Джордж Оруэлл, честный ябедник
Британия потрясена. Гордость британцев — всемирно известный романист Джордж Оруэлл, который первым в антиутопии "1984" вскрыл все ужасы тоталитаризма, как оказалось, разоблачал систему доносительства с глубоким знанием дела. Помимо романов великий писатель умело сочинял и доносы.
Послевоенная Англия. В санаторий к больному приезжает молодая женщина, в которую он уже три года безнадежно влюблен. Она красавица и любимица лондонской литературной богемы. Три года назад он сделал ей предложение. В одном из самых откровенных писем к ней он признавался, что даже случайное соприкосновение их тел пронизывает его "электрическим разрядом блаженства". Она, хотя и испытывала к нему "глубокое и особенное чувство", отказалась выйти за него замуж. Они остались друзьями.
И вот теперь она приехала к нему с просьбой. У него есть возможность помочь родине. Он обладает ценной информацией, которую ей очень бы хотелось получить. Он согласился.
Так всемирно известный писатель Джордж Оруэлл передал сотруднику секретного отдела информационных исследований Селии Кирман список тех, кого он подозревал в непростительных симпатиях к коммунистическим идеям.
Голубая книжка
Недавно вышло в свет первое полное 20-томное собрание сочинений Джорджа Оруэлла. Его появления почитатели писателя ждали уже несколько лет: из-за многократной смены издателей и финансовых трудностей оно долго не могло быть закончено. Однако многотомный Оруэлл оказался в центре внимания публики не столько благодаря качеству комментариев и масштабу редакторской работы, сколько из-за последнего тома, в котором опубликованы дневниковые записи писателя.
Британское общество сделало феноменальное открытие. Главный борец с тоталитаризмом, придумавший "мыслепреступление" и "Большого Брата", сам, как выяснилось, бдительно следил за политическими взглядами своих современников — актеров, писателей, журналистов, общественных и государственных деятелей. В специальную голубую записную книжку Оруэлл скрупулезно записывал в алфавитном порядке имена тех, кто, с его точки зрения, придерживался коммунистических взглядов, симпатизировал коммунистам и вообще, по определению Оруэлла (явно заимствованному у советских коммунистов), был "попутчиком". Среди таковых упоминаются, например, актер Чарли Чаплин и актер и режиссер Орсон Уэллс. Теперь эта книжка впервые опубликована (опущены имена только 36 ее героев, которые еще живы). Комментарии, сопровождающие некоторые фамилии, отражают нелестное отношение автора записей к личным, умственным и прочим качествам описываемого лица. Вот некоторые из них:
— писатель Бернард Шоу "занимает явно прорусскую позицию по всем основным вопросам";
— актер Майкл Редгрейв, "вероятно, коммунист";
— певец Пол Робсон "очень не любит белых";
— писатель Джон Стейнбек — "фальшивый, псевдонаивный писатель";
— писатель Джон Бойнтон Пристли "антиамерикански настроен", "делает большие деньги в СССР";
— поэт Стивен Спендер "очень ненадежный и подвержен чужому влиянию", имеет "гомосексуальные наклонности".
Всего в списке более 130 фамилий. Многие характеристики, которыми Оруэлл награждал "попутчиков", вполне могли прозвучать и из уст прокурора Вышинского на одном из советских процессов "врагов народа": "выживший из ума либерал", "мягкотелый и дурак", "довольно глуп", "ограниченный", "дура, но очень богата". А ведь многие из упомянутых людей считались друзьями или, по крайней мере, единомышленниками Оруэлла.
Бесплатный осведомитель
Но самое страшное даже не то, что всеобщий кумир, образец принципиальности и честности оказался автором столь сомнительных дневниковых записей, обличающих приятелей и знакомых. Главная неприятность в другом. Выяснилось, что в 1949 году, незадолго до смерти, Оруэлл передал 35 фамилий из своего списка отделу информационных исследований британского министерства иностранных дел. То есть, попросту говоря, сообщил о своих подозрениях в соответствующие инстанции.
Правда, инстанции сами обратились к Оруэллу. Отдел информационных исследований (ОИИ), созданный в 1948 году, был весьма заинтересован в помощи Оруэлла. Цели ОИИ — сбор фактов о деятельности прокоммунистических лиц и организаций и антикоммунистическая пропаганда — были строго засекречены. При этом результаты работы отдела не должны были выглядеть как откровенно пропагандистские акции. Именно поэтому ОИИ предпочитал использовать левых, а не правых — в их устах обличение коммунизма вызывало больше доверия. А среди левых самым популярным и известным был, конечно, Оруэлл.
Репутация Оруэлла как борца с коммунистической опасностью в конце 40-х годов была чрезвычайно высока. Его "Скотный двор" был отпечатан по-русски большим тиражом и предназначался для распространения среди военных в советских зонах оккупации в Берлине и Вене. Британские посольства за границей мечтали получить переводы Оруэлла для "работы с населением". Русские беженцы в Западной Германии просили у Оруэлла денег, чтобы напечатать "Скотный двор", и восторженно называли книгу "выдающимся оружием в борьбе с большевизмом".
И вот после того, как сотрудником ОИИ стала безответная любовь Оруэлла — Селия Кирман, в отделе решили, что ей вполне можно поручить деликатную миссию. Кирман отправилась налаживать сотрудничество в санаторий, где Оруэлл лечился от туберкулеза. Докладывая о своей встрече с ним, Кирман сообщила, что он с энтузиазмом отнесся к идее борьбы с коммунистическим влиянием, но уже слишком болен и слаб, чтобы писать заказные статьи. Однако помочь разобраться в политических симпатиях современников он вполне способен. "Я мог бы,— сообщал Оруэлл в ОИИ,— предоставить список журналистов и писателей, которые, по моему мнению, являются скрытыми коммунистами, попутчиками или склонны симпатизировать коммунистам, и по этой причине им не следует доверять как пропагандистам". Предложение было с радостью принято.
