— Вам когда-нибудь приходилось работать?
— Да. Жить на ренту не мог уже мой отец. Людей с действительно большими состояниями осталось очень мало. У моего отца была страховая компания. Это был человек очень высокой морали, и он остался таким до конца жизни. Тот факт, что он занялся бизнесом — а это ведь жесткие, силовые отношения,— никак на нем не сказался.
Я тоже начинал в страховой компании. Устроиться было несложно — хорошее воспитание и манеры ценились всегда. Теперь я на пенсии, занимаюсь исключительно замком и хранящимися здесь архивом. Архив — десять тысяч страниц! Вот уже несколько лет, как мы открыли замок для посетителей. В нашем замке 50 комнат, 20 из которых мы вообще не используем. Когда нет прислуги, поддерживать порядок в таком доме очень трудно. Постоянная прислуга стоит сейчас очень дорого, мы этого себе позволить не можем. У наших родителей, в отличие от нас, слуги были. Помнится, когда моя мать устраивала большие приемы и своей прислуги не хватало, приходили женщины из деревни и помогали на кухне просто так, за вкусный ужин. Сейчас, разумеется, такое немыслимо. Что такое бедность, мы, аристократы, знаем, может быть, лучше других.
— С какими еще трудностями вам приходится сталкиваться?
— Это прежде всего грабеж. Нас грабили восемь раз. Об этом мало говорят и мало пишут в газетах, но для Франции это настоящее бедствие. Нашу приятельницу, баронессу де ля Сюс, недавно ограбили, когда она была в церкви. Такие замки, как наш,— это просто бесплатные супермаркеты для тех, кто интересуется антиквариатом и готов чуть-чуть рискнуть. Многие владельцы идут на разного рода ухищрения: например, в подписи к картинам прибавляют слово "копия", хотя это самые что ни на есть оригиналы.
— Что для вас было труднее всего, когда вы открыли замок для посетителей?
— Самым ужасным для нас был момент, когда надо было сказать: "Посещение платное". Жена вообще была не в состоянии это выговорить, а я так невнятно произносил, что половина людей, не расслышав, проходила без билета.
— Как это переносят другие аристократы?
— По-разному. Кто-то гордится своей историей и считает необходимым рассказывать о ней, считая ее частью истории Франции. Кто-то устраивает откровенный театр. Тут недалеко в в одном замке, открытом для посещений, наш знакомый герцог обедает за стеклянной перегородкой на всеобщем обозрении так, как будто он в доме один.
— А каков образ жизни современных аристократов?
— Обычно они придерживаются очень строгих правил: не имеют недостойных знакомств, воспитывают детей в жестких рамках и вообще делают вид, что ничего не изменилось. Но ведь изменилось же! Раньше врача за стол не сажали, а теперь, посмотрите, как они радуются, когда сын становится врачом. Конечно, есть еще молодые люди, которые целуют ручку, девушки, которые делают реверанс. Многие из них потом становятся банкирами и дипломатами. Их с ранних лет выводят в свет, чтобы они встречались с молодежью своего круга, для этого специально устраиваются балы, светские рауты...
— Вы гордитесь свои происхождением?
— Я из древнего рыцарского рода, возведенного в ранг маркизов Людовиком XVIII, и это ко многому обязывает. По происхождению я с полным правом мог бы претендовать на титул виконта, но никогда в этом особого смысла не видел. Когда нас приглашают в гости, на карточке за столом часто пишут: "маркиз д`Оржекс" и "маркиза д`Оржекс". Но вообще во Франции у дворянских титулов нет юридического статуса, так что те, у кого на визитной карточке значится "граф", "барон" и тому подобное, зачастую таковыми не являются.