Праздник Пасхи, как и Рождество,— это то, что объединяет всех христиан независимо от особенностей вероучения. Настанет ли когда-нибудь время, когда церковные стены, разделяющие христиан, падут и все верующие в Христа одновременно разделят радость его воскресения? С этим вопросом "Ъ" обратился к патриарху Московскому и всея Руси Алексию II.
Алексий II (в миру Алексей Ридигер) родился 23 февраля 1929 года. После окончания Ленинградской духовной академии служил настоятелем Богоявленской церкви города Йыхви Таллинской епархии. В монашество пострижен 3 марта 1961 года. В 1961 году назначен епископом Таллинским и Эстонским. В 1964 году возведен в сан архиепископа, назначен управляющим делами Московской патриархии, избран постоянным членом Священного синода. С 1968 года в сане митрополита руководил пенсионным комитетом РПЦ. В 1986 году назначен митрополитом Ленинградским и Новгородским и управляющим Таллинской епархией. 7 июня 1990 года на Поместном соборе РПЦ избран на Московский патриарший престол. Пятнадцатый предстоятель РПЦ со времени введения на Руси патриаршества в 1589 году.
— Может ли празднование 2000-летия Рождества Иисуса Христа стать тем рубежом, за которым останутся в прошлом конфликты между приверженцами различных христианских церквей?
— Как ожидается, 2000-летний юбилей пришествия в мир Господа и Спасителя будет отпразднован сообща всеми православными церквами. Планируется совместное совершение юбилейных богослужений предстоятелями православных церквей.
Но оснований для повышенного оптимизма в достижении всехристианского единства нет. Наша церковь неизменно памятует о долге стремиться к общехристианскому единству. Но мы убеждены, что таковое возможно лишь на основе веры древней неразделенной церкви, преемником которой ощущает себя православие. Об этой вере мы и свидетельствуем в рамках своего участия в межхристианских контактах.
— История противостояния между православием и католицизмом насчитывает много веков. Готовы ли вы лично положить конец вражде восточных и западных христиан?
— Между нашими церквами есть догматические разногласия, которые за время разделения не только не сгладились, но усугубились... Православная церковь, в частности, не приемлет католического учения об исхождении Святого духа от Отца и Сына, догмат о непорочном зачатии Божией матери в том виде, в каком он выражен латинскими богословами, учение о непогрешимости папы, о папском примате. До тех пор пока в этих вопросах нет единства, воссоединения быть не может — сие зависит не от воли патриарха, а от открытых самим Богом истин, которые остаются неизменными, как неизменен Господь.
К тому же сегодня наши взаимоотношения с римско-католической церковью осложняются ситуацией на Западной Украине, где восстановление прав греко-католической церкви сопровождалось массовым захватом храмовых зданий. И православные общины во многих местах оказались лишены возможности молиться в храмах.
Чтобы продолжился диалог с католической церковью, должны качественно улучшиться межконфессиональные отношения на Западной Украине. Католическая сторона должна также соблюдать свой отказ от прозелитизма, то есть от обращения православных в католичество.
Еще более существенными являются наши расхождения со значительной частью протестантских церквей и общин, в которых усиливаются тенденции к пересмотру евангельских норм вероучения и нравственности, да и вообще появляется релятивистский подход к вопросу об Истине, что для православных совершенно неприемлемо.
Для нас Истина — сам Бог Живой, откровение которого явственно пребывает в мире, и мы веруем, что наша церковь это откровение содержит.
— Нет ли у вас ощущения, что события последних лет — на Балканах, Ближнем Востоке, Кавказе — свидетельствуют о вступлении человечества в эпоху религиозных войн?
— Вероучительные расхождения, даже самые серьезные, обычно не бывают причинами войн и конфликтов. Именно политический конфликт, в частности облеченный в форму межэтнических противоречий, обычно предшествовал возникновению так называемых религиозных войн. От повторения таких войн человечество не застраховано. Мы видим это на примере крайне настойчивых попыток вовлечь религиозный фактор в этнические и гражданские конфликты на пространстве СНГ, на Балканах, Ближнем Востоке, в Северной Ирландии.
Вот почему крайне важно, чтобы верующие различных религий и исповеданий сообща противостояли силам вражды и разделения, помогали смягчить любую напряженность, в первую очередь заботясь о том, чтобы именно те народы, к которым они сами принадлежат, не становились причиной розни и несправедливости.
— Зарубежные исламские теологи не скрывают, что в будущем хотели бы видеть Россию в числе мусульманских, а не христианских стран. События на Кавказе подтверждают, что это не только слова. Как вы к этому относитесь?
— Псевдомиссионеры стремятся в буквальном смысле слова скупать души людей, пользуясь экономическими трудностями нашего народа. Но со стороны исламской общины такой деятельности не наблюдается. Несмотря на то что есть некоторые локальные недоумения на бытовом уровне, наши отношения с российскими и зарубежными мусульманами остаются весьма доброжелательными. Причем мы учимся не только сосуществовать, но и взаимодействовать ради преодоления межэтнической напряженности. Опыт такого взаимодействия накоплен, в частности, в связи с северокавказским и армяно-азербайджанским конфликтами.
