно профессиональным навыкам, причем учителями взяли выпускников других технических училищ. Результаты превзошли все ожидания. Окончившие Новомосковское ремесленное училище юноши добросовестно работали там, куда их принимали, не стремились никуда уехать или сменить профессию, и на этих идеальных работников образовался значительный спрос. По новомосковскому образцу начали перестраивать свои училища многие земства по всей империи. Однако это вызывало неприятие у большинства работников промышленного образования, считавших отказ от умственного и нравственного воспитания преступным.

Чем мог бы завершиться этот спор, непонятно. Во время начавшейся в 1914 году мировой войны всех, включая рабочих, начали готовить в ускоренном режиме, а революция выдвинула в ряды деятелей промышленного образования совершенно иных людей.

Хорошо забытое старое

То, что происходило в первые послереволюционные годы в образовательной сфере, сильно напоминает то, что делалось в ней после распада СССР. Каждое учебное заведение стремилось максимально поднять свой статус. Так, бывшие ремесленные школы и училища объявляли себя техникумами. А все средние технические и железнодорожные училища стали институтами, университетами и академиями.

Старая большевичка В. Н. Яковлева, назначенная заведующей Главпрофобра Народного комиссариата просвещения, писала в 1922 году:

"Уже в 1921 году было ясно, что наша сеть профессионально-технических учебных заведений не соответствует ресурсам страны, что она превышает их. Но этот факт был осознан только тогда, когда разразился финансовый кризис. Когда отпали все надежды на последующее оборудование целого ряда вновь созданных высших учебных заведений, тогда стало ясно, что надежд на их сохранение нет. С этого момента началась работа по сокращению сети учебных заведений".

Ненужными оказались не только высшие учебные заведения. Простаивающим заводам не требовались рабочие, и потому их подготовка практически прекратилась. Только после объявления о новой экономической политике и начала индустриализации систему профтехобразования стали восстанавливать. Но вместо новых успехов сразу же возникла старая проблема: давать или не давать в новых учебных заведениях — школах фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) общее образование. Казалось, такого вопроса и возникнуть не могло. Большевики всегда выступали за просвещение пролетариев. Однако просвещенные пролетарии, как и до революции, не хотели стоять у станка.

В 1925 году, выступая на всесоюзном совещании по кадровым вопросам, нарком труда В. В. Шмидт признавал, что образование и обучение для будущих сознательных пролетариев необходимо:

"На рынке труда имеется значительный кадр молодежи в возрасте 20-21 г., которая подросла за время революции, ничему не научившись и ни к чему не подготовившись. Они составляют теперь основной кадр чернорабочих. Мы от них отказаться не можем, ибо среди них меньше всего деревенской молодежи. Это преимущественно городские пролетарии, отцы которых работали в промышленности. В то же время это молодое поколение может служить нам самым лучшим материалом в нашей возрождающейся промышленности и должно было бы составить новые кадры нашего пролетариата".

Но при этом он сетовал на то, что ФЗУ не помогают пополнять ряды квалифицированных рабочих:

"Мало оправдало себя фабрично-заводское ученичество, ибо метод обучения, видимо, не соответствовал производственным заданиям наших предприятий. Школы фабзавуча готовили хороших комсомольцев, хороших вузовцев и меньше всего производственников".

Вокруг его заявлений по традиции тех лет развернулась бурная дискуссия, не прекратившаяся и после того, как вдова Ленина Н. К. Крупская предложила достаточно разумный дифференцированный подход к проблеме:

"У нас в производстве,— писала она в "Правде",— не хватает рабочих, обладающих специальными навыками, квалифицированных рабочих. У нас часто смешивают эти два типа квалификации, и это ведет ко многим спорам и часто к совершенно неправильной постановке дела. Для того чтобы выполнять известную работу при машине, надо часто уметь делать отчетливо 2-10 движений. Умение делать эти движения приобретается сравнительно в короткий срок,— в некоторых случаях в пару недель, в некоторых случаях — в 3-4 месяца. Многое зависит от того, насколько рационально поставлено обучение необходимым навыкам. У нас не хватает такого рода умелых рабочих. Их надо быстро обучить. Для того чтобы обучиться отчетливому выполнению десятка движений, конечно, нет надобности обучаться 2-3 года, проходить курсы математики, физики, механики и пр. Подготовку таких умелых рабочих лучше всего вести при самом производстве или на краткосрочных курсах... Эти умелые рабочие не являются, однако, тем, что называется квалифицированным рабочим... Всякий квалифицированный работник ремесленного или крупнозаводского типа должен знать свое производство в целом, а не только уметь выполнять тот или другой процесс, изготовлять ту или другую часть продукта, он должен знать прекрасно все материалы, из которых продукт изготовляется, качество продукта, знать все составные его части, знать всевозможные комбинации этих частей, самые различные способы их приготовления. До сих пор школы фабзавуча не могли правильно развиваться потому, что хромало производство; когда завод еле-еле дышит, какая тут мыслима учеба в производстве, а без практического изучения живого, работающего вовсю предприятия нельзя создать квалифицированного рабочего. Другое условие, которое необходимо для того, чтобы школы фабзавуча правильно работали, это наличие у учеников общеобразовательной подготовки. Дело пойдет, если в школы фабзавуча будет поступать молодежь, кончившая семилетку или рабфак; тогда может идти речь о серьезной подготовке квалифицированного рабочего современного типа".

В 1925 году к Крупской не прислушались. Но 15 лет спустя Сталин перестроил систему профессионально-технического образования так, чтобы обеспечить все потребности промышленности в кадрах, желают того граждане СССР или нет. Указом президиума Верховного совета СССР "О государственных трудовых резервах" предусматривалась мобилизация подростков в ремесленные и железнодорожные училища и школы ФЗО:

"Предоставить право Совету Народных Комиссаров СССР ежегодно призывать (мобилизовывать) от 800 тыс. до 1 млн человек городской и колхозной молодежи мужского пола в возрасте 14-15 лет для обучения в ремесленных и железнодорожных училищах и в возрасте 16-17 лет для обучения в школах фабрично-заводского обучения".

А чтобы у детей из рабочих и крестьянских семей не оставалось другого выбора, за обучение в старших классах школы и вузах ввели плату. Меры, стимулирующие к поступлению в профессиональные учебные заведения, принимались и впоследствии, при многочисленных реформах советской системы профтехобразования. Так, пока колхозникам не выдали в 1974 году паспорта, поступление в ПТУ после семи- или восьмилетки оставалось едва ли не единственным способом вырваться из колхоза. А в 1974 году для повышения привлекательности ПТУ в некоторых из них стали преподавать общеобразовательные предметы и выдавать аттестат о среднем образовании. Помогало это, правда, слабовато, и во многих школах отправкой в ПТУ пугали нерадивых учеников.

За годы промышленного спада количество профессиональных училищ уменьшилось многократно. Но если все-таки наступит новый подъем производства, они возникнут вновь, как наверняка возникнет и вопрос: нужно ли их выпускникам общее образование, или же оно опять окажется никчемной для них и вредной для государства нагрузкой?