Голливудские компании не зря ссорятся из-за английского агента 007. Попытки задним числом застолбить права на "сюжетную модель" лишь на первый взгляд производят комическое впечатление. Все, приносящее доход, должно кому-то принадлежать.
Магритт и бульонные кубики
Сегодня в Государственном Эрмитаже открывается первая в России персональная выставка Рене Магритта. Живописные полотна представлены Собранием Менил (Хьюстон, США), где собрана крупнейшая коллекция работ Магритта, и Художественным центром Ретретти (Финляндия). Магритт начинал с рекламы бульонных кубиков, производством которых занимался его отец. Кое-кто может сказать, что это наложило отпечаток на всю его жизнь. В каком-то смысле они правы — для какой только рекламы не использовали картины Магритта. Вершиной "рекламной" карьеры художника стало решение Андре Бретона поместить его работу на обложку своей книги. И это при том, что первой выставки в Париже Магритту пришлось ждать почти 20 лет. Вообще, отношения знаменитого бельгийского сюрреалиста с руководителями движения были далеки от безоблачных: взаимный интерес сменялся ссорами. Его репутация была неустойчива настолько, что мерило успеха во Франции — словарь Larousse в 1958 году ничего не писал о Магритте. Другой бельгийский сюрреалист, Поль Дельво, которому повезло больше, был Магриттом почти проклят. "Он занял мое место под солнцем",— сказал оскорбленный и униженный классик. Отомстило время. В конце 50-х Магритт познал оглушительный коммерческий успех, персональные выставки шли одна за другой. А уже в 60-е его репутация немодного маргинала была сильно поколеблена вниманием со стороны сверхмодных философов и художников. О нем писали Фуко и Деррида, он сотрудничал в журнале Хайдеггера, на него ссылались Энди Уорхол и Джим Дин, он стал своим для поп-артистов и постмодернистов. Он говорил, что не хочет принадлежать своему времени. Ему это удалось — он принадлежал искусству всего ХХ века.
Памяти джаза
Швейцарский городок Монтре славен своими фестивалями. Недавно закончился один из самых известных — Джаз-фестиваль. До 1995 года проведением фестиваля занималась местная компания по туризму; в настоящее время это самостоятельная антреприза, которую в основном финансирует табачная компания Barclay. Впрочем, теперь слово "джаз" стало почти что данью истории. Классике — афро-американской импровизации — уделяется не больше пяти-шести из трех десятков платных концертов. Примерно сотня коллективов приезжает за свой счет и музицирует на открытом воздухе, гостиничных фойе или прилегающих к пляжу кафе и клубах. Между прочим, именно так участвовали в фестивале в Монтре и все без исключения российские музыканты, что бы они потом про себя ни рассказывали. Из-за того, что в этом году был отменен гала-концерт, посвященный Оскару Питерсону (из-за болезни не смог приехать сам виновник торжества), преобладал электрический джаз всех разновидностей: от героев 70-х сладкоголосого Джорджа Бенсона, виртуозов джаз-рока Джо Завинула, Джона Маклоклина и Хэрби Хэнкока до модного швейцарца Эрика Трюффа. Французский экспериментатор Пьер Анри, придумавший "конкретную музыку" из магнитофонных шумов, показал виртуальную "Десятую симфонию Бетховена", а бельгийский электронщик Эктор Зазу аккомпанировал народной португальской певице по имени Мизия. Открывали концерты британские техно-авангардисты, среди которых блеснули недавние гости московской акции Ptyuch Open`98 — группа The Herbaliser. Другие направления были представлены белым блюзом Джона Майалла, черным фанки Earth, Wind & Fire и классиками рок-музыки — Бобом Диланом, Филом Коллинзом, то есть опять же эпохой хиппи, баррикад в Париже и окончательной победы молодежных музыкальных жанров над традиционной эстрадой.