Вообще-то, списков было даже два. Во втором Оруэлл называл тех, кому можно было доверять в деле антикоммунистической пропаганды. Но этот список теперь мало кого интересует — страсти кипят вокруг "попутчиков". Передавая Селии Кирман список, Оруэлл прекрасно осознавал значение своего поступка. Он писал ей: "Могу себе представить, что этот список сочтут порочащим, оскорбительным, клеветническим и тому подобное, поэтому, пожалуйста, проследите за тем, чтобы он непременно был мне возвращен". Что, вероятно, и было сделано: в архивах ОИИ оригинал письма не найден (по крайней мере, пока: в свое время Маргарет Тэтчер продлила режим секретности для целой группы архивных документов, касающихся сороковых годов).
Истинный британец
Джордж Оруэлл считал, что "даже святые должны считаться виновными до тех пор, пока их невиновность не будет доказана". Этот тезис лучше всего подтверждает его собственная биография. История со "списком Оруэлла" повергла британскую общественность в смятение. Кто бы мог подумать, что всеми уважаемый обличитель тоталитаризма окажется доносчиком? Имел ли право Оруэлл столь сомнительным способом бороться с коммунистической угрозой?
Мнения разделились. У тех, кто пытается на страницах газет оправдать Оруэлла, есть несколько аргументов.
Первый. Так и надо было поступать с коммунистами. Оруэлл вполне мог прибегнуть к помощи спецслужб, чтобы спасти мир от серьезной коммунистической опасности. "Его желание работать на министерство иностранных дел в 1949 году совершенно понятно и полностью оправданно" (Times). Он действовал в соответствии со своими убеждениями, и его не в чем упрекнуть. "В 1948 и 1949 годах коммунизм был столь опасен и агрессивен, что его можно было остановить только решительными... действиями" (Guardian). Ведь никому бы не пришло в голову упрекать Оруэлла, если бы он во время войны составил список фашистских агентов. И вообще, "как могут те, кто знаком со взглядами Оруэлла, удивляться и уж тем более возмущаться, узнав, что этот истинный патриот и глубоко убежденный антикоммунист выразил желание сотрудничать со службой своего собственного правительства в идеологической борьбе с коммунизмом и Советским Союзом?" (Sydney Morning Herald).
Второй. Список нельзя считать доносом. Он никак не мог повредить тем, кто в нем фигурировал. Все они "в тот или иной момент сами открыто признавались в своих коммунистических симпатиях" (Scotsman). Этой позиции придерживается и 81-летняя Селия Гудмен (Кирман): "Все почему-то считают, что эти люди на рассвете должны были быть расстреляны. На самом деле им 'грозило' только одно: их не стали бы просить писать для отдела информационных исследований" (Sydney Morning Herald). "Это не расстрельный и не черный список, а всего лишь список тех, кого Оруэлл считал подозрительными людьми" (Daily Telegraph).
Третий. Список первоначально предназначался для "внутреннего употребления". Оруэлл записывал туда свои размышления, ставил на полях знаки вопроса, вычеркивал некоторые из ранее внесенных фамилий, если ему казалось, что он был несправедлив (Daily Telegraph). В тот момент, когда к нему обратилась Селия Кирман, он был уже очень болен и психически подавлен, и у него не было времени, чтобы критически пересмотреть свои заметки.
Наиболее последовательным апологетом Оруэлла стала Daily Telegraph: "Если использовать одно из выражений самого Оруэлла, он был 'кристально чист духом'... Ничто из того, что он говорил, не утратило силы, ничто из того, что он делал, нельзя игнорировать. Как точно отметил его друг Сирил Коннолли, Оруэлл — это такой автор, личность которого сияет во всем, что он говорил и писал".
Однако уже одно то, что оправданию Оруэлла уделяется столько внимания, свидетельствует о серьезности удара, который нанесен его репутации. Даже Daily Telegraph вынуждена признать, что "история о том, как Джордж Оруэлл составил список тайных коммунистов и как этот список был отправлен в государственные спецслужбы, вполне может сойти за один из утраченных эпизодов его романа '1984'". Газета Guardian пошла дальше: "Если бы Оруэлл открыто заявил в прессе о своих опасениях, его поступок был бы спорным, однако его можно было бы защищать. Прискорбно то, что он согласился работать на секретную службу, которая, более того, была частью британского государства, а независимость от вездесущего, подавляющего личность государства всегда была неотъемлемой частью оруэлловского кредо".
Стукачи — за демократию
Каковы бы ни были мотивы Оруэлла и обстоятельства эпохи, факт остается фактом: один из величайших борцов с тоталитаризмом XX века в конце жизни, защищая демократические ценности, стал стукачом. Вопрос, правда, в том, не является ли такая характеристика его поступка слишком жестокой и, если так можно выразиться, русифицированной? Если в стране в течение многих лет граница между обычной и тюремной жизнью последовательно размывается, то рано или поздно законы уголовного мира начинают формировать и общественное сознание. Можно ли вообще считать постыдным сотрудничество честного человека с правоохранительными органами (содержащимися, кстати, и на уплачиваемые им налоги), если целью этого сотрудничества является защита демократического строя, гражданских прав и политических свобод граждан, их безопасности и собственности?
В отличие от британского российское общество пока, скорее, склоняется к тому, чтобы дать на этот вопрос положительный ответ.
Сергей Татевосов
-----------------------------------------------------
В специальную голубую книжку Оруэлл записывал в алфавитном порядке имена тех, кто симпатизирует коммунизму
Daily Telegraph вынуждена признать, что история со списками тайных коммунистов вполне может сойти за один из утраченных эпизодов романа "1984"
-----------------------------------------------------
Творческий путь
Эрик Артур Блэр, писавший под псевдонимом Джордж Оруэлл, родился в 1903 году в Индии, в семье клерка колониальной администрации. С 1917 по 1921 год учился в Итоне — одном из наиболее известных британских колледжей. После Итона отправился в Бирму, британскую колонию в Азии. Служил в колониальной полиции.
