Марксизм умер. Но дело его живет. Корреспондент "Ъ" Мария Голованивская беседует с современным российским марксистом Александром Бузгалиным.
-------------------------------------------------------
Александр Бузгалин, главный редактор журнала "Альтернативы", доктор экономических наук, профессор. Вступил в КПСС в 1988 г. В 1990 г. стал одним из основоположников "Марксистской платформы" в КПСС. С июля 1990 г. по август 1991 г.— член ЦК КПСС. В 1992-1994 гг. участвовал в создании ряда левых политических организаций. За последние пять лет объездил с лекциями 15 стран мира.
--------------------------------------------------------
— Вы считаете себя идеологом современного марксизма?
— Я считаю себя одним из теоретиков, представляющих критический марксизм, или неомарксизм. Я пишу научно-публицистические работы, которые используются политическими движениями, но я не определяю идеологию, не пишу резолюций. Я не являюсь членом ни одной партии, у нас есть только научная ассоциация, есть журнал, круг друзей и коллег.
— Вы стали членом ЦК КПСС в 36 лет. Как это получилось?
— Это смешная история. Наша "Марксистская платформа", видимо, угадала веление времени. Тогда вся оппозиция была в "Демократической платформе" — от Ельцина до Попова. Но скоро стало понятно, что это прообраз буржуазной партии, а в КПСС было много людей, которые считали себя социалистами, но жестко выступали против бюрократизма, сталинизма и так далее. И они оказались не у дел.
Тогда мы, человек двадцать, разработали совсем небольшой текст — страниц двадцать. Он был опубликован, и у нас буквально за месяц возникло движение, которое по рейтингу получило 7-10% в 19-миллионной партии. А еще через два месяца нас пригласили гостями на съезд. И мы во время выборов спровоцировали возмущение зала и предложили несколько человек от оппозиции, в том числе меня. В ЦК я был белой вороной — таким записным фрондером: по-английски говорил и всех ругал.
— Основные марксистские идеи, такие как теория общественно-экономической формации, классовой борьбы и авангардной роли пролетариата, сегодня нигде не работают. О каком же неомарксизме может идти речь?
— Тут нужны комментарии. Есть марксистская теория экономической жизни буржуазного общества, изложенная в первую очередь в "Капитале", и есть изложенный в учебниках марксизма-ленинизма исторический материализм. И эти вещи совпадают примерно как христианское учение и теория инквизиции. Выросли из одного корня, но разница очевидна. Классические идеи — это вульгарная сталинская версия.
— Общеизвестная схема — это идеи Сталина, а не Маркса?
— Это сталинская интерпретация марксовых идей. Параллельно в мире развивалось несколько идей творческого марксизма. Я могу назвать имена: Лукач, Жан-Поль Сартр. Сегодня — некоторые работы Бертела Олмана по теории отчуждения, Иштвана Мессароша. Они показывают, что суть марксизма — это не только смена буржуазного общества социализмом, что вся предыстория, то есть тот период, в котором мы живем до сих пор,— это мир, где человек подчинен внешним силам. И не он хозяин истории, а вещи — деньги, товары, бюрократия...
— Так или иначе, марксистские идеи ничего не объясняют...
— Почему? Пролетариат во многом остается основной социальной структурой. Посмотрите на страны третьего мира: огромный слой примитивных промышленных рабочих, вкалывающих по 50 часов в неделю за маленькую зарплату. Выясняется, что и идея поляризации — Марксов закон, что богатые богатеют, а бедные беднеют,— во многом верна. Разница в сто раз в качестве жизни. Это оценки ЮНЕСКО, ООН — тут марксизма нет никакого. Даже в США разница в зарплате менеджера и рабочего опять растет. Средний слой живет уже двадцать лет со стандартным уровнем жизни, а прибыли и зарплаты высших менеджеров с 60-х годов выросли в два раза. Возникают процессы, которые считали вымершими в XIX веке...
— И сегодня идет выработка новой доктрины?
— Да, идет. В мире это, наверное, процентов пять-шесть, если грубо говорить, ученой братии. У нас побольше, но у нас огромное засилье ортодоксального марксизма.
— Какие уроки марксизм вынес из последнего десятилетия российской истории?
— Попробуем сформулировать. Первый и самый главный урок: история в той мере, в какой она творится людьми, творится не диктаторами и тоталитарными организациями, а свободными ассоциациями трудящихся — людьми, которые понимают, что так дальше жить они не хотят, и хотят этот мир менять. Менять можно разными методами — реформы, антифашистская вооруженная борьба... Мы не всегда против насилия, в этом случае --- мы за.
