Сколько бы раз ни менялось российское правительство и ни перераспределялись обязанности между премьером и его заместителями, аппаратная жизнь кабинета министров подчиняется пяти основным законам.
Первый закон аппаратной жизни можно сформулировать следующим образом: несмотря на равенство вице-премьеров перед законом "О правительстве", рано или поздно обязательно появляется первый среди равных. Так, три года — с 1993-го по 1996-й — наиболее могущественным членом кабинета Черномырдина, который временами даже теснил его самого, был первый вице-премьер Олег Сосковец.
Чтобы объяснить, в чем заключалась сила Сосковца, необходимо предварительно сформулировать еще один аппаратный закон: влиятельность вице-премьера зависит от того, сколько людей толпится в его приемной, чтобы "решить вопрос". Длина очереди просителей зависит, во-первых, от количества министерств, ведомств и правительственных комиссий, которыми руководит вице-премьер, а во-вторых — от влиятельности тех ведомств, которые вице-премьеру поручено контролировать. Первое место здесь традиционно занимает Минфин, так как именно он распределяет бюджетные деньги. За ним идут Мингосимущество и Фонд федерального имущества, продающие госсобственность.
Однако в 1993-1996 годах не менее влиятельным был обширный блок отраслевых ведомств, руководители которых через первого вице-премьера Сосковца пробивали подопечным предприятиям бюджетные ассигнования и льготные ссуды. При этом решения проталкивали не только через Сосковца лично, но и через 22 правительственные комиссии, которыми он руководил. Этот аппаратный показатель до сих пор остается рекордом. Кроме того, Сосковец создал своего рода правительство в правительстве — комиссию по оперативным вопросам (КОВ), решения которой имели прямое действие.
После отставки Сосковца в июне 1996 года самым влиятельным первым вице-премьером стал Анатолий Чубайс. В 1997 году он руководил Минфином и десятком правительственных комиссий, в том числе — по оперативным вопросам и по финансовой и денежно-кредитной политике. Это не считая еще 6 федеральных ведомств — комиссии по рынку ценных бумаг, службы по делам о несостоятельности и др.
Третий аппаратный закон — цикличность власти. Наиболее ярко его иллюстрирует пример Олега Лобова. Сначала он стал и. о. премьера (сентябрь--октябрь 1991 года), потом его удалили из правительства — как казалось, насовсем. Но потом Лобов триумфально вернулся в качестве первого вице-премьера и министра экономики (весна--лето 1993 года). Эти должности послужили ему трамплином для прыжка в Совет безопасности. Через три года (в июне 1996 года) Лобов снова стал первым вице-премьером, но уже с какими-то неясными полномочиями. А затем наступил аппаратный закат: с августа 1996 года Лобов — простой вице-премьер, а с марта 1997 года — отставник.
Сходным образом складывается карьера Владимира Булгака. Став в марте прошлого года вице-премьером, он поставил и более года удерживал еще один аппаратный рекорд — 16 курируемых министерств и ведомств. В правительстве Кириенко этот рекорд побил Борис Немцов — 17 министерств и ведомств. А у Булгака осталось только Министерство науки и технологий да членство в президиуме правительства.
Четвертый аппаратный закон состоит в том, что правительство устойчиво только тогда, когда есть кем из вице-премьеров пожертвовать. Как правило, жертвами становятся вице-премьеры, отвечающие за науку. Например, назначение Владимира Фортова в 1996 году объясняли прежде всего необходимостью его сократить через год, что и сделали. В правительстве Кириенко за науку отвечает только Булгак. По-видимому, аппаратной жертвой в этот раз станет не вице-премьер, а только член президиума.
И, наконец, в любом правительстве должен быть человек президента. Им был когда-то Олег Лобов, а в сентябре 1993 года — первый вице-премьер Егор Гайдар, которого Ельцин использовал как противовес Черномырдину. Затем этот аппаратный закон какое-то время не проявлялся отчетливо. Но в правительстве Кириенко человек президента есть — это начальник секретариата премьера Джохан Поллыева.
КОНСТАНТИН СМИРНОВ