В 1927 году Блэр, оставив службу, переехал в Англию, где занялся писательской деятельностью. Один из первых его романов — "Бирманские дни" (1934). С началом гражданской войны в Испании Блэр и его жена отправились в Барселону, где стали бойцами Объединенной марксистской рабочей милиции, организованной испанскими троцкистами. После того как в 1937 году испанское коммунистическое правительство начало против троцкистов репрессии, супруги покинули страну. Пребывание в Испании превратило Блэра в яростного противника коммунизма. Это отразилось в его романе "Посвящение Каталонии" (1938), который был весьма прохладно встречен симпатизировавшей СССР левой общественностью.
Признанный в начале войны негодным к военной службе, Блэр в 1939 году возглавил индийскую службу Би-Би-Си. В 1943-м ушел с радиостанции и стал литературным редактором лейбористского еженедельника The Tribune. В 1945 году в свет вышла повесть "Скотный двор" — невероятно злая пародия на сталинский режим, принесшая автору всемирную известность и огромное состояние. А еще через четыре года был издан его роман "1984".
------------------------------------------------------
Оруэлл про доносительство
В романе "1984" доносительство предстает как одна из основ тоталитарного общества. Вот несколько цитат.
Детей все время науськивали на родителей и учили шпионить и доносить на них. Фактически семья превратилась в филиал Полиции мысли. В результате каждого можно было... держать под контролем отлично знавших его доносчиков...
Редкая неделя проходила без того, чтобы "Таймс" не сообщала о каком-нибудь маленьком пакостнике ("мальчик-герой" или "девочка-героиня", как обычно писала газета), который, подслушав компрометирующую фразу, донес Полиции мысли на своих родителей...
Знаешь, что сделала моя девчушка в прошлую субботу? Ее отряд ходил в поход... Она подговорила двух подружек, они отстали от группы и весь вечер следили за мужчиной, который показался им странным. Они два часа шли за ним через лес, а когда добрались до Амершема, сдали его патрулям... Малышка была убеждена... что это вражеский агент. Быть может, его сбросили на парашюте...
Каковы чертенята! Энтузиасты! Теперь их отлично натаскивают в отрядах Сыщиков, даже лучше, чем в наше время. Знаешь, что им выдали недавно? Слуховые трубки, чтобы подслушивать через замочную скважину! Моя дочурка притащила домой свою трубку и вечером опробовала в нашей комнате. Она говорит, что слышно в два раза лучше, чем просто ухом. Конечно, это просто игрушка. Но все же прекрасно развивает их...
-------------------------------------------------------
Русский классический донос
Стремление сделать своей музой тайную полицию было присуще не только британскому литератору Джорджу Оруэллу, но и многим его зарубежным коллегам. Но самостоятельным жанром донос стал только в России.
По профессии
Фаддей Венедиктович Булгарин (1789-1859) — русский писатель, журналист, критик, издатель. Издавал журналы "Северный архив", "Сын отечества", газету "Северная пчела". Активно сотрудничал с III отделением собственной его императорского величества канцелярии (тайной полицией), направляя "докладные записки" по различным, главным образом литературным, вопросам (например, "Нечто о Царскосельском лицее и о духе оного" и "О цензуре в России и о книгопечатании вообще"). Несмотря на художественную форму, все эти записки, разумеется, не предназначались для печати. Их автор преследовал одну цель: устранить руками тайной полиции своих конкурентов.
Приводим выдержки из, пожалуй, самой известной записки Булгарина "Социализм, коммунизм и пантеизм в России в последнее 25-летие", поданной главе III отделения Леонтию Дубельту в 1846 году (особенности орфографии сохранены).
"Социалисм и комунисм, два вида одной и той же идеи, породившей якобинисм, санкюлотисм, карбонарисм и все вообще секты и общества, стремящиеся к ниспровержению монархий и всякого гражданского порядка, созревали в Германии гораздо прежде, чем в других странах, в которых слабость правления позволила им обнаружиться...
Эту немецкую философию привезли в Москву из Германии в начале двадцатых годов профессоры Давыдов и Павлов, может быть и не подозревая, что они привезли яд... В Москве тотчас образовалась огромная партия философов. Бакунин, отказавшийся от русского подданства, и один профессор... Бабкин, купец Клюшин, ныне сумасшедший, профессор Редкин, и проч., и проч., избравшие орудием своим 'Московский Телеграф'...
Многие попытки не удались, но наконец нашелся человек, который достиг своей цели и поставил себя в такое положение, что правительство уже не в состоянии уничтожить его влияния, потому что он имеет самых сильных заступников и покровителей во всех правительственных лицах, которые, чтобы не скомпрометировать себя, должны скрывать истину перед Престолом и убийственный яд, который они допустили разлиться, представлять безвредным.
Этот человек есть Краевский (издатель журнала 'Отечественные записки'.— Ъ). Он родился в Москве от незаконной связи бывшей содержательницы женского пансиона, г-жи фон-дер-Пален, с неизвестным человеком. Бедный и развратный белорусский шляхтич Краевский, как говорят, за 300 рублей ассигнациями согласился дать дитяти свою фамилию. Г-жа фон-дер-Пален (кажется, до сих пор девица)... лишилась носа и на месте его носит черный пластырь, однако ж это при сильной протекции не послужило препятствием к основанию женского пансиона (ай да Москва!), который теперь уже не существует по воле г. Краевского, считающего себя теперь аристократом...
Краевский стал печатать все и сверх того платить деньги и хвалить без милосердия всех сотрудников и их критиков, а в князьях Вяземском, Одоевском и графе Соллогубе нашел сильных защитников в большом свете.
Между тем журнал 'Отечественные записки', издаваемый явно, без всякого укрывательства, в духе Комунисма, Социалисма и Пантеисма, произвел в России такое действие, какого никогда не было... Кантонисты, семинаристы, дети бедных чиновников... почитают 'Отечественные записки' своим Евангелием, а Краевского и первого его министра — Белинского (выгнанного московского студента) — апостолами. Всего этого не видит Правительство, а, напротив, награждает Краевского и поручило ему издание своей официальной газеты 'Русский Инвалид'...
