Споры о том, закончился ли кризис в России, постепенно стихают. Сегодня на первый план выходит потребность проанализировать, что стало результатом потрясений в экономике страны, на каком этапе развития находится Россия и какое место занимает в мировой экономике. Крайне важным показателем того, в какую сторону на самом деле движется страна, являются возможности развития частного бизнеса в ней. О том, насколько комфортно сейчас работается бизнесменам, что на самом деле помогло компаниям выжить в сложные времена и как были скорректированы акценты в их деловых отношениях, рассказал в интервью „Ъ“ президент ассоциации «Версиво» Алексей Долматов.
— Не так давно вы вернулись с международного экономического форума в Петербурге. Как впечатления?
— Основная цель форума была задекларирована в выступлении Медведева, вкратце — это желание показать мировому бизнесу, что Россия является неотъемлемой частью глобальной экономики, мы изменились и открыты к эффективному сотрудничеству по всем направлениям. Надо заметить, что уровень организации соответствовал масштабу: ею занимался тот же человек, который вел подготовку всемирного экономического форума в Давосе.
— Вы там присутствовали с какой-то определенной целью?
— Цель была, прежде всего, ознакомительная: мне интересен состав участников и темы, которые предполагалось поднять в рабочих сессиях. Кроме того, я хотел почувствовать настроение экономического сообщества, его атмосферу. Концентрация на одной площадке большого количества людей, которые определяют бизнес во всем мире, давало возможность сформировать понимание, где мы на самом деле находимся, что нас ждет в дальнейшем: стагнация экономики или развитие.
— Ожидания оправдались?
— Я много общался с другими участниками форума, было заключено несколько договоренностей на долгосрочное сотрудничество с компаниями, работающими в области девелопмента, с финансовыми институтами. Многие коллеги отмечали, насколько это на самом деле удобная площадка для проведения переговоров, в том числе и с представителями органов власти. К примеру, в форуме участвовали губернаторы Краснодарского края и Ульяновской области, и если у бизнеса возникали к ним вопросы, была возможность тут же получить ответ, непосредственно из первых уст услышать, каким видится развитие отношений между компаниями и органами субъектов федерации, профильными министерствами.
— Вот вы отмечаете положительные моменты форума, но, по отзывам ряда бизнесменов, не все, прозвучавшее в Санкт-Петербурге, имеет реальную основу. Насколько комфортно работается бизнесу в России сегодня?
— На секции, посвященной обсуждению инновационной политики, много говорилось о том, что при всех рисках, которые существуют в России, условия для бизнеса у нас достаточно интересные. Однако наша страна находится на стыке двух культур — восточной и западной. И достаточно серьезный вопрос, по какому пути будет идти наше развитие: азиатскому, с существованием кланов, или европейскому. Президент Франции в своем выступлении подчеркнул, что должно быть единое экономическое пространство между Европой и Россией, необходимо свободное передвижение капитала и персонала. Я думаю, это безусловно будет благоприятно влиять на развитие деловой среды.
— А как же то, что в нашей стране бизнесу серьезно мешают нормально развиваться административные, коррупционные барьеры, и ситуация год от года лишь углубляется? Вам разве с такими моментами сталкиваться не приходилось?
— Со временем происходит трансформация взглядов. К примеру, сейчас говорят о существовании чуть ли не идеологии откатов, что они — структурный элемент российской экономики. И если их запретить, стимулов для развития экономики не останется, люди будут не заинтересованы что-то делать. И может быть, действительно, если доходы бизнеса позволяют, почему бы не поделиться своим средствами? Другое дело, что и тут должна быть система. Одно дело, когда «Мерседес» в качестве бонуса предлагает нашим чиновниками свои автомобили, чтобы те впоследствии закупили их массово. А есть совершенно иные случаи, когда берут кредиты в банках на фиктивные компании и не возвращают. Это накладывает серьезный отпечаток на экономику. Безусловно, госаппарат должен быть более эффективным. Истина достаточно простая, но непонятно, почему так не происходит: кадров должно быть немного, но — высококвалифицированных и высокооплачиваемых. Однако зачастую, в особенности это касается судейского аппарата и милиции, видится обратное: сотрудников становится все больше, а зарплаты маленькие, поэтому они начинают добирать то, что, по их мнению, им недоплачивают. При этом размер «недоплаты» каждый считает на свой манер, определяя собственным культурным уровнем. Чтобы аппарат работал эффективно, нужны четкие правила, равные для всех участников рынка. Кроме того, очень многие проекты невозможно осуществить без поддержки потенциальных потребителей, пользователей услуг — к примеру, связанные с развитием инфраструктуры развлечений. Хотелось бы, чтобы население пусть не поддерживало, хотя бы демонстрировало, что ему нужно.
