"Лучше бы меня обвинили в чем-то конкретном"
Интервью с "крышей" банков, финансировавших боевиков
В скандальной истории с тремя московскими банками, финансировавшими боевиков, УМАР СУЛТАНБЕКОВ, по выражению замначальника Следственного комитета МВД Сергея Новоселова, сыграл роль "криминальной крыши". Хотя никаких официальных обвинений ему не предъявлено — он просто "один из фигурантов по делу". Вчера с Султанбековым встретился корреспондент Ъ ДМИТРИЙ Ъ-ПАВЛОВ. На криминального "авторитета", в банках которого отмыли $20 млн, Умар Султанбеков явно не тянул.
— Вы давно занимаетесь финансовым бизнесом?
— Года с 93-го. До этого закончил московский гидромелиоративный институт, торговал овощами и фруктами из Краснодарского края. Обычный для нас бизнес. Позже учредил с друзьями большую торговую фирму "Эбух", а потом — банк с одноименным названием. Там у меня была должность зампредседателя по экономической безопасности.
— Что входило в ваши обязанности?
— Решал, кому давать кредиты.
— То есть проверяли клиентов?
— Нет, для этого существовали другие люди. Принцип был простой — денег без надежного залога не выдавать. Потом году в 95-м банк переименовали в "Аэропорт".
— С деятельностью этого банка и был связан ваш арест?
— В конце 1996 года меня арестовали и обвинили в хищении 12,5 млрд "старых" рублей. Хотя я к этому не имел никакого отношения. Я даже не имел права подписи. Вот Новоселов говорит, что я там "крышевал". Зачем мне тогда было красть деньги? А меня восемь месяцев продержали в Бутырках, после чего амнистировали.
— Амнистировали? А Новоселов сказал, что обменяли на пленного солдата!
— Я два месяца не соглашался на обмен. Понимал, что если соглашусь, то признаю себя виновным. Но потом уступил. Меня выпустили на свободу, а через некоторое время ко мне явились родители того солдата и стали выговаривать: зачем пошел на обмен? Оказывается, его привезли в Москву и сразу посадили на гауптвахту.
— После освобождения вы остались в Москве?
— А куда мне было ехать? Я в Москве живу с 1981 года.
— Новоселов говорит, что вы были тесно связаны с тремя банками, поддерживавшими боевиков: "Трасткредитом", ИРС и "Хлебом России", и являлись их криминальной "крышей".
— "Трасткредит" существует с 1993 года. За все время я был там два раза. Просил дать мне кредит в $20 тыс. Хотел палатку поставить и торговать. Жить же надо как-то. Но денег не дали, сказав, что у них не очень хорошее положение. В ИРСе был вообще один раз. В "Хлебе России" бывал часто. Я Тарама (Тарам Магомедов, вице-президент банка.— Ъ) знаю еще со студенческих времен. Вместе в футбол играли. Что я, не могу к нему в гости прийти? Я там, кстати, был и во время обыска. У меня проверили документы и отпустили. Я хочу твердо сказать, что никакого отношения к этим банкам не имею. Ничего не знаю и знать не хочу.
— А ваш "Аэропорт" как-то был связан с этими банками?
— У нас были корреспондентские отношения. Не более того.
— Как вы узнали, что являетесь "крышей"?
— Сидел дома, играл в карты. И тут по телевизору говорят: мол, Султанбеков — "крыша" и все такое. У меня карты из рук повалились. Друзья начали звонить. Говорят: "Не знали, что под тобой три банка. Чего тогда деньги у нас занимаешь?" А у меня действительно денег нет. Уже полгода. Сейчас меня можно назвать ББЧ — бывший богатый человек. Чтобы отправить в Дагестан семью, я занял двести долларов.
— Опасаетесь за родных?
— Конечно. Я и сам теперь дома не живу. Знаете, как бывает? Приедут с обыском, подбросят оружие — и все. Потом доказывай, что это не твое. Я не боюсь отвечать на вопросы, но боюсь провокаций.
— И где вы сейчас живете?
— То в одном месте, то в другом.
— И долго будете прятаться?
— Не знаю. Про меня можно сказать: рубль в кармане, два в стакане, все в тумане. Даже адвоката нанять не могу. Почему со мной такое произошло, сам не понимаю. Думаю, что генералу Новоселову нужно уволить информатора, который на меня навел. Он может подставить его куда более серьезно.
— А вы не думали позвонить самому Новоселову?
— Найду адвоката. Может, в кредит согласится. А может, и так будет: выборы прошли, и все как-то само собой успокоится. Хотя лучше было бы, если бы меня обвинили в чем-то конкретном. А то одни разговоры.