Краевский — хозяин 'Литературной Газеты' и 'Отечественных Записок' и полный распорядитель в 'Русском Инвалиде', имея звание только помощника редактора. Краевский составил теперь компанию с Киреевым (театральным) и бывшим банкрутом купцом Кушинниковым, зятем книгопродавца Глазунова, и хотят взять на откуп 'С.-Петербургские Академические Ведомости', чтоб иметь еще большее влияние на публику. Компания эта уже имеет книжную лавку под именем торговли Ратькова. Словом, скоро Краевский овладеет совершенно общим мнением...
Белинский, у которого собиралось юношество, явно называл себя русским Иисусом Христом (чему можно представить свидетелей), а Краевский верит, что ему будут воздвигнуты монументы..."
По призванию
Елена Петровна Блаватская (1831-1891) — русская писательница, автор религиозно-мистических произведений, основатель Теософского общества (1875). Трехтомную "Тайную доктрину" Блаватской — библию теософии — до сих пор многие считают едва ли не лучшим трудом, интерпретирующим древнеиндийские космогонические тексты. Большую часть жизни провела за границей, в 1877 году приняла американское гражданство.
Приводим фрагменты письма Блаватской главе III отделения (особенности орфографии сохранены).
"Одесса, 26 декабря, 1872 г.
Ваше превосходительство!
Я, жена действительного тайного советника Блаватского, вышла замуж 16 лет и по обоюдному согласию несколько недель после свадьбы разошлась с ним. С тех пор постоянно почти живу за границей... Я хорошо ознакомилась со всей Западной Европой, ревностно следила за текущей политикой... старалась знакомиться со всеми выдающимися личностями политиков разных держав, как правительственной, так и левой крайней стороны... Много раз я имела случай быть полезной сведениями своими России, но в былое время, по глупости молодости своей, молчала из боязни...
Занимаясь спиритизмом, прослыла во многих местах сильным медиумом. Сотни людей безусловно будут верить в духов. Но я, пишущая это письмо с целью предложить Вашему превосходительству и родине моей услуги, обязана высказать Вам без утайки всю правду. И потому каюсь в том, что три четверти времени духи говорили и отвечали моими собственными — для успеха планов моих — словами и соображениями. Редко, очень редко, не удавалось мне посредством этой ловушки узнавать от людей самые скрытные и серьезные их надежды, планы и тайны...
Теперь я решилась обратиться к Вашему превосходительству в полной уверенности, что я могу быть более чем полезна для родины моей, которую люблю больше всего в мире, для Государя нашего, которого мы боготворим в семействе. Я говорю по-французски, по-английски, по-итальянски как по-русски, понимаю свободно немецкий и венгерский язык, немного турецкий... Я играла все роли, способна представлять из себя какую угодно личность...
Посредством духов и других средств я могу узнать что угодно, выведать от самого скрытного человека истину. До сей поры это пропадало даром...
Лучше бы мне вернуться в Россию... у меня довольно таланту, чтобы быть полезной родине...
Повторяю, я люблю Россию и готова посвятить ее интересам всю оставшуюся жизнь. Открыв всю истину Вашему превосходительству, покорнейше прошу принять все это к сведению и если понадобится, то испытать меня. Я живу пока в Одессе, у тетки моей, генеральши Витте, на Полицейской улице, дом Гааза, #36. Имя мое Елена Петровна Блаватская...
Примите уверения, Ваше превосходительство, в безграничном уважении и полной преданности всегда готовой к услугам Вашим Елены Блаватской".
--------------------------------------------------------
Подписи
Джордж Оруэлл за любимой работой
Разочаровавшись в коммунизме, Оруэлл не разочаровался в левом движении. До конца второй мировой войны он работал редактором левого лейбористского еженедельника The Tribune
Издатель Виктор Голланц отказался публиковать оруэлловский "Скотный двор", посчитав это несоюзническим актом по отношению к СССР. За это он был назван скрытым коммунистом и занесен в голубую книжечку
Эрик Артур Блэр (будущий борец с тоталитаризмом Джордж Оруэлл) не понаслышке знал о том, как работают осведомители. Ведь он не один год служил в бирманской колониальной полиции
В своих путевых заметках о Советской России британский писатель Джордж Бойтон Пристли писал: "То, что в России шпионят за иностранцами,— вымысел. Тайной полиции в России не существует". Не заметил Пристли шпионов и в Англии. А зря: Оруэлл докладывал о нем спецслужбам
Чарли Чаплин тоже боролся с тоталитаризмом. Но это ему не помогло: никогда не встречавшийся с ним Оруэлл пометил против его имени: "попутчик"
Известный британский поэт Стивен Спендер был личным другом Оруэлла и никогда не симпатизировал коммунистам. Однако и он не уберегся: "очень ненадежный и подвержен чужому влиянию", имеет "гомосексуальные наклонности"
Частых публикаций в СССР оказалось достаточно, чтобы имя Джона Стейнбека появилось в голубой книжке Оруэлла, который назвал его "попутчиком" и "псевдонаивным" писателем. В конце 60-х Стейнбека в СССР запретили (что-то не то сказал). Но реабилитировать его было уже некому: в 1950-м Оруэлл умер
Известнейшего американского режиссера, актера, писателя Орсона Уэллса Оруэлл считал "явным попутчиком" коммунистов. Того же мнения, кстати, придерживался и сенатор Маккарти
"Скотный двор" и "1984" переведены едва ли не на все языки мира. Чему немало способствовало сотрудничество Оруэлла со спецслужбами: чаще всего именно они брали на себя все расходы по переводу, изданию и даже доставке книг
Джорджа Бернарда Шоу Оруэлл охарактеризовал так: "русские могут не сомневаться, что по всем более или менее важным вопросам Шоу будет на их стороне"
Британия потрясена. Гордость британцев — всемирно известный романист Джордж Оруэлл, который первым в антиутопии "1984" вскрыл все ужасы тоталитаризма, как оказалось, разоблачал систему доносительства с глубоким знанием дела. Помимо романов великий писатель умело сочинял и доносы.
