На Северном Кавказе сейчас проходит испытание новой модели управления силовыми ведомствами. Кремлю она нужна не потому, что обострилась обстановка в регионе, а потому, что пришла пора готовиться к 2000 году.
Сергей Степашин сейчас активен как никогда. В первых числах июля он выехал на Северный Кавказ, чтобы наладить работу новой структуры — оперативного штаба, объединяющего все региональные силовые структуры. В результате министр Степашин обладает на Северном Кавказе сейчас такой властью, которой в прежние годы наделялись только вице-премьеры.
Идея создания северокавказского оперативного штаба фактически принадлежит президенту: впервые он высказал ее в конце мая, на заседании Совета безопасности, а затем еще раз повторил во время встреч со Степашиным в середине июня и 1 июля.
Это предложение было выдвинуто президентом не вдруг. Дело в том, что Северный Кавказ стал своего рода полигоном для фактической обкатки нового механизма управления российскими силовыми структурами, содержащегося в подготовленном правительством законопроекте "О борьбе с терроризмом", который проходит сейчас рассмотрение в Госдуме.
Согласно этому законопроекту, создается специальная федеральная межведомственная антитеррористическая комиссия, наделенная чрезвычайными полномочиями по координации действий силовых структур. Под ее патронажем для проведения конкретных операций организуются временные оперативные штабы. Именно такой штаб и был организован Степашиным на Северном Кавказе.
На первый взгляд, действия президента и министра внутренних дел совершенно логичны и вызваны прежде всего обострением обстановки в регионе.
В действительности это не совсем так. Предложения создать специальный орган, координирующий антитеррористические действия "силовиков", звучат уже давно. Первым на эту тему выступил Александр Лебедь в бытность свою секретарем Совета безопасности. Генерал прямо говорил о необходимости объединения усилий спецслужб с целью борьбы со структурами, представляющими "угрозу национальной безопасности". Он же выдвинул идею "Российского легиона", который должен реализовывать агентурную информацию ФСБ, ГРУ и ФАПСИ.
Затем вице-премьер и министр внутренних дел Анатолий Куликов предлагал объединить силовиков — для "борьбы с преступностью в экономической сфере". Куликову удалось получить оперативную власть над МВД, ФСБ, ФПС и ГНС.
Затем вице-премьер сделал следующий шаг — предложил в начале 1998 года создать оперативный штаб, объединяющий уже все следственные структуры страны, а также принять закон, в соответствии с которым в стране была бы создана стройная система по борьбе с терроризмом, возглавляемая специальным вице-премьером. Но все эти замыслы не были реализованы.
Однако тогда Кремль не прислушался к пожеланиям борцов с терроризмом. Почему? Скорее всего потому, что в президентских структурах понимали и понимают: эффективная борьба с терроризмом сейчас просто невозможна.
Только в прошлом году в России зарегистрировано двадцать тысяч убийств и несколько десятков политических терактов — покушений на представителей власти, взрывов на железнодорожных вокзалах, в общественном транспорте и жилых домах, обстрелов военных объектов. Зачастую на стороны преступников действуют профессионалы, массово увольнявшиеся из спецслужб и спецподразделений в начале девяностых. Противостоять специалистам с многолетним опытом практической работы российские правоохранительные ведомства просто не в силах.
Таким образом, можно уверенно говорить о том, что Кремль, прикрываясь борьбой с терроризмом, преследует иные, политические цели. Для того чтобы понять, какие именно, достаточно более внимательно вчитаться в законопроект "О борьбе с терроризмом".
Если он будет принят, силовые структуры потеряют значительную часть прежней самостоятельности; одновременно исполнительная власть получит значительно большие полномочия по руководству силовыми ведомствами. Руководить ими будет федеральная межведомственная антитеррористическая комиссия, возглавляемая вице-премьером.
Зачем это нужно сейчас Кремлю, или, точнее, президенту? Очевидно, как раз в связи с тем, что в последнее время слухи о том, что Борис Ельцин не собирается покидать большую политику после 2000 года, получают все большее подтверждение.
Прекрасно, если Конституционный суд сочтет, что сейчас Ельцин отбывает свой первый президентский срок — в этом случае он вполне легитимно выдвинет свою кандидатуру на очередных президентских выборах. А вдруг судьи проявят строптивость? Что тогда?
Хорошо известно, что Борис Ельцин не из тех людей, которые легко согласятся выпустить власть из своих рук. Возможно, в личном президентском сейфе уже лежит некое подобие знаменитого указа #1400, предусматривающий введение, аккуратно выражаясь, особого режима управления в околовыборный период.
История учит, что главное в таких ситуациях — обеспечить лояльность силовых структур. Власть останется у власти, если войска останутся в казармах. Это и должна обеспечить федеральная межведомственная антитеррористическая комиссия во главе с лично преданным президенту Сергеем Степашиным.
В личных качествах Степашина президент имел возможность не раз убедиться. Степашин молчаливо сносил отставки и публичные упреки, не разу не поднимая голос против патрона. В отличие от Лебедя и Куликова, стремившихся к личной власти, Степашин играет прежде всего в интересах Кремля.
"Президентская 'семья' пытается в преддверии 2000 года окружить себя своими людьми и замкнуть всех 'силовиков' на них. Степашин для этого вполне подходит, так как он самая настоящая и послушная марионетка", — так некоторое время назад комментировал назначение Степашина на должность министра внутренних дел источник Ъ в ФСБ.
О том, что законопроект "О борьбе с терроризмом", лоббированием которого в Думе сейчас активно занимается степашинское ведомство, нужен совсем не для этого, говорят и последние перестановки в Федеральной службе безопасности.
В начале лета из ФСБ вынудили уйти заместителя директора службы, руководителя департамента по борьбе с терроризмом Виктора Зорина. Согласно закону о борьбе с терроризмом по должности именно он должен был возглавить постоянный федеральный оперативный штаб, то есть стать одной из ключевых фигур в новой системе управления силовыми ведомствами.
Между тем, с точки зрения Кремля, на эту роль он явно не годился. Источник Ъ в ФСБ объяснил, почему: "Зорин профессионал, который пользовался авторитетом в своих кругах. Проколов у него не было. Но он не близок к 'семье', никогда не был своим человеком в окружении президента. Поэтому ему предложили или уйти вообще, или перейти в Главное управление специальных программ при президенте, чтобы дослужить до пенсии".
После ухода Зорина в ГУСП практически вдвое было сокращено финансирование возглавлявшегося им департамента, который прежде получал деньги регулярно. При этом, как утверждает источник Ъ, наиболее опытным сотрудникам предложили перейти на работу в другие департаменты. Между тем именно зоринское подразделение занималось антитеррористическими акциями.
Таким образом, Кремлю глубоко безразличны террор и борьба с ним. Там увлечены сейчас совсем другой борьбой — борьбой за политическое существование и после 2000 года.
Владислав Дорофеев, Елена Артемкина
Закон "О борьбе с терроризмом" нужен Ельцину, для того чтобы спецслужбы с пониманием отнеслись к любому исходу выборов. Даже к их отмене
"Президентская 'семья' пытается в преддверии 2000 года замкнуть всех 'силовиков' на себя. Степашин для этого вполне подходит"