— А разве государство не должно участвовать в жизни бизнеса? Мне кажется, сегодня предпринимательская среда рассчитывает прежде всего на это.
— Действительно, в стратегических отраслях необходима активная поддержка государства. Есть такие проекты, которые будут давать отдачу через 20-30-50 лет, — частный бизнес такие вложения никогда не сможет делать, сегодня планировать даже на год вперед очень и очень трудно. В Петербурге я общался с министром экономического развития Самарской области Габибуллой Хасаевым, и он рассказал, что у него есть мечта — написать стратегию развития региона на 50 лет. Было интересно услышать это, тем более что недавно я читал о швейцарской деревне, все жители которой живут по стратегическим 20-летним единым планам, в которых четко определено, сколько детей должно родиться за этот период, кто поедет учиться экономике, а кто станет учителем. Сегодня в России в силу коррупции многие просто не уверены в завтрашнем дне. Некоторые нарушают закон, прекрасно понимая, что тем самым они приносят ущерб всему государству, но они уверены, что в России по-другому нельзя: не они, так кто-то другой будет делать то же самое. А потом они переезжают на Запад и ждут, что будет дальше. Нужно, чтобы политика государства была долгосрочной, чтобы у населения, бизнеса и самих государственных чиновников было доверие к программам и целям правительства. Чтобы все те, кто связывает свою жизнь и жизнь своих внуков с Россией, понимали, что в долгосрочной перспективе без коррупции выиграет все сообщество. В рамках этого можно будет пытаться выстроить такие взаимоотношения, которые бы сняли коррупционную составляющую.
— Думаете, это реально?
— Если смотреть на ту ситуацию, которая фактически есть вокруг нас, в ходе логических размышлений можно прийти к мнению, что это невозможно и всему конец. Однако жизнь гораздо богаче в своих проявлениях. Мне кажется, первоочередная задача государства — создавать уверенность среди всех остальных членов общества в том, что есть такие цели, которые согласуются с целями основной части жителей России. И когда будет такое доверие, можно уже будет проводить структурные изменения. А у нас как обычно бывает: любое хорошее начинание рассматривается под прицелом того, что деньги опять украдут и ничего не получится. Не исключено, такая позиция имеет право на жизнь и порой отражает реальную ситуацию. Но когда слишком многие настроены на то, что все плохо и постоянно говорят об этом, и когда этот негатив ничем не уравновешен, механизм срабатывает.
— На ваш взгляд, изменится ли Россия так, как это декларировалось на форуме?
— Насколько я понял по его результатам, пока остается много вопросов, но шансы у нас есть. Самому мне сложно говорить о макроэкономике: ее невозможно уложить в рамки формул и правил, ситуация зависит от многих факторов. Существует много внешних процессов, которые создаются искусственно, и если какие-то силы будут заинтересованы в том, чтобы подорвать стабильность в России, они смогут создать серьезные проблемы в российской экономике. Но самое главное — мы сами должны быть эффективны. У нас есть очень много преимуществ, которые отличают нас от других стран, и прежде всего неизбалованность наших людей. В той же Америке существует великий риск того, что если снизится уровень жизни, это станет причиной большого социального протеста. Наши люди способны более стойко принимать такие катаклизмы.
— А если говорить конкретно о Самарском регионе — многие бизнесмены жалуются на то, что в последние годы в области ухудшился деловой микроклимат. Некоторые выводят свои предприятия в другие регионы либо просто продают. Вы эти вещи для себя отмечали? Чем, по вашему мнению, может быть вызвана такая ситуация?
— На инвестиционном форуме, который недавно проводился в Самаре, неоднократно подчеркивалось, что наше региональное законодательство направлено на создание благоприятных условий для развития бизнеса: принято максимальное количество законов и подзаконных актов, чтобы стимулировать этот процесс. Нашей компании доводилось выигрывать конкурсы, проводимые областным правительством и предусматривавшие, к примеру, уменьшение налогов на имущество или компенсацию части процентной ставки по привлеченным нами инвестиционным кредитам — а это достаточно серьезные суммы. И в предыдущие годы все, что нам было обещано, исполнялось. К сожалению, выделение средств на подобные программы идет по остаточному принципу и наиболее вероятно при бюджетном профиците. Что же касается ситуации в целом, то я не исключаю, что в основе существующих вопросов с бизнесом могут лежать проблемы, возникающие в процессе перераспределения элит, который, в свою очередь, может обостряться с приходом новой команды. Но мы занимаемся реальным бизнесом, реальной экономикой и не ощущаем никакого давления на наше предприятие со сменой губернатора или команды чиновников.
— То есть в считаете, что в нашей области инструменты поддержки бизнеса есть и они еще эффективно работают?