Послевоенная Англия. В санаторий к больному приезжает молодая женщина, в которую он уже три года безнадежно влюблен. Она красавица и любимица лондонской литературной богемы. Три года назад он сделал ей предложение. В одном из самых откровенных писем к ней он признавался, что даже случайное соприкосновение их тел пронизывает его "электрическим разрядом блаженства". Она, хотя и испытывала к нему "глубокое и особенное чувство", отказалась выйти за него замуж. Они остались друзьями.
И вот теперь она приехала к нему с просьбой. У него есть возможность помочь родине. Он обладает ценной информацией, которую ей очень бы хотелось получить. Он согласился.
Так всемирно известный писатель Джордж Оруэлл передал сотруднику секретного отдела информационных исследований Селии Кирман список тех, кого он подозревал в непростительных симпатиях к коммунистическим идеям.
Голубая книжка
Недавно вышло в свет первое полное 20-томное собрание сочинений Джорджа Оруэлла. Его появления почитатели писателя ждали уже несколько лет: из-за многократной смены издателей и финансовых трудностей оно долго не могло быть закончено. Однако многотомный Оруэлл оказался в центре внимания публики не столько благодаря качеству комментариев и масштабу редакторской работы, сколько из-за последнего тома, в котором опубликованы дневниковые записи писателя.
Британское общество сделало феноменальное открытие. Главный борец с тоталитаризмом, придумавший "мыслепреступление" и "Большого Брата", сам, как выяснилось, бдительно следил за политическими взглядами своих современников — актеров, писателей, журналистов, общественных и государственных деятелей. В специальную голубую записную книжку Оруэлл скрупулезно записывал в алфавитном порядке имена тех, кто, с его точки зрения, придерживался коммунистических взглядов, симпатизировал коммунистам и вообще, по определению Оруэлла (явно заимствованному у советских коммунистов), был "попутчиком". Среди таковых упоминаются, например, актер Чарли Чаплин и актер и режиссер Орсон Уэллс. Теперь эта книжка впервые опубликована (опущены имена только 36 ее героев, которые еще живы). Комментарии, сопровождающие некоторые фамилии, отражают нелестное отношение автора записей к личным, умственным и прочим качествам описываемого лица. Вот некоторые из них:
— писатель Бернард Шоу "занимает явно прорусскую позицию по всем основным вопросам";
— актер Майкл Редгрейв, "вероятно, коммунист";
— певец Пол Робсон "очень не любит белых";
— писатель Джон Стейнбек — "фальшивый, псевдонаивный писатель";
— писатель Джон Бойнтон Пристли "антиамерикански настроен", "делает большие деньги в СССР";
— поэт Стивен Спендер "очень ненадежный и подвержен чужому влиянию", имеет "гомосексуальные наклонности".
Всего в списке более 130 фамилий. Многие характеристики, которыми Оруэлл награждал "попутчиков", вполне могли прозвучать и из уст прокурора Вышинского на одном из советских процессов "врагов народа": "выживший из ума либерал", "мягкотелый и дурак", "довольно глуп", "ограниченный", "дура, но очень богата". А ведь многие из упомянутых людей считались друзьями или, по крайней мере, единомышленниками Оруэлла.
Бесплатный осведомитель
Но самое страшное даже не то, что всеобщий кумир, образец принципиальности и честности оказался автором столь сомнительных дневниковых записей, обличающих приятелей и знакомых. Главная неприятность в другом. Выяснилось, что в 1949 году, незадолго до смерти, Оруэлл передал 35 фамилий из своего списка отделу информационных исследований британского министерства иностранных дел. То есть, попросту говоря, сообщил о своих подозрениях в соответствующие инстанции.
Правда, инстанции сами обратились к Оруэллу. Отдел информационных исследований (ОИИ), созданный в 1948 году, был весьма заинтересован в помощи Оруэлла. Цели ОИИ — сбор фактов о деятельности прокоммунистических лиц и организаций и антикоммунистическая пропаганда — были строго засекречены. При этом результаты работы отдела не должны были выглядеть как откровенно пропагандистские акции. Именно поэтому ОИИ предпочитал использовать левых, а не правых — в их устах обличение коммунизма вызывало больше доверия. А среди левых самым популярным и известным был, конечно, Оруэлл.
Репутация Оруэлла как борца с коммунистической опасностью в конце 40-х годов была чрезвычайно высока. Его "Скотный двор" был отпечатан по-русски большим тиражом и предназначался для распространения среди военных в советских зонах оккупации в Берлине и Вене. Британские посольства за границей мечтали получить переводы Оруэлла для "работы с населением". Русские беженцы в Западной Германии просили у Оруэлла денег, чтобы напечатать "Скотный двор", и восторженно называли книгу "выдающимся оружием в борьбе с большевизмом".
И вот после того, как сотрудником ОИИ стала безответная любовь Оруэлла — Селия Кирман, в отделе решили, что ей вполне можно поручить деликатную миссию. Кирман отправилась налаживать сотрудничество в санаторий, где Оруэлл лечился от туберкулеза. Докладывая о своей встрече с ним, Кирман сообщила, что он с энтузиазмом отнесся к идее борьбы с коммунистическим влиянием, но уже слишком болен и слаб, чтобы писать заказные статьи. Однако помочь разобраться в политических симпатиях современников он вполне способен. "Я мог бы,— сообщал Оруэлл в ОИИ,— предоставить список журналистов и писателей, которые, по моему мнению, являются скрытыми коммунистами, попутчиками или склонны симпатизировать коммунистам, и по этой причине им не следует доверять как пропагандистам". Предложение было с радостью принято.