Джеймс Бонд станет двойным агентом
Представители двух мощнейших голливудских студий, Metro-Goldwyn-Mayer и Sony Pictures Entertainment, готовятся к судебному процессу. Предмет тяжбы — право постановки фильмов о Джеймсе Бонде. За 36 лет 18 фильмов об агенте 007 принесли MGM и ее партнеру, компании Danjaq LLC, около $3 млрд. Неудивительно, что Sony Pictures Entertainment, принадлежащая электронной корпорации Sony, вознамерилась отобрать у MGM права на Бонда. Для начала Sony заключила контракт с продюсером Кевином Макклори, помогавшим создателю Бонда Яну Флемингу в работе над сценарием фильма 1965 года "Шаровая молния" ("Thunderball") и обладающим авторскими правами на "Шаровую молнию" и всех ее персонажей. Впрочем, представители MGM считают, что права Макклори следует понимать узко, и они касаются только римейков "Шаровой молнии", один из которых — "Никогда не говори никогда" — был поставлен в 1983 году. MGM и Danjaq подали иск в ноябре. Sony возбудила встречный иск в феврале — на том основании, что все фильмы бондианы базируются на одной сюжетной модели, той самой, которая впервые была зафиксирована в сценарии "Шаровой молнии". Как обычно, за громким конфликтом стоит всего лишь мелкое самолюбие: нынешний руководитель Sony Pictures Джон Келли прежде занимал высокий пост в MGM и приложил руку к созданию бондианы. Но в 1996 году студия перешла к другому хозяину, и Келли, как и вся старая верхушка MGM, оказался в тени.
Первый камень Пушкинского музея — японский
ГМИИ им. Пушкина отмечает юбилей закладки первого камня основания Музея изящных искусств. Одной из первых выставок этих празднований стала обширная экспозиция "Японская живопись и графика XVIII-XIX веков из собрания Сергея Китаева". Оценить и воздать должное российскому коллекционеру прибыло все посольство Японии. Офицеру российского флота Сергею Китаеву повезло. Он смог собрать отличную коллекцию японских эстампов и живописи в короткие сроки: с конца 1890-х годов и до начала 1900-х. Как он собирал? Осматривая лавочки и мастерские в японских портах в поисках гравюр "укие-з" (в переводе — "картины сегодняшней жизни"). К концу 1890-х годов его коллекция рисунков и гравюр насчитывала уже более 4 тыс. гравюр, рисованных альбомов, свитков и ширм. Его стараниями были собраны все хрестоматийные гравюры "укие-э" — красавицы Утамаро, запоминающиеся виды Фудзи Хокусайя, характерные актеры Сяраку и легкий придворный флирт у Куниеси. Первая выставка коллекции Китаева состоялась в 1897 году в Петербургской академии художеств, вторая — в Историческом музее в Москве, где Китаев прочел лекцию о японском искусстве. В 1916 году Китаев, уезжая за границу, передал коллекцию на хранение в Румянцевский музей, откуда она в 1924 году перешла в Гравюрный кабинет Музея изящных искусств (с 1937 года — Музей им. Пушкина). Частично собрание Китаева стало экспонироваться с 1956 года. А в 1993-1994 годах коллекция впервые была показана в Японии.
Готье прочат в преемники Сен-Лорана
Презентацией американо-французского телепроекта, представляющего наиболее именитых дизайнеров за 100-летнюю историю haute couture, в Париже завершилась традиционная Неделя высокой моды. 24 участника недели представили новые коллекции для зимы 1999 года, но профессионалы отметили лишь нескольких из них. Писали об уникальном шоу на вокзале Аустерлиц, срежиссированном Джоном Галлиано для дома Christian Dior, о показах Givenchy и Александра Маккуина в парижском "Зимнем цирке", о контрреволюции Карла Лагерфельда, представившего нарочито лаконичную коллекцию для Chanel в новаторских декорациях знаменитого бутика Великой Мадемуазель — полностью обтянутого белой бумагой и увешанного фотоплакатами зимних моделей. Однако больше всего на Неделе говорили о триумфах Жана-Поля Готье и Ива Сен-Лорана: впервые их имена упоминались вместе, впервые директор дома Yves Saint Laurent занимал почетное место на дефиле Готье, а сам Готье неистово хлопал в ладоши при появлении каждой новой модели на показе Сен-Лорана. За кулисами Готье и Сен-Лорана окружала одна толпа журналистов, и если Лоран говорил о себе и своей новой моде, то Готье признавался в любви к мэтру, нахваливал лорановские идеи и подписывал его "приглашения" на показ. Люди сведущие нашли этому весьма простое объяснение: Сен-Лоран, отмечающий ныне 40-летие своего творчества, намерен подыскать преемника, способного осуществлять художественное руководство домом. А любимец парижской богемы Готье лучше чем кто-либо другой подходит на эту роль. Тем более что работа в одной из цитаделей высокой моды приблизит его к заветной цели — Ассоциации создателей haute couture, в которую изрядно повзрослевший enfante terrible так стремится.