Второй урок: история не идет прямолинейно — могут возникать тупиковые варианты в развитии общества. Когда история пытается при негодных возможностях двинуться в перспективном направлении несколько раньше времени. Я приведу неожиданный пример. Для нас сейчас Ренессанс — это период прекрасных художников и поэтов, но реально это был период, когда были самые чудовищные гражданские войны, самая страшная инквизиция и так далее. Чудовищный период. Это первая попытка идти в направлении свободного буржуазного общества, гражданского общества, правового государства, рыночной экономики. Все закончилось реставрацией феодализма и тупиковым состоянием Италии до середины XIX века. Я думаю, что попытки строительства социализма в нашей стране могут быть сравнены с этим периодом. Может быть, потомки будут вспоминать Эйзенштейна и Маяковского и не будут вспоминать про ГУЛаг.
Третий момент: еще раз подтвердился старый тезис о том, что в направлении нового общества следует идти демократическими методами, завоеванием поддержки большинства. Это старые идеи, их можно и у Ленина найти.
— О демократии — у Ленина?!
— Спорить можно о том, насколько он следовал этой теории. Я считаю Ленина действительно крупным теоретиком и великим политическим деятелем — естественно совершавшим много ошибок, и так далее.
— А термин "марксизм-ленинизм", вообще, имеет право на существование?
— По-хорошему, не надо было бы вообще использовать слова "марксизм" и "ленинизм". Эта теория гораздо богаче, чем теория определенного человека. Ее начинал Маркс, но затем писали Энгельс, Люксембург, Каутский; рядом с Лениным было еще много людей: интересны экономические работы раннего Дзержинского. Ленин дал и ключевые разработки — например, что для будущего общества ключевой сферой является культура и образование. Но в целом ленинская теория — это добавление к марксизму на определенном этапе для определенных условий. Поэтому сегодня лучше говорить о неомарксизме.
— У нас сегодня несколько компартий. Какая-нибудь из них двигает всерьез марксистскую идеологию?
— Нет такой партии.
— То есть ни одна из них марксизм не развивает?
— Это очень грубая оценка. Вопрос был задан в провокационной форме, и я дал на него провокационный ответ. Если говорить серьезно, в КПРФ идет серьезная теоретическая работа, но в специфическом направлении. Они пытаются провести синтез различных идей, которые, на мой взгляд, заслуживают критики и вряд ли являются развитием марксизма. В остальных компартиях если развитие марксизма и идет, то в русле облагораживания сталинских идей. Это тупик.
— Вам лично что больше импонирует, справедливость или свобода?
— Вы знаете, я категорический противник этой дилеммы, поскольку свобода в вашем смысле — это не свобода. Свободная конкуренция свободна лишь по видимости. На самом деле всегда есть наследство и частная собственность. Одни приходят, имея миллионы, другие — не имея ничего. Нет равных стартовых условий. В этом мире власть принадлежит деньгам. Если у вас их нет, то вы не можете ничего. А если есть, вы следуете тем законам, которые они диктуют. Немного людей, имеющих деньги, могут вести образ жизни творческого человека. Большинство будут воспроизводить эту собственность, даже если она им на фиг не нужна — производить то, что пользуется спросом.
— А вот если вам дадут некоторую сумму денег, чтобы раздать студентам, кому вы дадите: талантливым или всем?
— Я могу сказать. Это конкретный вопрос. Я зарабатываю относительно приличные деньги лекциями за границей. Как правило, эти ресурсы идут на поддержку журнала, ассоциации.
— А как все-таки со студентами?
— Я не студентам даю, я поддерживаю направление, которое очень важно. Пропагандистскую деятельность, теоретическую деятельность...
— Нет, я вас о конкретной ситуации спрашиваю: что бы вы сделали, получив сумму для поддержки студентов?
— Я бы стал бороться с миром, который создает такой выбор. И сейчас я это делаю.
— Значит, для вас идеи важнее конкретных людей?
— Да.
"ИДЕИ ДЛЯ МЕНЯ ВАЖНЕЕ КОНКРЕТНЫХ ЛЮДЕЙ"
"ПО-ХОРОШЕМУ, НЕ НАДО БЫЛО БЫ ВООБЩЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ СЛОВА "МАРКСИЗМ" И "ЛЕНИНИЗМ""