Вообще-то, списков было даже два. Во втором Оруэлл называл тех, кому можно было доверять в деле антикоммунистической пропаганды. Но этот список теперь мало кого интересует — страсти кипят вокруг "попутчиков". Передавая Селии Кирман список, Оруэлл прекрасно осознавал значение своего поступка. Он писал ей: "Могу себе представить, что этот список сочтут порочащим, оскорбительным, клеветническим и тому подобное, поэтому, пожалуйста, проследите за тем, чтобы он непременно был мне возвращен". Что, вероятно, и было сделано: в архивах ОИИ оригинал письма не найден (по крайней мере, пока: в свое время Маргарет Тэтчер продлила режим секретности для целой группы архивных документов, касающихся сороковых годов).
Истинный британец
Джордж Оруэлл считал, что "даже святые должны считаться виновными до тех пор, пока их невиновность не будет доказана". Этот тезис лучше всего подтверждает его собственная биография. История со "списком Оруэлла" повергла британскую общественность в смятение. Кто бы мог подумать, что всеми уважаемый обличитель тоталитаризма окажется доносчиком? Имел ли право Оруэлл столь сомнительным способом бороться с коммунистической угрозой?
Мнения разделились. У тех, кто пытается на страницах газет оправдать Оруэлла, есть несколько аргументов.
Первый. Так и надо было поступать с коммунистами. Оруэлл вполне мог прибегнуть к помощи спецслужб, чтобы спасти мир от серьезной коммунистической опасности. "Его желание работать на министерство иностранных дел в 1949 году совершенно понятно и полностью оправданно" (Times). Он действовал в соответствии со своими убеждениями, и его не в чем упрекнуть. "В 1948 и 1949 годах коммунизм был столь опасен и агрессивен, что его можно было остановить только решительными... действиями" (Guardian). Ведь никому бы не пришло в голову упрекать Оруэлла, если бы он во время войны составил список фашистских агентов. И вообще, "как могут те, кто знаком со взглядами Оруэлла, удивляться и уж тем более возмущаться, узнав, что этот истинный патриот и глубоко убежденный антикоммунист выразил желание сотрудничать со службой своего собственного правительства в идеологической борьбе с коммунизмом и Советским Союзом?" (Sydney Morning Herald).
Второй. Список нельзя считать доносом. Он никак не мог повредить тем, кто в нем фигурировал. Все они "в тот или иной момент сами открыто признавались в своих коммунистических симпатиях" (Scotsman). Этой позиции придерживается и 81-летняя Селия Гудмен (Кирман): "Все почему-то считают, что эти люди на рассвете должны были быть расстреляны. На самом деле им 'грозило' только одно: их не стали бы просить писать для отдела информационных исследований" (Sydney Morning Herald). "Это не расстрельный и не черный список, а всего лишь список тех, кого Оруэлл считал подозрительными людьми" (Daily Telegraph).
Третий. Список первоначально предназначался для "внутреннего употребления". Оруэлл записывал туда свои размышления, ставил на полях знаки вопроса, вычеркивал некоторые из ранее внесенных фамилий, если ему казалось, что он был несправедлив (Daily Telegraph). В тот момент, когда к нему обратилась Селия Кирман, он был уже очень болен и психически подавлен, и у него не было времени, чтобы критически пересмотреть свои заметки.
Наиболее последовательным апологетом Оруэлла стала Daily Telegraph: "Если использовать одно из выражений самого Оруэлла, он был 'кристально чист духом'... Ничто из того, что он говорил, не утратило силы, ничто из того, что он делал, нельзя игнорировать. Как точно отметил его друг Сирил Коннолли, Оруэлл — это такой автор, личность которого сияет во всем, что он говорил и писал".
Однако уже одно то, что оправданию Оруэлла уделяется столько внимания, свидетельствует о серьезности удара, который нанесен его репутации. Даже Daily Telegraph вынуждена признать, что "история о том, как Джордж Оруэлл составил список тайных коммунистов и как этот список был отправлен в государственные спецслужбы, вполне может сойти за один из утраченных эпизодов его романа '1984'". Газета Guardian пошла дальше: "Если бы Оруэлл открыто заявил в прессе о своих опасениях, его поступок был бы спорным, однако его можно было бы защищать. Прискорбно то, что он согласился работать на секретную службу, которая, более того, была частью британского государства, а независимость от вездесущего, подавляющего личность государства всегда была неотъемлемой частью оруэлловского кредо".
Стукачи — за демократию
Каковы бы ни были мотивы Оруэлла и обстоятельства эпохи, факт остается фактом: один из величайших борцов с тоталитаризмом XX века в конце жизни, защищая демократические ценности, стал стукачом. Вопрос, правда, в том, не является ли такая характеристика его поступка слишком жестокой и, если так можно выразиться, русифицированной? Если в стране в течение многих лет граница между обычной и тюремной жизнью последовательно размывается, то рано или поздно законы уголовного мира начинают формировать и общественное сознание. Можно ли вообще считать постыдным сотрудничество честного человека с правоохранительными органами (содержащимися, кстати, и на уплачиваемые им налоги), если целью этого сотрудничества является защита демократического строя, гражданских прав и политических свобод граждан, их безопасности и собственности?
В отличие от британского российское общество пока, скорее, склоняется к тому, чтобы дать на этот вопрос положительный ответ.
Сергей Татевосов
-----------------------------------------------------
В специальную голубую книжку Оруэлл записывал в алфавитном порядке имена тех, кто симпатизирует коммунизму
Daily Telegraph вынуждена признать, что история со списками тайных коммунистов вполне может сойти за один из утраченных эпизодов романа "1984"
-----------------------------------------------------
Творческий путь
Эрик Артур Блэр, писавший под псевдонимом Джордж Оруэлл, родился в 1903 году в Индии, в семье клерка колониальной администрации. С 1917 по 1921 год учился в Итоне — одном из наиболее известных британских колледжей. После Итона отправился в Бирму, британскую колонию в Азии. Служил в колониальной полиции.
