ЕСЛИ БЫ СЪЕЗДОВ СОЮЗА КИНЕМАТОГРАФИСТОВ НЕ БЫЛО, ИХ СЛЕДОВАЛО БЫ ВЫДУМАТЬ. НА ПЯТОМ, ИМЕНУЕМОМ "РЕВОЛЮЦИОННЫМ", КИНЕМАТОГРАФИСТЫ НА ВОЛНЕ РОМАНТИКИ ПЕРЕСТРОЙКИ СОЗДАЛИ МОДЕЛЬ ПОСТТОТАЛИТАРНОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ. НА ЧЕТВЕРТОМ РОССИЙСКОМ, 12 ЛЕТ СПУСТЯ,— ПОСТДЕМОКРАТИЧЕСКОГО. СПЕЦИАЛИСТЫ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ ТЕХНОЛОГИЯМ МОГУТ ОТДЫХАТЬ: ТЕХНОЛОГИЯ СОЗДАНА, ОПРОБОВАНА И ВЕСЬМА ТАЛАНТЛИВО ПРОДЕМОНСТРИРОВАНА.
Напомню, в 86-м группа относительно молодых и реформаторски настроенных режиссеров свергла группу других режиссеров — ретроградов и ортодоксов. Свергла, то есть отодвинула от вполне недурной по советским масштабам кормушки, называвшейся Союз кинематографистов СССР и на протяжении десятилетий оккупированной этими самыми ретроградами и ортодоксами (которые, впрочем, неизменно выделяли устойчивую пайку и тысячам рядовых членов Союза). Свергла с вполне благой целью — создать условия для свободного творчества если не всех, то наиболее способных.
Говоря языком политологии, то есть науки, изучающей общественные процессы, произошло следующее: кинематографисты образовали ассоциацию граждан, готовых нести всю полноту ответственности за жизнь своего маленького пространства. Именуется это пространство поселком, городом или аббревиатурой СК — неважно. Из множества таких ассоциаций и образуется то, что называется гражданским обществом — основа и главная составляющая режима либеральной демократии.
Если вернуться к конкретной ассоциации граждан под названием СК, то ее ждал путь, который проходили все без исключения традиционные общества, претерпевшие модернизацию. Умолкли фанфары съезда, не стало Госплана и Совмина, регулярно переводивших деньги на счета СК, и началась рутина. Оказалось, что недостаточно разоблачить всех, кто не давал рая прежде. Надо тяжело работать, зарабатывать деньги, создавать конкурентоспособный продукт и еще уметь его продать. Оказалось, наконец, что к главным деньгам первыми поспели, возможно, не самые талантливые, но самые шустрые и умелые именно по части быть первыми у денег. И обеспечивать всех остальных хотя бы пайкой, они не намерены. Оказалось, что счастья на всех нет и не будет.
Естественно, принялись искать виноватых. Но слишком много фамилий. Сошлись в одном: в Союзе кинематографистов, как и в целом в России, слабая власть. Между тем в демократических обществах возможности власти определяются силой или слабостью гражданского общества. Если оно слабое и коррумпированное, значит, и власть слаба и коррумпирована. Потому винить в слабости власти можно только самих себя.
Итак, звуки фанфар сменил дробный стук алюминиевых ложек по пустым или недостаточно полным тарелкам. Стучали те самые люди, которые 12 лет назад боролись за право называться гражданами. Сейчас они вновь вдохновенно собрались под сводами Кремлевского дворца съездов и почти в едином порыве (всего 119 "против" из без малого 4 тысяч участников) выдохнули: "Приди!"
Ну он и пришел. Пусть уже не очень молодой, пусть уже не такой, как в "Бесприданнице", красивый, но все еще герой-любовник — знаменитый режиссер, признанный и в Европе, и за океаном, удачливый бизнесмен, талантливый обворожитель бесталанных, но в нужное время влиятельных господ, будь то митрополит Питирим, генерал Руцкой или премьер Черномырдин. Пришел и сказал понятно, по-простому. Значит так, ребята. Богатыми сделать всех не обещаю, но счастливыми сделаю. От вас требуется только одно — верить. Согласиться со всем, что я тут вам изложу. Ну и, конечно, ни во что не вмешиваться.
