7 марта завершилась реорганизация системы экспорта оружия. Виктор Черномырдин установил над ней полный и окончательный контроль. "Росвооружению" в его предвыборной кампании 2000 года отведена одна из ключевых ролей.
В субботу 7 марта завершилось сокращение штатов в Министерстве внешнеэкономических связей и торговли России, в ходе которого с госслужбы был уволен бывший глава госкомпании "Росвооружение", первый замминистра Александр Котелкин. Теперь его команда окончательно разгромлена.
Вытеснение клана Котелкина из властных структур сопровождалось настоящей информационной войной. По отступающим котелкинцам из всех видов орудий палят их преследователи. Котелкинцы огрызаются одиночными выстрелами и клянутся, что будут мстить до последнего патрона.
О том, чего не расслышать за этими залпами, Ъ согласился рассказать специалист, давно работающий в системе военно-технического сотрудничества,— на условиях анонимности. Впрочем, его имя все равно большинству читателей ничего не скажет.
— Черномырдин долго и настойчиво боролся за "Росвооружение". Зачем ему это нужно — ради престижа, денег?
— Я не согласен с теми, кто утверждает, что экспорт оружия может приносить личную сверхприбыль и тем более деньги, которые могут оказать существенное влияние на ход, например, президентской предвыборной кампании. $2-3 млрд в год — это всего два или три процента от всего объема российского экспорта. Это не нефть, не газ, не цветные металлы.
Черномырдину контроль за системой военно-технического сотрудничества и "Росвооружением" нужен для другого. Он готовится к выборам. "Росвооружение" — это влияние на регионы. И это для Черномырдина гораздо важнее каких-то миллионов долларов.
Например, "Росвооружение" договаривается о продаже подлодок класса Kilo. И заказ оно может разместить в Комсомольске-на-Амуре, а может в Санкт-Петербурге. Или по танкам — может убедить импортера купить нижнетагильские Т-90, а может омские Т-80. А ведь даже небольшой заказ дает жизнь целому городу, а то и области. И это мощнейший рычаг влияния на население, на местные власти, что можно использовать как на местных, так и на федеральных выборах.
— Да, но завод и губернатор — они тут, рядом. А что заказ получен благодаря Черномырдину, рабочим еще надо объяснить. Так?
— Все очень просто. Когда у "Росвооружения" практически готов контракт, Черномырдин приезжает в регион, насыщенный предприятиями ВПК. Ему жалуются, он обещает разобраться и принять меры. Вскоре подписывается контракт, предприятия получают заказ, на их счета поступают реальные деньги. Это просто, эффективно и дешево — не потратив ни копейки, премьер резко повышает свой рейтинг. Или, скажем, рейтинг НДР, если говорить о парламентских выборах.
— А много денег можно заработать на торговле оружием?
— Теоретически на экспорте оружия деньги делать, конечно, можно. Хотя это и проблемно. Самый простой способ — прокручивать деньги, поступающие на оплату контрактов, в уполномоченных банках, договорившись с их руководством. Речь ведь идет об огромных суммах, и даже за несколько дней можно получить хорошую прибыль. Но этот путь очень рискован. Банк обязан в течение десяти дней перечислить полученные деньги, и если он этого не сделал — это уже нарушение, которое легко выявляется. К тому же директора заводов очень внимательно следят за прохождением причитающихся им денег. Конечно, можно договориться и с директором, поделившись с ним прибылью. Но это для всех очень большой риск — любая проверка в банке, в "Росвооружении" или на предприятии выявит криминал.
Опять же договорившись с директором, можно сыграть на оплате продукции. То есть заплатить заводу за произведенные и проданные "Росвооружением" танки или вертолеты меньше чем положено, а разницу поделить. Но риск тоже слишком велик.
Гораздо безопаснее делать деньги за границей. Часто "Росвооружение" нанимает местную посредническую фирму для лоббирования своих интересов в стране, которая является потенциальным покупателем. Фирма ведет целый комплекс вопросов — от организации кампаний в прессе до работы с чиновниками и депутатами, принимающими решение. В договоре с посредником указывается, что он получает, скажем, десять процентов от суммы сделки. Но до этого документа российские проверяющие никогда не доберутся. А "Росвооружение" в своих документах декларирует, что заплатило 15%. Получается пять неучтенных процентов.
Самое прибыльное — это бартерные сделки. Многие контракты предусматривают полную или частичную оплату товарами, произведенными в стране--покупателе оружия. Это может быть что угодно — тушенка, рис, кофе, масло, джинсы, нефть или газ. Причем лучше всего не привозить товар в Россию, а сразу продавать. Тогда будет очень трудно докопаться, что на самом деле его продали не за $50 млн, которые указаны в документах, а за $100 млн. И за то, что продали якобы дешевле, чем должны были бы, никто никого не посадит. Ну, не смогли, ну, партнеры подвели, некондицию поставили, что тут поделаешь — бизнес есть бизнес.