— На май намечен ваш визит в Японию. Зачем вы едете в эту во многом чуждую для нашей культуры и исторической традиции страну?
— Прежде всего это будет визит в Японскую автономную православную церковь, являющуюся самоуправляемой частью Московского патриархата. Начало истории этой церкви, основную паству которой составляют этнические японцы, было положено русскими миссионерами, трудившимися в Японии со второй половины XIX века. Самым известным из них был святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский.
Во время поездки планируется совершение богослужений, в частности освящение после ремонта исторического Воскресенского собора в Токио, а также общение с пастырями и паствой православной Японии. Программа визита предполагает и встречи с государственными деятелями, общественностью, прессой.
Церковь — через миссионеров, церковную эмиграцию, самих православных японцев — была связующим звеном между двумя странами даже в периоды войн или замораживания межгосударственных отношений. Надеюсь, что и теперь она поможет сблизить наши народы в условиях непростого поиска окончательного примирения.
— Вопреки решению об осуждении большевиков, принятому в 1918 году, православная церковь признала-таки законность их власти. Не означает ли это, что Русская зарубежная православная церковь имеет большее право, чем РПЦ, духовно окормлять православных в России?
— Отказ от противодействия советской власти был провозглашен теми же самыми церковными иерархами, которые поначалу осудили послереволюционные гонения на церковь и репрессии против граждан, прежде всего святителем патриархом Тихоном.
В 1919 году он писал, обращаясь к духовенству: "...Установление той или иной формы правления не дело церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение..."
Нельзя смешивать заботу церкви о защите веры от гонений, святынь — от поругания, а чад своих — от смерти и пленения с политической борьбой против власти, даже носившей явно антихристианский характер. Такая борьба стала, к сожалению, характерна для иерархов Русской зарубежной церкви, покинувших свою паству и пошедших даже на сотрудничество с Гитлером ради противостояния руководству СССР. И сегодня часть иерархов зарубежной церкви остаются пленниками однажды взятого политического курса и ничем не оправданных амбиций на духовное лидерство в России.
— Возможно ли объединение двух русских православных церквей?
— В наше время нет причин продолжать это разделение и тем более переносить его на территорию России. Мы готовы к диалогу без всяких предварительных условий и неоднократно заявляли об этом. В среде духовенства и мирян зарубежной церкви достаточно здравых сил, способных вести такой диалог.
Серьезным препятствием к какому-либо диалогу является позиция руководителей Синода зарубежной церкви, находящегося в Нью-Йорке, что не дает нам оснований быть оптимистами в окончательном объединении Русской зарубежной церкви с Церковью-матерью.
— Почему Русская православная церковь выступает за законодательное ограничение деятельности в России тех религиозных организаций, которые она не относит к традиционным?
— В законе "О свободе совести и о религиозных объединениях", поддержанном нашей церковью, нет разделения религиозных общин на традиционные и нетрадиционные.
Наша церковь не боится честной дискуссии с каким угодно религиозным направлением. Огромные средства, некогда вложенные псевдомиссионерами в скупку душ, не принесли ожидавшегося эффекта. Но при действии прежнего закона "О свободе вероисповеданий" мы оказались фактически в неравном положении, поскольку пришлые миссионеры моментально получали благоприятственное положение в государстве — например, в виде налоговых льгот, — и, пользуясь зарубежной материальной поддержкой, злоупотребляли бедственным положением православной церкви, что невозможно ни в одном государстве с развитой правовой культурой, где общество оставляет за собой право решать, какие объединения граждан достойны целенаправленной поддержки, а какие должны сначала доказать свою благонамеренность и полезность. Такое разграничение и ставится в зависимость от прохождения религиозной группой пятнадцатилетнего "испытательного срока".
— Тождественны ли понятия "русский" и "православный"?
— В современном мире нельзя поставить абсолютный знак равенства между этнической и религиозной принадлежностью. Да и, наверное, никогда в истории такого знака равенства на деле не существовало.
Однако вспомним об обетовании Самого Бога древнему народу израильскому: "Поставлю жилище Мое среди вас, и душа Моя не возгнушается вами; и буду ходить среди вас и буду вашим Богом, а вы будете Моим народом" (Лев. 26. 11-12). Полагаю, что это обетование справедливо для каждой нации, которая имеет традицию исторического выбора в пользу следования за Христом и в которой укоренено религиозно-нравственное измерение народной жизни.
Думается, и русский народ может именовать себя христианской православной нацией. Ведь даже семидесятилетний период богоборческого ослепления не отменяет почти тысячелетней истории взаимосвязи веры и национального строительства, церкви и народа — взаимосвязи, которая сегодня возрождается по воле наших соотечественников.
Интервью записали ВЛАДИСЛАВ ДОРОФЕЕВ и ЕЛЕНА АРТЕМКИНА
"ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ НЕ ПРИЕМЛЕТ УЧЕНИЯ О НЕПОГРЕШИМОСТИ ПАПЫ"