И Съезд кинематографистов — так сказать, надежда российской демократии — открытым голосованием (чтобы все инакомыслящие были налицо, а колеблющиеся не осмелились поколебаться), на безальтернативной основе проголосовал за поправки к уставу — пакетом, отказался от выборного органа — секретариата, отдав право вождю назначить туда подотчетных лишь ему бюрократов, и наделил нового лидера чрезвычайными полномочиями, то есть не только позволил надеть ошейник, но и дал в руки плетку.
Итоги шестого съезда кинематографистов, как и итоги пятого, можно изложить языком политологии, то есть науки, как вы помните, изучающей общественные процессы. Так вот, говоря этим языком, происходит следующее.
Есть народонаселение, которое не только не стало гражданским обществом, но и готово ради минимальных социальных гарантий отказаться от самого права им быть.
Есть та или иная группа интересов, которая кулуарно избирает из своей среды яркого, желательно легко управляемого лидера, способного проводить в жизнь ее политические и экономические интересы. Этот лидер проводит стремительную агитационную кампанию, в ходе которой убеждает народонаселение, что ради сохранения единства страны и выживания жителей необходимо сконцентрировать власть в единый кулак, а потому отказаться от некоторых демократических свобод, как то: разделение властей и особо мешающих оппозиционных политических партий.
Параллельно распускается парламент, выборы представительной ветви власти откладываются до лучших времен, взамен создается какой-нибудь Госсовет, куда будут назначены лояльные лидеру бюрократы. Предлагается провести референдум, который примет соответствующие поправки к Конституции.
Причем не стоит себя пугать всякими ужасами типа возрождения тюрем и массовых лагерей. Нелояльных можно притушить, разорив их бизнес или особенно пристально изучая их налоговые декларации (и при этом не проверяя декларации других, лояльных). Поправки к Конституции, наделяющие лидера особыми полномочиями, позволяют выдвинувшей его группе интересов, с одной стороны, особо не церемониться с конкурирующими элитами, с другой — вывести себя из под всякого контроля. Дальнейшее развитие сценария может различаться в деталях, но общей ситуации они не меняют. Степень жесткости таких режимов определяется исключительно степенью согласия внутри правящей элиты. Важно, что ни при одной форме корпоративного режима общественное мнение не имеет никакого значения, а меньшинство не имеет никакого шанса быть услышанным.
Съезд Союза кинематографистов выбрал корпоративный режим для своего сообщества. Кинокритики яростно накинулись на Никиту Михалкова: он создает свою киноимперию! Да как он посмел? Да так: позволили — и посмел. За что винить Михалкова? Он лишь поднял то, что и так лежало, взял то, что само ему отдалось.
Вопрос не в кино. Вопрос в том, насколько велика вероятность, что политическая технология, ярко продемонстрированная на съезде кинокумиров, может стать моделью для ближайшего будущего России в целом?
ЕВГЕНИЯ АЛЬБАЦ
Очередные задачи Никиты Михалкова
| Цель | Состояние дел |
|---|---|
| Личный реванш | Убедительно одержан. Союз раскаялся, припав |
| к ногам председателя | |
| Контроль над | Получен мандат доверия. Новые принципы |
| Союзом | формирования союза позволяют неограниченно |
| кинематографистов | долго оставаться на председательском посту и |
| собрать секретариат из удобных персонажей | |
| Контроль над | Достижим в ближайшей перспективе. Не надо |
| Госкино | ждать отставки Армена Медведева, достаточно |
| ослабления его позиций | |
| Контроль над | Опора на государственную идеологию в |
| художественной | эстетической программе. Призыв "Служить |
| политикой в кино | России" не может быть оспорен, зато может |
| быть трактован в удобном направлении | |
| Контроль за | Построение финансового механизма |
| финансовой | эстетического контроля. Государственные |
| политикой в кино | субсидии должны проходить через союз и его |
| председателя. Введение косвенных налогов на | |
| кино пополнит финансовую базу его реформ | |
| Укрепление | Союз кинематографистов объединяет людей |
| политического | популярных, мнение которых не раз пытались |
| влияния | купить политики. Проценты с этого капитала |
| достанутся председателю союза |