Но во всех случаях степень риска очень велика. Тем более что "Росвооружение" постоянно проверяют. В таких условиях пытаться извлечь личную прибыль очень сложно. Для этого во главе компании должен быть либо откровенный авантюрист, либо человек, которому просто нечего терять.
— Свое наступление на "Росвооружение" премьер начал сразу после увольнения в июне 1996 года Сосковца, Коржакова и Барсукова?
— На самом деле отношения с этими людьми у Котелкина были совсем не такими, как принято считать. Действительно, в начале 1994 года Коржаков взял под свою опеку Котелкина и его людей, которые тогда работали в МВЭС. Но Котелкин все же был фигурой самостоятельной. Он отчитывался перед Коржаковым, но не более того. В детали Коржаков никогда не вникал.
С Сосковцом, который курировал ВТС в правительстве, отношения у Котелкина вообще были сложные. Сосковец требовал, чтобы успехи в торговле оружием связывались с его именем, чтобы постоянно подчеркивалась его личная заслуга. Котелкин этого боялся, поскольку понимал, что тут же навлечет на себя гнев Черномырдина. А где-то в начале 1996 года вообще произошел скандал: Котелкин поехал в одну из стран, отношения с которой курировал Сосковец, и не предупредил его. Сосковец был взбешен.
А с Барсуковым отношений не было вовсе. В свое время Барсуков и Бородин (управляющий делами президента.— Ъ) хотели сделать Промстройбанк уполномоченным банком по обслуживанию счетов "Росвооружения". Котелкин отказался. Был небольшой скандал, но в конце концов они отступились.
Так что называть котелкинцев людьми Коржакова неправильно — это миф. Он Котелкину сначала помогал, потому что его просто боялись трогать, но в конце концов его и угробил.
— Как же Котелкин продержался еще целый год?
— Сначала всем было просто не до него — шло формирование нового правительства. Снять Котелкина и "разобраться с ВТС" Черномырдину первым предложил министр внешнеэкономических связей Олег Давыдов. Премьеру, естественно, эта идея не могла не понравиться. Фамилия "Котелкин" у него устойчиво ассоциировалась с Сосковцом. И он, конечно, хотел разобраться с его наследством.
Но на "Росвооружение" свои виды имел и Лебедь, который тоже начал грозиться, что наведет там порядок, и даже получил право контролировать ВТС как секретарь Совета безопасности. Лебедь и отбил первое наступление премьера на Котелкина осенью 1996 года. Черномырдин уже даже завизировал у президента распоряжение об отставке Котелкина, но Лебедь на встрече с президентом уговорил его ничего не менять.
— Но Лебедя скоро не стало...
— Сначала Котелкин рассматривал в качестве своего возможного союзника и покровителя Чубайса. Не получилось — по-моему, они даже не встречались друг с другом.
Потом была попытка сделать ставку на Немцова. Котелкин предложил ему ряд новых идей, но Немцов вдруг побежал к Черномырдину и рассказал об этом разговоре. А тот, как только услышал фамилию "Котелкин", не просто отмахнулся, но еще и заподозрил обоих в закулисной игре против него.
Но снять Котелкина все же было непросто. Нужны были время и силы. И нужен был человек, который взял бы на себя организационную часть работы. Таким человеком стал Яков Уринсон. Решающий удар в течение нескольких месяцев готовился им и его давним приятелем, главой МАПО-банка Евгением Ананьевым. После того как Черномырдин уговорил президента подписать готовые проекты указов о смещении Котелкина и реорганизации системы ВТС, Ананьев стал гендиректором "Росвооружения". Уринсону было поручено курировать ВТС. Причем все было сделано настолько грамотно, что Котелкин, несмотря на все его усилия, был застигнут врасплох. Даже фамилию нового гендиректора в "Росвооружении" узнали из теленовостей.
— А Котелкин не пытался найти общий язык с Черномырдиным?
— Пытался, конечно. Премьер ему говорил: давай, мне лично докладывай. Но так ни разу и не принял его, хотя Котелкин очень хотел добиться аудиенции у премьера. Но Черномырдин в душе давно поставил на Котелкине крест. Котелкину он не доверял, в "Росвооружении" ему нужен был свой человек. К тому же, помня историю с Лебедем, премьер, похоже, пошел на принцип: уволю, и точка.
— Вместе с увольнением Котелкина произошла и реформа системы ВТС. Президентская модель превратилась в премьерскую, были созданы еще две экспортные госкомпании — "Промэкспорт" и "Российские технологии". Как это отразилось на торговле оружием?