В 1927 году Блэр, оставив службу, переехал в Англию, где занялся писательской деятельностью. Один из первых его романов — "Бирманские дни" (1934). С началом гражданской войны в Испании Блэр и его жена отправились в Барселону, где стали бойцами Объединенной марксистской рабочей милиции, организованной испанскими троцкистами. После того как в 1937 году испанское коммунистическое правительство начало против троцкистов репрессии, супруги покинули страну. Пребывание в Испании превратило Блэра в яростного противника коммунизма. Это отразилось в его романе "Посвящение Каталонии" (1938), который был весьма прохладно встречен симпатизировавшей СССР левой общественностью.
Признанный в начале войны негодным к военной службе, Блэр в 1939 году возглавил индийскую службу Би-Би-Си. В 1943-м ушел с радиостанции и стал литературным редактором лейбористского еженедельника The Tribune. В 1945 году в свет вышла повесть "Скотный двор" — невероятно злая пародия на сталинский режим, принесшая автору всемирную известность и огромное состояние. А еще через четыре года был издан его роман "1984".
------------------------------------------------------
Оруэлл про доносительство
В романе "1984" доносительство предстает как одна из основ тоталитарного общества. Вот несколько цитат.
Детей все время науськивали на родителей и учили шпионить и доносить на них. Фактически семья превратилась в филиал Полиции мысли. В результате каждого можно было... держать под контролем отлично знавших его доносчиков...
Редкая неделя проходила без того, чтобы "Таймс" не сообщала о каком-нибудь маленьком пакостнике ("мальчик-герой" или "девочка-героиня", как обычно писала газета), который, подслушав компрометирующую фразу, донес Полиции мысли на своих родителей...
Знаешь, что сделала моя девчушка в прошлую субботу? Ее отряд ходил в поход... Она подговорила двух подружек, они отстали от группы и весь вечер следили за мужчиной, который показался им странным. Они два часа шли за ним через лес, а когда добрались до Амершема, сдали его патрулям... Малышка была убеждена... что это вражеский агент. Быть может, его сбросили на парашюте...
Каковы чертенята! Энтузиасты! Теперь их отлично натаскивают в отрядах Сыщиков, даже лучше, чем в наше время. Знаешь, что им выдали недавно? Слуховые трубки, чтобы подслушивать через замочную скважину! Моя дочурка притащила домой свою трубку и вечером опробовала в нашей комнате. Она говорит, что слышно в два раза лучше, чем просто ухом. Конечно, это просто игрушка. Но все же прекрасно развивает их...
-------------------------------------------------------
Русский классический донос
Стремление сделать своей музой тайную полицию было присуще не только британскому литератору Джорджу Оруэллу, но и многим его зарубежным коллегам. Но самостоятельным жанром донос стал только в России.
По профессии
Фаддей Венедиктович Булгарин (1789-1859) — русский писатель, журналист, критик, издатель. Издавал журналы "Северный архив", "Сын отечества", газету "Северная пчела". Активно сотрудничал с III отделением собственной его императорского величества канцелярии (тайной полицией), направляя "докладные записки" по различным, главным образом литературным, вопросам (например, "Нечто о Царскосельском лицее и о духе оного" и "О цензуре в России и о книгопечатании вообще"). Несмотря на художественную форму, все эти записки, разумеется, не предназначались для печати. Их автор преследовал одну цель: устранить руками тайной полиции своих конкурентов.
Приводим выдержки из, пожалуй, самой известной записки Булгарина "Социализм, коммунизм и пантеизм в России в последнее 25-летие", поданной главе III отделения Леонтию Дубельту в 1846 году (особенности орфографии сохранены).
"Социалисм и комунисм, два вида одной и той же идеи, породившей якобинисм, санкюлотисм, карбонарисм и все вообще секты и общества, стремящиеся к ниспровержению монархий и всякого гражданского порядка, созревали в Германии гораздо прежде, чем в других странах, в которых слабость правления позволила им обнаружиться...
Эту немецкую философию привезли в Москву из Германии в начале двадцатых годов профессоры Давыдов и Павлов, может быть и не подозревая, что они привезли яд... В Москве тотчас образовалась огромная партия философов. Бакунин, отказавшийся от русского подданства, и один профессор... Бабкин, купец Клюшин, ныне сумасшедший, профессор Редкин, и проч., и проч., избравшие орудием своим 'Московский Телеграф'...
Многие попытки не удались, но наконец нашелся человек, который достиг своей цели и поставил себя в такое положение, что правительство уже не в состоянии уничтожить его влияния, потому что он имеет самых сильных заступников и покровителей во всех правительственных лицах, которые, чтобы не скомпрометировать себя, должны скрывать истину перед Престолом и убийственный яд, который они допустили разлиться, представлять безвредным.
Этот человек есть Краевский (издатель журнала 'Отечественные записки'.— Ъ). Он родился в Москве от незаконной связи бывшей содержательницы женского пансиона, г-жи фон-дер-Пален, с неизвестным человеком. Бедный и развратный белорусский шляхтич Краевский, как говорят, за 300 рублей ассигнациями согласился дать дитяти свою фамилию. Г-жа фон-дер-Пален (кажется, до сих пор девица)... лишилась носа и на месте его носит черный пластырь, однако ж это при сильной протекции не послужило препятствием к основанию женского пансиона (ай да Москва!), который теперь уже не существует по воле г. Краевского, считающего себя теперь аристократом...
Краевский стал печатать все и сверх того платить деньги и хвалить без милосердия всех сотрудников и их критиков, а в князьях Вяземском, Одоевском и графе Соллогубе нашел сильных защитников в большом свете.
Между тем журнал 'Отечественные записки', издаваемый явно, без всякого укрывательства, в духе Комунисма, Социалисма и Пантеисма, произвел в России такое действие, какого никогда не было... Кантонисты, семинаристы, дети бедных чиновников... почитают 'Отечественные записки' своим Евангелием, а Краевского и первого его министра — Белинского (выгнанного московского студента) — апостолами. Всего этого не видит Правительство, а, напротив, награждает Краевского и поручило ему издание своей официальной газеты 'Русский Инвалид'...
