"Были полковники, стали покойники"
Поговорка времен первой мировой войны

       Вчера на Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге хоронили погибшего в Чечне вертолетчика, Героя Советского Союза полковника Николая Майданова. На похоронах был и специальный корреспондент Ъ ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН
       Когда траурная процессия входила на Серафимовское кладбище, дедушка у ворот снял шапку и заплакал. У дедушки была авоська в руке, а в авоське — веник и детская лопатка. Он сказал:
       — Эх, милый ты мой, были полковники, стали...— махнул рукой и не докончил похоронной поговорки времен первой мировой войны.
       Народу было много. Снег лежал на шапках почетного караула и в раструбах медных музыкальных инструментов в оркестре. Сначала шли летчики. Потом офицеры и курсанты прочих родов войск. И следом военные в старых летных куртках. Штатских почти не было. Даже женщины, сразу почему-то было понятно, были почти одни офицерские жены.
       Пока шли от ворот кладбища к церкви, разговаривали потихоньку о каких-то квартирах, которые строятся для офицеров в Воронеже.
       Когда входили в церковь, никто не перекрестил лба. И женщина, продающая свечки, даже выскочила из-за своей лавки и несколько раз крикнула, чтобы мужчины сняли головные уборы.
       У самого алтаря стоял человек лет сорока. Он был в шапке. На шапке таял снег. Когда женщина крикнула и на него, он испугался, стащил шапку с головы и во все время панихиды держал ее у груди, как показывают в фильмах.
       Над алтарем сверкала надпись "Христос Воскресе". Гроб стоял у алтаря. В ногах у гроба, видимо ее забыли убрать, стояла табличка: "Жертва на ремонт нашего храма". В головах гроба стояла крышка, а к крышке скотчем была приклеена офицерская фуражка полковника Николая Майданова. Сам полковник в гробу казался очень молодым.
       Батюшка, похожий на Солженицына, сказал, что все в руках Божиих и мы не будем рассуждать, почему погиб полковник Майданов, а будем просто помнить, что полковник отдал жизнь, "чтобы с нашим народом говорили на вы и чтобы мы были на высоте своего национального положения". И начал отпевать, называя полковника рабом Божиим воином Николаем.
       И когда батюшка пел, никто не крестился. Когда кадил, никто не склонял голов. Запели "Со святыми упокой...", мать полковника упала в обморок, и ей принесли стул. Когда стали читать из апостола Павла, она упала в обморок еще раз. А заплакала, только уже когда стали выносить.
       Все время отпевания батюшка напоминал родственникам и сослуживцам покойного, куда встать и что делать.
       — Потушите свечки,— шептал батюшка.
       Но пожилой капитан, примостившийся в углу, не расслышал, да так и простоял с зажженной свечой до самого выноса. А я думал, что вот же ни армейские начальники, ни правительство, ни даже близкие родственники не знают толком, что делать, когда офицер погиб на войне. Все только переглядываются, выходя вслед за гробом и не обращая внимания на крест над дверью и надпись на кресте: "Сим победиши".
       Несмотря на снег на улице, уже никто не надевал шапок. Сверкнули сабли офицеров почетного караула. Оркестр заиграл похоронный марш, а дирижер зажмурился, прислушиваясь, чисто ли играют, и почти всю дорогу до могилы прошагал зажмурясь.
       Случайные посетители кладбища, встречая процессию, останавливались и крестились. Убогая слабоумная девочка-инвалид вышла из боковой аллеи и заковыляла рядом с гробом, плача и закрывая варежками глаза. У некоторых старших офицеров время от времени звонили мобильные телефоны. Отвечали офицеры траурными голосами, что они на похоронах Коли Майданова, но почему-то телефонов не отключили.
       Потом какой-то человек объявил траурный митинг открытым. Выступал вице-премьер Илья Клебанов с соболезнованиями от и. о. президента Путина. Выступал губернатор Ленинградской области Валерий Сердюков. Выступал командующий округом. Они рассказывали, как полковник получил в Афганистане Звезду Героя Советского Союза, как погиб, спасая товарищей, называли Майданова честным офицером и хорошим воспитателем, а председатель совета ветеранов военного городка, где жил полковник, даже прочел стихи собственного сочинения.
       Потом траурный митинг объявили закрытым, и человек, объявлявший это, сказал:
       — Слово предоставляется отцу Сергию.
       И священник запел. Был, как всегда в подобных случаях, салют. Мать полковника зарыдала, и, вторя ей, еще громче зарыдала слабоумная девочка, прибившаяся к процессии. А когда гроб заколотили и стали опускать, оркестр заиграл государственный гимн и расплакались многие офицеры. И даже солдатики, расставлявшие на наспех сооруженных вокруг могилы столах граненые стаканы и пластиковые тарелки, тоже плакали.
       Но еще до салюта, еще до гимна и до того, как траурный митинг объявили закрытым, к гробу подошел тот самый человек, который забыл снять шапку в церкви. Этот человек оказался майором из вертолетного полка, которым командовал полковник Майданов. Майор обратился к матери, вдове, детям покойного и сказал:
       — Николай был храбрым офицером. Он никогда не прятался за спинами подчиненных. И поэтому мы не смогли уберечь его. Простите нас.
       Хорошо, что он это сказал.
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...