Свое первое после отставки интервью экс-директор Федеральной пограничной службы Андрей Николаев дал корреспондентам журнала "Коммерсантъ-Власть" Александру Егорову и Илье Булавинову.
— После отставки в ваш адрес были выдвинуты многочисленные обвинения...
— Когда вы говорите "выдвинуты обвинения", то формулируйте их суть. И потом, кто их выдвинул? Я не слышал, чтобы кто-нибудь из моих коллег делал какие-нибудь заявления.
— Все это делается на условиях анонимности или устами подчиненных. Речь идет о чрезмерном увеличении штатов ФПС — вместо положенных 1400 человек в центральном аппарате вы набрали 2900. О том, что в советских погранвойсках было 95 генералов, а сейчас в ФПС уже 195...
— Я уже говорил, что к так называемой генеральской теме отношусь совершенно спокойно. В стране должно быть столько генералов, сколько нужно для нормального управления вооруженными силами. Во всем мире их количество примерно определяется пропорцией "один генерал на тысячу военнослужащих и сотрудников". Так вот, у нас численность военнослужащих и сотрудников — 212,5 тысячи. На них приходится 175 генералов.
Генеральской темой возбуждают общественное внимание только для того, чтобы увести его от сути проблемы. И подбрасывают эту тему в основном те, кто не знает, куда дальше вести военную реформу.
— Кого вы имеете в виду?
— В данном случае я имею в виду тех, кто непосредственно осуществляет военную реформу или крутится около нее. Мне в принципе не понятно, как могут давать оценку деятельности — причем оценку, прямо противоположную оценке президента — члена Совета безопасности, члена Совета обороны, федерального министра некомпетентные люди, которые вряд ли представляют в полном объеме, как функционирует пограничная служба!
О чрезмерно раздутых штатах могу сказать только одно: 2900 человек — цифра, взятая с потолка. На самом деле — 1800. От уборщицы до директора. И это легко проверить. Сколько иметь людей в центральном аппарате ФПС, сказано в указе президента: численность аппарата не должна превышать 1% общей численности сотрудников. Общая же численность ФПС сегодня мною уже называлась — 212,5 тысячи человек. Напомню, что в СССР численность пограничных войск составляла 249,5 тысячи. Границ с тех пор меньше не стало, а угрозы, безусловно, возросли.
После распада СССР Россия получила в наследство погранвойска в количестве 143 тысяч человек. Причем представляющие собой лишь часть войск, а не систему в целом. Заставы были укомплектованы менее чем на 50%. Примерно половина застав вообще не имела офицеров. Все развалилось. И мы начали систему воссоздавать. Но воссоздавать не советскую систему, а новую, российскую.
Бросать все, что осталось в СНГ, мы посчитали неверным. Так родилась идея охраны двух границ. Сам факт присутствия российских пограничников в странах СНГ стал фактом признания стратегических интересов России именно на этих рубежах. Подписание соглашений о пограничном сотрудничестве с сопредельными государствами, которое началось в 1993 году — такого вообще никогда в истории охраны госграницы не было, стало новым путем решения пограничной проблемы.
Мы старались сделать все возможное для превращения ФПС в специальную службу. Перестраивали систему образования, воспитания, осуществляли переход от военных училищ к военным институтам. У нас даже шла разработка новой формы — менее военной, более функциональной и дешевой. Все силы были направлены на то, чтобы начать выращивать иной тип, новую плеяду специалистов-пограничников.
Если вы помните, 30 декабря 1993 года президент назначил меня на должность, которая называлась "директор ФПС--главнокомандующий погранвойсками". А в 1996 году вторая должность отпала: мы в основном решили задачу создания специальной службы. Не в смысле секретной спецслужбы, а в том смысле, что предназначена она исключительно для охраны границы. Охрана государственной границы — это специальная задача.
— И вдруг совершенно неожиданно вы подаете в отставку. Может быть, президент вам предложил нечто такое, с чем вы не могли согласиться?
— Я могу только повторить то, что сказал президент. Он сказал, что Николаева не подталкивал к решению, Николаев сам написал рапорт, а президент удовлетворил его. Что тут непонятного?
— Непонятно, почему вы написали рапорт.
— Потому что считаю, что дальше нужно идти другим путем. Тот путь для меня завершен.
— Вы считаете, что вы все, что могли, сделали в ФПС?
— Нет. Если я скажу, что все сделал, это у любого нормального человека вызовет просто усмешку. Но завершен, на мой взгляд, очень важный переходный период, продолжавшийся более четырех лет. В 1993 году, когда я принимал пограничные войска, этот период был переходным. Был восстановлен в определенной степени потенциал, но всего намеченного сделать к концу 1996 года, как было спланировано, не удалось — прежде всего не хватило денег. Об этом мы доложили президенту и попросили еще один год.
