Вчера в Пскове хоронили 12 десантников, погибших возле чеченского села Улус-Керт. Проститься с ними пришел весь город. Тела еще 72 солдат и офицеров, павших в том бою, предадут земле там, откуда они ушли служить.
Всего две недели назад в Пскове прощались с двадцатью бойцами 104-го парашютно-десантного полка 76-й гвардейской дивизии — они погибли, попав в засаду у Шатоя. И вот опять дорога до КПП части устлана по краям еловыми ветками. В воскресенье вечером по ней везли тела двенадцати из 84 солдат и офицеров, погибших с 29 февраля по 2 марта в Аргунском ущелье у села Улус-Керт. На узком перешейке 90 десантников 6-й роты 104-го полка сдерживали натиск полутора тысяч боевиков Хаттаба. Сдержали. Теперь героев хоронят.
Министр обороны Игорь Сергеев прилетел на церемонию прощания вместе с помощником и. о. президента Сергеем Ястржембским (ждали и самого Путина, но тот приехать не смог). Сергеев пытался объяснить, что все получилось так, потому что плохо сработала разведка. Верили ему не все. Ведь ранее командующий ВДВ Георгий Шпак (он потерял на прошлой чеченской войне сына-десантника), тоже прибывший в Псков на похороны, рассказывал, что о скоплении боевиков было известно еще накануне. Но в силу обстоятельств применить авиацию и артиллерию против них было невозможно. Вот его бойцы и закрыли проход — своими телами.
Проститься с десантниками пришел не только весь Псков, люди ехали на похороны даже из других городов.
Сначала с боевыми товарищами прощалась дивизия. В разговорах с журналистами офицеры не скрывали, что до этой трагедии они добровольно ехали в Чечню, но как бы "на заработки": "Семьи ведь надо кормить". Теперь отношение другое: "Сейчас мы будем мстить. Хотя, если честно, для многих нынешняя война — это возможность отомстить за тех наших парней, кто погиб в первую чеченскую".
Жены погибших офицеров (их погибло 13; вчера хоронили четверых) тихо плакали. "Они не станут рвать на себе волосы,— тихо сказал один десантников.— Знали, за кого выходят замуж и что может случиться".
Менее сдержаны были родители солдат-срочников. Особенно те, кто не получил еще тела своих детей. "Да я флаг российский разорвать готов! — кричал один отец.— Мальчиков наших забрали, да еще издеваются! Никто не говорит, как все это случилось и когда мы получим тела наших детей". Но тут процессия двинулась на отпевание в Свято-Троицкий кафедральный собор кремля, и он утих.
Люди заполнили не только всю Вечевую площадь и подходы к ней, но стояли за стенами кремля. Несмотря на дождь, снег и ледяной ветер, никто не расходился. Наоборот, люди все шли и шли. Но было тихо — ни стонов, ни криков. Все молчали.
Когда закончилось отпевание и вышли официальные лица, в собор пошли простые псковичи. Рядом со мной переговариваются две женщины, видимо, из военного госпиталя. Вспоминали каждого поименно: "Мы же их так хорошо знали... Помнишь, как мы этих ребят после первой чеченской выхаживали? Думали, теперь долго жить будут... Жалко мальчиков..."
В образовавшемся живом коридоре показался первый крест с именем командира батальона гвардии подполковника Марка Евтюхина. Один офицер говорит чуть ли не с завистью: "Не каждому из нас дано вот так успеть в последний раз прокричать: 'Вызываю огонь на себя!'" (Когда Евтюхина стали окружать боевики, он вызвал на себя огонь артиллерии.)
Процессия отправляется на кладбище "Орлецы". Здесь людей уже меньше. Официальные лица не утомляли долгими речами: прощались почти по-семейному. Потом — оглушительный залп в воздух. Вслед за ним — оглушительная тишина.
ВАЛЕРИЙ Ъ-ЦЫГАНКОВ, Псков