В скандальной истории с тремя московскими банками, финансировавшими боевиков, УМАР СУЛТАНБЕКОВ, по выражению замначальника Следственного комитета МВД Сергея Новоселова, сыграл роль "криминальной крыши". Хотя никаких официальных обвинений ему не предъявлено — он просто "один из фигурантов по делу". Вчера с Султанбековым встретился корреспондент Ъ ДМИТРИЙ Ъ-ПАВЛОВ. На криминального "авторитета", в банках которого отмыли $20 млн, Умар Султанбеков явно не тянул.
— Вы давно занимаетесь финансовым бизнесом?
— Года с 93-го. До этого закончил московский гидромелиоративный институт, торговал овощами и фруктами из Краснодарского края. Обычный для нас бизнес. Позже учредил с друзьями большую торговую фирму "Эбух", а потом — банк с одноименным названием. Там у меня была должность зампредседателя по экономической безопасности.
— Что входило в ваши обязанности?
— Решал, кому давать кредиты.
— То есть проверяли клиентов?
— Нет, для этого существовали другие люди. Принцип был простой — денег без надежного залога не выдавать. Потом году в 95-м банк переименовали в "Аэропорт".
— С деятельностью этого банка и был связан ваш арест?
— В конце 1996 года меня арестовали и обвинили в хищении 12,5 млрд "старых" рублей. Хотя я к этому не имел никакого отношения. Я даже не имел права подписи. Вот Новоселов говорит, что я там "крышевал". Зачем мне тогда было красть деньги? А меня восемь месяцев продержали в Бутырках, после чего амнистировали.
— Амнистировали? А Новоселов сказал, что обменяли на пленного солдата!
— Я два месяца не соглашался на обмен. Понимал, что если соглашусь, то признаю себя виновным. Но потом уступил. Меня выпустили на свободу, а через некоторое время ко мне явились родители того солдата и стали выговаривать: зачем пошел на обмен? Оказывается, его привезли в Москву и сразу посадили на гауптвахту.
— После освобождения вы остались в Москве?
— А куда мне было ехать? Я в Москве живу с 1981 года.
— Новоселов говорит, что вы были тесно связаны с тремя банками, поддерживавшими боевиков: "Трасткредитом", ИРС и "Хлебом России", и являлись их криминальной "крышей".
— "Трасткредит" существует с 1993 года. За все время я был там два раза. Просил дать мне кредит в $20 тыс. Хотел палатку поставить и торговать. Жить же надо как-то. Но денег не дали, сказав, что у них не очень хорошее положение. В ИРСе был вообще один раз. В "Хлебе России" бывал часто. Я Тарама (Тарам Магомедов, вице-президент банка.— Ъ) знаю еще со студенческих времен. Вместе в футбол играли. Что я, не могу к нему в гости прийти? Я там, кстати, был и во время обыска. У меня проверили документы и отпустили. Я хочу твердо сказать, что никакого отношения к этим банкам не имею. Ничего не знаю и знать не хочу.
— А ваш "Аэропорт" как-то был связан с этими банками?
— У нас были корреспондентские отношения. Не более того.
— Как вы узнали, что являетесь "крышей"?
— Сидел дома, играл в карты. И тут по телевизору говорят: мол, Султанбеков — "крыша" и все такое. У меня карты из рук повалились. Друзья начали звонить. Говорят: "Не знали, что под тобой три банка. Чего тогда деньги у нас занимаешь?" А у меня действительно денег нет. Уже полгода. Сейчас меня можно назвать ББЧ — бывший богатый человек. Чтобы отправить в Дагестан семью, я занял двести долларов.
— Опасаетесь за родных?
— Конечно. Я и сам теперь дома не живу. Знаете, как бывает? Приедут с обыском, подбросят оружие — и все. Потом доказывай, что это не твое. Я не боюсь отвечать на вопросы, но боюсь провокаций.
— И где вы сейчас живете?
— То в одном месте, то в другом.
— И долго будете прятаться?
— Не знаю. Про меня можно сказать: рубль в кармане, два в стакане, все в тумане. Даже адвоката нанять не могу. Почему со мной такое произошло, сам не понимаю. Думаю, что генералу Новоселову нужно уволить информатора, который на меня навел. Он может подставить его куда более серьезно.
— А вы не думали позвонить самому Новоселову?
— Найду адвоката. Может, в кредит согласится. А может, и так будет: выборы прошли, и все как-то само собой успокоится. Хотя лучше было бы, если бы меня обвинили в чем-то конкретном. А то одни разговоры.