Мы выполнили рекомендацию президента "лучше подумать о вопросах взаимодействия". Мы подготовили концепцию развития ФПС и охраны государственной границы, причем она была согласована с Минобороны, со всеми заинтересованными ведомствами. Таким образом, мы определили, каким будет облик границы и как развиваться системе ее охраны — в общем на 13 лет вперед и детально на 3 года. И эти два документа президент одобрил. Наконец, в декабре президент подписал указ о дальнейшем реформировании ФПС, согласно которому она продолжает развиваться в направлении к специальной службе.
Далее, мы заявили о так называемой демилитаризации ФПС, понимая под этим термином отказ от некоторых видов оружия, являющихся для пограничников обузой. Например, от реактивных систем залпового огня, боевых машин пехоты. Было решено сохранить их лишь на некоторых участках границы под конкретные задачи. Или от артиллерии калибром свыше 100 мм. Кроме как в Таджикистане, от нее можно вообще отказаться.
Но я говорил не о разоружении в чистом виде. Я говорил о том, что, разоружаясь, мы должны перевооружиться и получить то, что необходимо для охраны государственной границы. Скажем, вертолеты. Ми-24 и Ми-8 — хорошие машины, но нам более нужны легкие вертолеты, типа "Ансат" Казанского завода или Ми-34. Основу нашего корабельного состава сегодня составляют корабли и катера, аналогичные кораблям ВМФ. В перспективе же хотелось иметь многофункциональные корабли, которые были бы не только вооружены, но и оснащены средствами спасения терпящих бедствие, обеспечивающие экологическую безопасность, предназначенные для защиты биоресурсов. То есть корабли должны стать менее военными и более пограничными. Другими словами, речь идет об отказе от армейского облика пограничника. У пограничников должно быть свое лицо. И такую идеологию одобрил президент.
В общем, завершился переходный этап. Служба укомплектована, система функционирует. В этой ситуации я получил возможность сказать, что работу на этом этапе сделал и теперь хочу попробовать себя на другом поприще.
— Слабо верится, что действительно хотите.
— Не верить — ваше право. Я же отдаю себе отчет в том, что если возьмусь за второй этап, то должен буду обязательно его завершить. А это еще три года. Да, на мой шаг повлияли определенные причины. Это могут быть проблемы финансирования, границы, проблема спирта, много причин. Но они останутся за кадром. Главное, что это было мое решение. Мой выбор.
— Говорят, что к тому моменту, когда вы написали рапорт, вы уже знали, что Федеральную пограничную службу с независимым статусом сохранить не удастся.
— Чепуха. И в мыслях не было. Более того, я думаю, что и сейчас никакого объединения не будет.
— А что же будет?
— Думаю, что ничего не будет. Будет Федеральная пограничная служба. Как было, так и будет. Что даст объединение? У ФСБ свои специфические, определенные законодательством задачи. Ну подумайте, какое отношение Федеральная служба безопасности имеет к государственной границе?!
— Традиционное.
— В чем традиция?
— Традиция Советского Союза — КГБ.
— А КГБ свою задачу перед Союзом выполнил?
— Это другой вопрос.
— История уже ответила на этот вопрос. Служба внешней разведки, Федеральная служба контрразведки — я называю так, как есть по сути, Федеральная пограничная служба, ФАПСИ — все эти службы, образовавшиеся на базе КГБ, являются самостоятельными. У каждой из них свои задачи. Все сейчас с неописуемым восторгом — мне это непонятно — обсуждают тему возможного объединения ФСБ и ФПС. Но никто не задумывается, нужно это или нет.
— Говорят, будут сэкономлены деньги.
— Какие деньги? Где сэкономить? Да ФСБ развалится, когда на нее рухнет ФПС. ФПС в пять раз больше! Как ее можно с кем-то объединить? И зачем? Все это не более чем аппаратная игра.
— Пообкорнают дублирующие подразделения, и как миленькая ФПС впишется в нужные размеры.
— А кто с кем дублируется?! У нас что, есть другая служба охраны границы?
— Но у вас есть собственная разведка, собственная контрразведка...
— Да она и была всегда у пограничников! И до меня была, и после меня будет — иначе границу охранять нельзя.
— Теперь ею будут заниматься контрразведчики.
— Разведка у пограничников появилась, мягко говоря, значительно раньше, чем НКВД или КГБ. Потому что пограничники существуют десять веков, а контрразведка как политический сыск у нас появилась только после революции. В эту систему пограничники вошли только при советской власти, когда основная — политическая — задача пограничников состояла прежде всего в ловле шпионов. Сейчас же пограничник, как и должно быть, охраняет и защищает границу.
--------------------------------------------------------
"Президент не подталкивал меня к решению, я сам написал рапорт, а президент удовлетворил его"
"ФСБ развалится, когда на нее рухнет ФПС"
--------------------------------------------------------