В последние годы Петербург на "Спартаков" просто прорвало. В 2008 гладиаторы захватили Михайловский театр ("Ъ" от 30 апреля 2008 года). В сентябре 2009 картонным оружием бряцали под искры горевшего софита в Театре балета имени Леонида Якобсона ("Ъ" от 1 октября 2009 года). Теперь к раздаче щитов, мечей и пик подтянулся и Мариинский театр: здесь "капитально возобновлена" легендарная постановка Леонида Якобсона 1956 года. На важнейшей премьере сезона побывала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.
Спектакль, ставший в свое время самой авангардной и самой сексуальной постановкой советского балета, с которого, по меткому выражению старшей коллеги, началось "грехопадение Терпсихоры", и сегодня, спустя более чем полвека, может быть однозначно признан лучшим "Спартаком" всех балетных времен и народов. Масштаб в духе голливудских пеплумов, грандиозность воплощения, нетривиальная хореография, стилизованная под пластику античных барельефов (балерины так и не дождались пуантов, обещанных Якобсоном на репетициях, и танцевали на полупальцах в античных сандалиях), недвусмысленная и весьма откровенная эротическая составляющая — DVD с этим "Спартаком" можно отправлять в космос к далеким планетам, запечатывать в бутылки в виде послания будущим поколениям с наказом вскрыть при наступлении коммунизма и закладывать в фундамент при строительстве новых театров.
Капитальное возобновление Мариинского театра, несомненно, много лучше "погорелой" версии в Театре Якобсона — по крайней мере, "тело" знаменитого балета явлено без каких-либо ампутаций и при полном параде. Роскошь "взаправдашних" декораций (узнаваемые архитектурные пейзажи древнеримских монументов, арен и храмов), "рубенсовская" музыка Арама Хачатуряна, изливающаяся из оркестровой ямы (дирижер Карен Дургарян), мощная массовка, принцип оживших барельефов. Чтобы прочертить связь времен, а заодно и дать возможность сравнить "было и стало", после каждой картины, заканчивающейся застывшей композицией, на занавес проецируются фото постановки 1956 года. Игра "Найди 10 отличий" здесь бесполезна: не найти ни одного.
Уже первый эпизод, "Триумф Рима", задал победительную интонацию — количество участвующих в шествии античных легионеров было адекватно масштабности постановки: когорты и фаланги заполняли сцену, маршировали, складывали группы одна другой интереснее. Нечеткий строевой шаг и приблизительная ровность колонн заставили вспомнить добрым словом курс НВП (начальная военная подготовка. — "Ъ") в советской школе, где во время строевых занятий товарищ майор всегда ставил в пример учеников хореографического училища. Нынешним легионерам пара-тройка занятий на плацу явно не помешала бы.
Якобсон-режиссер скупыми технологическими средствами создает потрясающие по масштабности картины. Ну как, скажите, можно изобразить на балетной сцене эпизод восстания рабов? Гениальный в своей простоте ход, позаимствованный у Петипа: по сцене в полной темноте "змейкой" (по траектории теней в "Баядерке") несется стихийный поток восставших рабов, у каждого в руках зажженный факел, освещающий путь. Люди скрыты во тьме, видна только эта мчащаяся пылающая лава, создающая эффект многотысячного присутствия (каждый артист пробежал, наверное, стометровку раза по три).
Хореография восстановлена досконально, к возобновлению привлечены практически все, когда-либо участвовавшие в "Спартаке" на ленинградской сцене. Но все же не покидало ощущение, что нынешняя якобсоновская хореография — словно пустоты от человеческих тел на раскопках античных Помпей, по которым археологи-балетмейстеры восстанавливают положения давно истлевших человеческих останков. Наверное, невозможно не искать в главных героях нынешней премьеры черты легендарного Спартака Аскольда Макарова, Эгины Аллы Шелест, Фригии Инны Зубковской. Но лучше этого не делать: слепки знаменитых ролей уже заняли свои места в пантеоне балетной истории, а современное поколение всегда будет отличаться, как отличаются между собой архивные фотографии на толстом картоне и цифровые кадры, отредактированные в фотошопе.