Краевский — хозяин 'Литературной Газеты' и 'Отечественных Записок' и полный распорядитель в 'Русском Инвалиде', имея звание только помощника редактора. Краевский составил теперь компанию с Киреевым (театральным) и бывшим банкрутом купцом Кушинниковым, зятем книгопродавца Глазунова, и хотят взять на откуп 'С.-Петербургские Академические Ведомости', чтоб иметь еще большее влияние на публику. Компания эта уже имеет книжную лавку под именем торговли Ратькова. Словом, скоро Краевский овладеет совершенно общим мнением...
Белинский, у которого собиралось юношество, явно называл себя русским Иисусом Христом (чему можно представить свидетелей), а Краевский верит, что ему будут воздвигнуты монументы..."
По призванию
Елена Петровна Блаватская (1831-1891) — русская писательница, автор религиозно-мистических произведений, основатель Теософского общества (1875). Трехтомную "Тайную доктрину" Блаватской — библию теософии — до сих пор многие считают едва ли не лучшим трудом, интерпретирующим древнеиндийские космогонические тексты. Большую часть жизни провела за границей, в 1877 году приняла американское гражданство.
Приводим фрагменты письма Блаватской главе III отделения (особенности орфографии сохранены).
"Одесса, 26 декабря, 1872 г.
Ваше превосходительство!
Я, жена действительного тайного советника Блаватского, вышла замуж 16 лет и по обоюдному согласию несколько недель после свадьбы разошлась с ним. С тех пор постоянно почти живу за границей... Я хорошо ознакомилась со всей Западной Европой, ревностно следила за текущей политикой... старалась знакомиться со всеми выдающимися личностями политиков разных держав, как правительственной, так и левой крайней стороны... Много раз я имела случай быть полезной сведениями своими России, но в былое время, по глупости молодости своей, молчала из боязни...
Занимаясь спиритизмом, прослыла во многих местах сильным медиумом. Сотни людей безусловно будут верить в духов. Но я, пишущая это письмо с целью предложить Вашему превосходительству и родине моей услуги, обязана высказать Вам без утайки всю правду. И потому каюсь в том, что три четверти времени духи говорили и отвечали моими собственными — для успеха планов моих — словами и соображениями. Редко, очень редко, не удавалось мне посредством этой ловушки узнавать от людей самые скрытные и серьезные их надежды, планы и тайны...
Теперь я решилась обратиться к Вашему превосходительству в полной уверенности, что я могу быть более чем полезна для родины моей, которую люблю больше всего в мире, для Государя нашего, которого мы боготворим в семействе. Я говорю по-французски, по-английски, по-итальянски как по-русски, понимаю свободно немецкий и венгерский язык, немного турецкий... Я играла все роли, способна представлять из себя какую угодно личность...
Посредством духов и других средств я могу узнать что угодно, выведать от самого скрытного человека истину. До сей поры это пропадало даром...
Лучше бы мне вернуться в Россию... у меня довольно таланту, чтобы быть полезной родине...
Повторяю, я люблю Россию и готова посвятить ее интересам всю оставшуюся жизнь. Открыв всю истину Вашему превосходительству, покорнейше прошу принять все это к сведению и если понадобится, то испытать меня. Я живу пока в Одессе, у тетки моей, генеральши Витте, на Полицейской улице, дом Гааза, #36. Имя мое Елена Петровна Блаватская...
Примите уверения, Ваше превосходительство, в безграничном уважении и полной преданности всегда готовой к услугам Вашим Елены Блаватской".
--------------------------------------------------------
Подписи
Джордж Оруэлл за любимой работой
Разочаровавшись в коммунизме, Оруэлл не разочаровался в левом движении. До конца второй мировой войны он работал редактором левого лейбористского еженедельника The Tribune
Издатель Виктор Голланц отказался публиковать оруэлловский "Скотный двор", посчитав это несоюзническим актом по отношению к СССР. За это он был назван скрытым коммунистом и занесен в голубую книжечку
Эрик Артур Блэр (будущий борец с тоталитаризмом Джордж Оруэлл) не понаслышке знал о том, как работают осведомители. Ведь он не один год служил в бирманской колониальной полиции
В своих путевых заметках о Советской России британский писатель Джордж Бойтон Пристли писал: "То, что в России шпионят за иностранцами,— вымысел. Тайной полиции в России не существует". Не заметил Пристли шпионов и в Англии. А зря: Оруэлл докладывал о нем спецслужбам
Чарли Чаплин тоже боролся с тоталитаризмом. Но это ему не помогло: никогда не встречавшийся с ним Оруэлл пометил против его имени: "попутчик"
Известный британский поэт Стивен Спендер был личным другом Оруэлла и никогда не симпатизировал коммунистам. Однако и он не уберегся: "очень ненадежный и подвержен чужому влиянию", имеет "гомосексуальные наклонности"
Частых публикаций в СССР оказалось достаточно, чтобы имя Джона Стейнбека появилось в голубой книжке Оруэлла, который назвал его "попутчиком" и "псевдонаивным" писателем. В конце 60-х Стейнбека в СССР запретили (что-то не то сказал). Но реабилитировать его было уже некому: в 1950-м Оруэлл умер
Известнейшего американского режиссера, актера, писателя Орсона Уэллса Оруэлл считал "явным попутчиком" коммунистов. Того же мнения, кстати, придерживался и сенатор Маккарти
"Скотный двор" и "1984" переведены едва ли не на все языки мира. Чему немало способствовало сотрудничество Оруэлла со спецслужбами: чаще всего именно они брали на себя все расходы по переводу, изданию и даже доставке книг
Джорджа Бернарда Шоу Оруэлл охарактеризовал так: "русские могут не сомневаться, что по всем более или менее важным вопросам Шоу будет на их стороне"