— Да никакой реформы и не было. О ней было объявлено, но ничего ведь не сделано — за исключением того, что все было замкнуто на премьера. Только в конце декабря были утверждены новые уставы "Росвооружения" и "Промэкспорта". "Российских технологий" нет и в помине. В указе было распоряжение в двухмесячный срок привести в соответствие с новыми решениями нормативно-правовую базу — надо внести изменения в несколько десятков документов. Но этого до сих пор не сделано. Более того, я думаю, что через какое-то время эти три компании снова объединят в одну.
— Говорят, Котелкин был в плохих отношениях со спецслужбами, и это тоже сыграло свою роль в его судьбе.
— У него действительно был конфликт с Главным разведуправлением Генштаба. ГРУ через зама Котелкина Осликовского хотело провернуть очень рискованные сделки — через страны СНГ организовать поставки оружия туда, куда по разным причинам продавать его было никак нельзя.
Со Службой внешней разведки и ФСБ отношения у Котелкина были ровные. Хотя они Котелкина все равно считали ставленником ГРУ, потому что он там раньше служил. Но вряд ли это повлияло на отставку Котелкина. Все же роль спецслужб не стоит переоценивать.
— А как складываются отношения с этими ведомствами у Евгения Ананьева?
— Ананьев в свое время служил в Первом главном управлении КГБ, а после разделения КГБ на самостоятельные ведомства остался в ФСБ. Так что в какой-то мере своим его считают и те и другие. ГРУ для него — падчерица. Но он и с СВР, и с ФСБ повел себя неосторожно. И в СВР, и в ФСБ уже поговаривают о возможной отставке Ананьева.
— Даже так?
— Ананьевым недовольны многие. Объем экспорта российского оружия в прошлом году упал с трех и трех десятых до двух с небольшим миллиардов — впервые с 1994 года.
Потерян контракт с Эквадором на поставку самолетов "Су". Решение о закупке было принято на самом высоком уровне, оставалось согласовать детали и подписать контракт. Но с подачи Ананьева министр МВЭС Михаил Фрадков вдруг написал письмо, в котором предложил эквадорцам вместо "Су" "МиГи". В ответ они просто прервали с нами переговоры, и теперь контракт, скорее всего, уйдет на Украину. А ведь это почти $600 млн.
Могли успеть подписать контракт с Индонезией на поставку Су-30 и вертолетов Ми-17 еще до того, как у них произошел финансовый кризис. По вертолетам вообще уже все было готово. Но Ананьев начал менять посредника. У индонезийцев это вызвало шок: ведь решение принималось на уровне президента. Все затянулось, а потом вопрос и вовсе был закрыт.
— Но ведь Ананьев — человек Черномырдина. Ананьев даже у себя в кабинете повесил фотографию, на которой Ельцин по-отечески обнимает Черномырдина. Разве Черномырдин сдаст Ананьева?
— Это Ананьев всем рассказывает, что он человек Черномырдина. На самом деле он премьера видел всего-то несколько раз, да и то когда его включали в состав официальных делегаций. Ананьев — человек Уринсона, и поэтому фигура проходная. Как только в правительстве не станет Уринсона, уберут и Ананьева.
Хотя определенные связи у него есть. Один из заместителей Ананьева по МАПО-банку Алишер Усманов учился в МГИМО вместе с Сергеем Ястржембским. В хороших отношениях он с заместителем главы администрации президента Алексеем Огаревым, курирующим ВПК и ВТС. Огарев в этих вопросах мало что понимает, зато он учился с мужем Татьяны Дьяченко.
--Тем более он должен чувствовать себя спокойно.
— Я не думаю, что все эти люди бросятся на защиту Ананьева,— он неосторожен. Например, зарплата сотрудникам "Росвооружения" теперь выдается через МАПО-банк и не дважды в месяц, а один раз — 30 числа. Он с одним из заводов пытался расплатиться векселями МАПО-банка. А однажды прямо на переговорах подарил членам делегации одной из богатых арабских стран по слитку золота с оттиском МАПО-банка. Причем остался в уверенности, что купил их с потрохами. Красивый жест, но арабы ушли в недоумении — причем здесь золото и причем здесь МАПО-банк?
В другой раз Ананьев, увидев, что члены одной из делегаций пришли к нему без галстуков, пошел в свой кабинет, надел джинсы и в таком виде вернулся к ним. А у них просто форма одежды была такая — без галстуков. Когда они увидели гендиректора в джинсах они... очень удивились.
Отменены командировки сотрудников "Росвооружения" за рубеж, до сих пор не подписан план участия в выставках. Это делается для того, чтобы иметь как можно больше свободных средств. Я уже не говорю о том, что вместо "Ингосстраха" "Росвооружение" начало работать со страховой компанией "Жива", к которой отношение имеет брат Якова Уринсона.
Все это не криминал, ни под одну статью подвести то, что делает Ананьев, невозможно. Но в то же время все понимают, что долго это продолжаться не может. Поэтому я бы оценил перспективы Ананьева как весьма нерадужные.
ИЛЬЯ БУЛАВИНОВ