Жителей освобожденного Грозного впервые досыта накормили и оказали им медицинскую помощь. Вместе с отрядами МЧС в городе побывала корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.
Спайперши
Ранним утром 8 февраля на площади Минутка было необыкновенно тихо. Ни одной живой души среди завалов, разрушенных догорающих домов и искореженных киосков. Картину оживляют только собаки, обгладывающие трупы.
Трупов на улицах немного. Это в основном пожилые женщины, попавшие под обстрел или придавленные бетонными плитами. Массовые захоронения — в подвалах, куда, по словам спасателей, пока нельзя пройти: входы заминированы.
Примерно через полчаса на Минутку въезжают бронетранспортеры с солдатами внутренних войск. Вчера армейские подразделения оставили этот район, теперь его будут зачищать бойцы ВВ.
"В городе неспокойно,— говорит командир роты ВВ,— по подвалам и чердакам прячутся снайперы. Боевики днем маскируются под мирных жителей, а по ночам берутся за оружие".
Офицер рассказывает, что среди снайперов немало русских женщин. С одной из них, Мариной из Челябинска, солдаты-связисты изредка переговариваются по рации. "Но недавно в город перебросили нашу спецгруппу снайперов,— продолжает офицер.— В ней также есть женщины. Так что теперь и наши снайперши здесь работают".
Жизнь и смерть в подвалах
Рядом с Минуткой здание комендатуры Октябрьского района. Сюда бойцы МЧС доставили походную кухню, продукты и медикаменты.
"Этих запасов хватит на две недели,— говорит начпрод территориального управления МЧС подполковник Ануфриев.— Воды, правда, маловато, всего три тонны. Но воду будем привозить ежедневно с Ханкалинского водозабора".
К комендатуре подходят люди. В основном старики и дети. Они несколько дней назад вылезли из подвалов, где провели чуть ли не по месяцу.
13-летний Дима потерял родителей, которые подорвались на мине. Эмчеэсовцы собираются отвезти его в лагерь для беженцев в Толстой-Юрт, который будет развернут на днях. Но в основном люди, пережившие здесь войну и голод, из города уходить не хотят.
— Нас нигде не ждут,— говорят грозненцы.— Может быть, здесь развернут какой-нибудь лагерь, где мы смогли бы жить, пока город восстановят.
70-летняя Анна Серафимовна пришла в комендатуру, чтобы поделиться своим горем и услышать обнадеживающие слова.
— Два месяца назад в подвал ворвались вооруженные чеченцы и араб. Сказали, что мы шпионим на русских. Меня и двух моих внучек забрали, посадили в машину. Отвезли в Черноречье. Там меня избили и бросили. Внучек увезли. Танечке 13 лет, Ире — 15. Почти неделю я добиралась домой. Меня ранило в плечо осколком бомбы. Какие-то люди перевязали меня простыней. Потом я заблудилась, в родном городе не могла понять, куда нужно идти.
Дня через два нашла свой дом. Вместе с другими снова пряталась в подвале. Иногда кто-то выбирался, ходил по квартирам собирал остатки еды. Несколько раз мужчины забивали бродячих собак, на костре готовили пищу. Так и выжили.
Анна Серафимовна надеется, что новая власть поможет ей вернуть внучек. Военные ей ничего не обещают. Потому что понимают: если девушек еще не убили, то наверняка вывезли из Чечни и кому-нибудь продали.
Похоронная команда
На Минутке размещаются вэвэшники: оборудуют посты, ищут подходящее для штаба помещение. Но поиски тщетны: в районе ничего не уцелело. Впрочем, опасны и развалины — на днях здесь стеной придавило нескольких солдат. Поэтому сейчас военные подрывают то, что осталось после бомбежек и артобстрелов. Два полуразрушенных ветхих дома, в которые саперы положили взрывчатку, рухнули на моих глазах.
В завалах спецгруппы МЧС находят трупы солдат.
"За две недели мы извлекли 11 тел,— рассказывает командир сводного отряда МЧС полковник Владимир Денисов.— Один омоновец, проверяя гараж в частном доме, упал в 35-метровую шахту, предназначенную, видимо, для хранения нефти. Его извлекали по частям... Много трупов и у торгового центра на Минутке. Видимо, здесь расстреливали пленных".
На самом деле сводный отряд не ритуальная команда, он предназначен для обезвреживания мин, фугасов и уничтожения цистерн с химическими веществами. В поселке Алханчурский, где находился цех по очистке промстоков, отряд обнаружил и обезвредил 13 заминированных контейнеров с хлором.
Но, по словам полковника Денисова, в городе еще около 60 таких емкостей, и они представляют серьезную опасность до тех пор, пока здесь еще есть боевики.
Старые Промыслы
Пока в Октябрьском районе разворачивали походную кухню и готовили обед для местных жителей, отряд МЧС отправился в Старопромысловский район, где будет действовать второй пункт жизнеобеспечения. Мы едем через Ленинский район, разрушенный еще сильнее, чем Октябрьский. Некогда красивая площадь перед Домом правительства завалена мусором. Сам дом покрыт копотью, а в стенах — пробоины от снарядов. Сохранился и мост, под которым когда-то взорвали генерала Романова. Здесь тоже пустынно.
Люди появляются, когда мы въезжаем в Старопромысловский район. Здесь даже действует маленький рынок, где продают газировку, фрукты и пачки чая. Этот район застроен частными домами, война их почти не затронула.
Комендант района говорит, что ежедневно сюда возвращаются 500-600 человек. Сегодня в Старых Промыслах проживают уже около 3,5 тыс. Активные боевые действия здесь прекратились несколько дней назад, и люди уже начинают привыкать к тишине. По ночам, правда, недалеко от комендатуры работает одинокий снайпер, но вычислить его — дело времени, считает комендант.
Прибывший к вечеру того же дня в Старые Промыслы замминистра по чрезвычайным ситуациям Валерий Востротин сказал мне: "Главное сейчас — накормить и напоить людей. Предотвратить возможные вспышки инфекционных заболеваний. В ближайшие дни будем ставить станции по очистке речной воды. А уже сейчас создаем команды из местных жителей по сбору и захоронению трупов".
Первая каша
Правительственная делегация, приехавшая одновременно с нами в Старые Промыслы, решала проблемы жизнеобеспечения населения. Однако на мой вопрос о восстановлении города расстроенный чем-то Николай Кошман в сердцах бросил: "Да отстаньте вы со своим городом, тут — другие проблемы" — и ушел, закрываемый мощными спинами телохранителей.
Под "другими проблемами" Кошман подразумевал жалобы местных жителей "на бесчинства солдат", которые забирают мужчин-чеченцев в фильтрационные пункты. Откуда многие не возвращаются. Жалуются грозненцы и на то, что солдаты забирают из домов ценные вещи. Со всем этим Кошман обещал разобраться.
Вечером, когда я вернулись в Октябрьский район, у здания комендатуры собралась толпа. Повар раскладывал по котелкам и кастрюлям рисовую кашу с мясом.
"Вы не поверите, но мы впервые за долгие месяцы едим человеческую пищу",— сказала мне 40-летняя Светлана Новикова.
Работы у эмчеэсовцев еще много. Несколько сотен больных стариков остались в подвалах, откуда не могут выйти. Например, в подвале дома инвалидов по улице 8-го Марта находится около 30 слепых стариков, но подъезд заминирован. Завтра туда должны выслать саперов.
Мертвый город постепенно оживает. Пережившие войну люди еще не верят в свое спасение и спрашивают у военных, не уйдут ли они. А один старик, ветеран войны, вышедший из подвала, узнав о том, что город освобожден, засмеялся и умер.