— По большому счету — да. Впрочем, необходимость повышать исполнительскую дисциплину органов исполнительной власти все же существует. У нас, бывает, не исполняются распоряжения первых лиц государства... Так что проблемой повышения эффективности органов исполнительной власти надо заниматься, нужно повышать квалификацию персонала в целом ряде вопросов — и информационных технологий, и в области управления предприятием. Я очень рад, что наконец-то закрыто уголовное дело по ТоАзу. Потому что лично для меня такие люди, как Владимир Махлай, являются ориентирами в бизнесе, их инвестиции в российскую экономику колоссальны. Я считаю, что они могут рассчитывать на лояльное отношение, и если я вижу, что государство их поддерживает, это свидетельство достаточно четкой позиции по отношению к бизнесу. К примеру, у нас сложились хорошие взаимоотношения с главой Волжского района Александром Адамовым. В настоящий момент мы участвуем в реализации проекта строительства канатной дороги, довольно сложном, но очень важном для района.
— Тема строительства вашей компании наиболее близка? Стагнация этого рынка на вас сильно отразилась?
— Самым тяжелым периодом стало начало кризиса — 2008 год. Однако в нашем бизнесе реализовались совсем другие риски, чем те, которые мы ожидали, и ими стал уровень квалификации персонала. Кризис предоставил российским предприятиям возможность увеличить объемы производства, и мы смогли продавать свою продукцию в больших объемах, однако на этом фоне стал очевиден ряд недостатков в области технологий и профессионализма сотрудников. Стало понятно, над чем работать, чтобы создавать продукцию, еще более востребованную на рынке.
— То есть вы не ощутили сужение рынка сбыта в связи с остановкой подавляющего большинства строек?
— В действительности до кризиса строек было слишком много — больше, чем промышленных предприятий. Фактически производство современных материалов в России недостаточно даже для уровня потребления в условиях кризиса.
— Ряд своих новых проектов, связанных с развитием инфраструктуры, логистики, вы планировали запустить буквально накануне кризиса. Какова их судьба?
— Достаточно тяжелая. Пока что мы вынуждены их заморозить. Проекты были амбициозные, затратные, и изначально планировалось привлекать к их осуществлению соинвесторов. Мы вели предварительные переговоры с западными фондами, уже вложили достаточно много средств в подготовку проектов, но потом оказалось, что потенциальные инвесторы заняли выжидательную позицию.
— В настоящий момент вы ведете активную рекламную кампанию сухих строительных смесей. С чем это связано?
— Развитие наших промышленных предприятий идет стабильными темпами, кризис не стал помехой и даже в чем-то сыграл в плюс, потому что упала стоимость услуг на некоторые виды работ. Сейчас мы выходим на 4-сменный рабочий график и при этом видим, что все еще не покрываем потребность в продукции даже в Самарской области. Недавно мы выиграли тендер на получение лицензии на разработку карьера в Кинельском районе Самарской области, а значит, сможем повысить рентабельность путем добычи собственного камня. Это также соответствует развитию философии предприятия, в которой мы ориентируемся на европейский принцип — расположение подобных производств с частотой не менее чем в диаметре 100 км для снижения транспортной составляющей, которая занимает существенную долю в стоимости продукции для конечного покупателя. Необходимость проведения рекламной кампании была связана с некоторыми проблемами в дистрибуции. Мелкооптовые и оптовые сети стали оказывать противодействие в распространении продукции, объясняя это нераскрученностью марки. В то же время налицо сложившаяся система реализации производителей из других регионов — Волгограда, Подмосковья, Ульяновской области. По сути, мы можем начать напрямую сотрудничать с розницей, и сети потеряют часть дохода от распределения этого продукта. Однако мы хотели бы сотрудничать со всеми.
— Год был сложный для всех, но хоть что-то позитивное вы для себя отмечали ?
— Год был тяжелый, потому ярких событий набралось немного. Большой удачей стало заключение договора на логистику с компанией очень крупного бренда, это стало новым направлением бизнеса для нас. Хороший результат — мы выполнили все свои обещания и обязательства перед коллективом и финансовыми учреждениями, заодно проверили на крепость свои партнерские отношения. Случилось так, что один из банков поставил перед нами жесткую задачу — вернуть деньги в условиях, когда это было крайне сложно сделать, но мы справились с задачей. Конечно, в будущем с такими банками не хочется сотрудничать. Однако наш стратегический партнер — Сбербанк — пошел на конструктивный диалог, сделав нам пролонгацию на возврат тела кредита, что помогло нам избежать просрочек. Так что самый главный результат прошлого года — люди, которым я доверял, подтвердили мое доверие, и, в свою очередь, они показали свое доверие к нам.