История с освобождением арестованных в Конго российских летчиков показала, что у России в Африке по-прежнему есть друзья. И они готовы с ней сотрудничать.
Вечером 15 октября мятежники из отрядов "Кобры" при поддержке ангольской армии захватили порт Пуант-Нуар и установили полный контроль над Республикой Конго.
В России это мало кого взволновало.
Но три дня спустя появилась более актуальная для россиян информация: в Пуант-Нуаре арестованы 16 иностранных летчиков, и у одиннадцати из них изъяты советские загранпаспорта старого образца. Это означало, что летчики — граждане СНГ, а возможно, и россияне. Новые власти Конго обвинили их в том, что они были наемниками свергнутого правительства.
21 октября к летчикам допустили иностранных журналистов. На следующий день французские дипломаты передали российской стороне список задержанных, затем ксерокопии их паспортов. А еще через три дня все они были опознаны как граждане России.
25 октября министр иностранных дел России Евгений Примаков, вылетевший накануне в турне по Ближнему Востоку, прислал в Москву срочную депешу: направить в Африку специального представителя, чтобы добиться освобождения российских граждан. Эта миссия была поручена директору департамента Африки МИДа России Михаилу Бочарникову.
В самой Республике Конго официальных представителей России к тому моменту уже не было. Наше посольство было эвакуировано из охваченной боями конголезской столицы Браззавиля еще в июне.
Поэтому первыми судьбой захваченных летчиков занялись российские дипломаты из соседней страны — Демократической Республики Конго (бывший Заир). Столицы двух Конго — Киншаса и Браззавиль, расположены на противоположных берегах реки Конго. Сотрудники посольства России в Киншасе, собственно, и выяснили через французское консульство в Пуант-Нуаре, что среди арестованных есть россияне.
26 октября Михаил Бочарников вылетел в Африку. Накануне по его указанию в Пуант-Нуар была направлена группа российских дипломатов. Задачу им сформулировали предельно четко: вступить в контакт с местными властями и российскими летчиками, обеспечить последним сносные условия содержания и, главное, сделать все, чтобы с ними ничего не случилось до подхода "основных сил".
На сей раз судьбой "конголезских узников" занялись сотрудники российского посольства в другой соседней африканской стране — Анголе. С Луанды, столицы Анголы, начал свое африканское турне и Бочарников.
Дело в том, что руководство этой страны имеет наибольшее влияние на президента Дени Сассу-Нгессо, которому Ангола помогла прийти к власти. Кроме того, россияне в Анголе не чужие. Той дружбы, которая существовала в советские времена, конечно, уже нет, но старые связи сохранились. Хотя бы потому, что у власти в нынешней, строящей рыночную экономику Анголе остались многие из тех, кто правил в пору "социалистической ориентации".
Расчет оправдался. Министр иностранных дел Анголы Венансиу де Силва Моура, по словам Бочарникова, принял его тепло и по-дружески. Обещал оказать содействие в освобождении летчиков. В Луанде российскому спецпредставителю пришлось просидеть несколько дней: необходимо было договориться о встрече с президентом Республики Конго. С самого начала было ясно: судьба летчиков зависит прежде всего от него. Наконец из Браззавиля поступил долгожданный сигнал: президент Сассу-Нгессо согласен встретиться с российским дипломатом.
Бочарников вылетел в столицу Конго. Правда, другого, бывшего Заира. В Киншасу. Непосредственно из Луанды в Браззавиль можно было попасть разве что на ангольском танке. Из Киншасы в Браззавиль, на другой берег реки Конго Бочарников вместе с временным поверенным в делах России в Киншасе Михаилом Соколовым переправлялись уже на моторной лодке.
На браззавильском берегу их должны были встречать представители властей: в канцелярии президента Сассу-Нгессо пообещали выслать за российской делегацией автомобиль. Но машины не оказалось. Российские дипломаты занервничали, усмотрев в этом неблагоприятный признак. Впрочем, впоследствии выяснилось, что вышла какая-то нестыковка — обычное дело для революционного времени.
На пристани одиноко маячил откровенно скучавший конголезский таможенник. "Ах, так вы русские!" — почему-то обрадовался он. Оживившийся чиновник поймал частника и взялся лично сопровождать российских представителей в президентскую резиденцию. У дипломатов отлегло от сердца: оказывается, здесь не такое уж плохое отношение к России, как могло показаться.
Президент, энергичный и подтянутый, в легком серо-синем сафари, был деловит, но достаточно дружелюбен. "Надо выяснить, не занимались ли ваши летчики перевозкой оружия и не обстреливали ли Браззавиль с вертолетов,— сказал он,— так что подождем окончания следствия". "Как гражданские летчики могли летать на боевых вертолетах?"-- убеждал Бочарников президента. Российский представитель настаивал на том, чтобы новый глава Республики Конго принял политическое решение об освобождении россиян. Тот дал понять, что это возможно, поскольку он не хотел бы осложнять отношения с Россией, "понимая ее вес и авторитет в международных делах".
Впрочем, сколько Сассу-Нгессо намерен тянуть с "политическим решением" было неясно: международное положение нового режима изменилось. Он вышел из изоляции. Со сменой власти в Конго уже примирились все соседи этой страны. 27 октября в Луанде состоялся саммит четырех государств (Республики Конго, Демократической Республики Конго, Габона и Анголы), на котором их лидеры договорились поддерживать добрососедские отношения.
Бочарников решил, что не лишней будет еще одна встреча. Вернувшись в Киншасу, он повидался с президентом Лораном Дезире Кабилой и заручился его обещанием повлиять на своего соседа.
Теперь, когда все необходимые заверения были получены, можно было отправиться и в Пуант-Нуар. Но из Киншасы пути туда не было. Пришлось снова переправиться в Браззавиль и в разрушенном, но функционирующем аэропорте сесть на борт единственного уцелевшего во всей Республике Конго самолета. Им оказался АН-24, пилотируемый... российским экипажем, который работал по контракту с местной авиакомпанией Transair Congo.
До места добрались без приключений, и в тот же день, 5 ноября, Бочарников отправился на встречу с арестантами.
Местная власть Пуант-Нуара, губернатор и генеральный директор полиции, принципиально отказались предпринимать что-либо самостоятельно. Политическое решение об освобождении может принять только президент, а их дело, мол, проводить следствие. Впрочем, они не возражали против того, чтобы задержанных ежедневно посещали, и согласились улучшить условия их содержания. А потом даже изменили четырем из них меру пресечения, переведя под домашний арест.
Долгожданную свободу летчикам привез министр внутренних дел Конго Пьер Оба, прилетевший в Пуант-Нуар из столицы Габона — Либревиля, где в тот момент находился с визитом конголезский президент Дени Сассу-Нгессо. Судя по всему, немного потянув для приличия время, он получил благословение глав соседних стран и принял-таки пресловутое "политическое решение".
В свое время Москва вкачала в Африку гигантские суммы. Ангола, например, должна России несколько миллиардов долларов. Деньги вложены, обратно не вернуть, а отдачи нет и не будет. Однако эпопея с освобождением российских летчиков показала, что эти затраты могут быть хотя бы частично компенсированы. О России в Африке помнят и с ней даже готовы сотрудничать. В экономике — если будет что предложить. В политике — если появится в том необходимость. Ну и на худой конец, если очередная группа россиян снова окажется в какой-нибудь африканской тюрьме.
ЛЕОНИД ПАНИН
Освободить летчиков помогло ангольское правительство. В нем есть немало людей, которые тепло вспоминают времена советско-ангольской дружбы