Борис Ельцин подписал "Концепцию государственной политики по военному строительству на период до 2005 года". Зачем он это сделал, обозревателю Ъ Илье Булавинову рассказал один из разработчиков документа — секретарь Совета безопасности России Андрей Кокошин.
— Зачем нужна эта концепция? Ведь есть конкретные планы реформирования каждого из силовых ведомств, готовится государственная военная доктрина, а тут появляется некий промежуточный документ...
— Да, вроде бы у каждого ведомства есть свои документы. Но все эти ведомственные законы, концепции, указы формировались при наличии общей линии, сформулированной лишь в общем виде, без конкретики. И когда дело доходило до практики, выяснялось, что сферы ответственности разных силовых министерств четко не поделены, они часто накладываются друг на друга. Иногда ведь противоречия возникали не столько из желания на себя побольше взять, сколько из-за неотточенности формулировок. У пограничников и Минобороны были проблемы друг с другом, у МЧС и МВД с МО, даже у ФСБ, несмотря на наличие закона, который, казалось бы, четко определяет ее полномочия, есть немало пересечений с другими ведомствами.
Поэтому президентом, Советом безопасности было решено четко обозначить, кто, где и за что отвечает. Минобороны — за оборону страны, защиту и охрану госграницы в воздушном пространстве и в подводной среде; МВД — за пресечение, локализацию и нейтрализацию внутренних вооруженных конфликтов; ФСБ борется с терроризмом и ловит шпионов; ФПС охраняет госграницу на суше и на воде; МЧС решает задачи гражданской обороны, предупреждает и ликвидирует чрезвычайные ситуации; железнодорожники прикрывают и восстанавливают железнодорожные коммуникации, а ФАПСИ обеспечивает информационную безопасность. Минобороны, Генштаб координируют планирование всего, что касается обороны страны.
Как видите, формула довольно простая, но знаете, сколько сил пришлось потратить, чтобы получить подписи всех этих ведомств! Заодно в ходе этой работы все познакомились лучше с законами, нормативными актами других ведомств, а то до этого читали в основном свои законы. Вот мы и сталкивались с ситуациями, когда все вместе силовики действовали просто неэффективно.
Было много предложений: создать госкомиссию по военной реформе, объединенный комитет начальников штабов (непонятно, где министры при таком комитете). Но в конце концов решили сделать такой вот документ. Дальше последует серия частных планов по реформированию отдельных ведомств. Например, мы уже вышли на план реорганизации внутренних войск — там упраздняется окружная система, будут соответствующие региональные управления, они будут нарезаны так, чтобы в максимальной степени совпадали с границами округов вооруженных сил. Это делается для создания унифицированной, или даже единой, инфраструктуры, системы тылового обеспечения. Идет реорганизация МЧС, погранслужбы, немаловажные изменения происходят в ФСБ.
— Кстати, проблема тылового обеспечения в последнее время была одной из самых острых...
— Понимаете, есть регионы, где должна быть единая система, а где-то ее и не надо создавать — ведомственные службы просто договорятся о совместной работе. Мы не призываем весь тыл в том или ином регионе отдать внутренним войскам или, скажем, Минобороны. Нет. У каждого свой табачок — бюджетные деньги, каждого контролируют Счетная палата, прокуратура. Но важно, чтобы не развивалась параллельная инфраструктура: если у МО есть пустые склады, они вполне могут быть использованы внутренними войсками или пограничниками. То же касается ремонтно-технических подразделений. Конечно, чтобы реализовать это, предстоит проделать большую работу — ведь каждый в глубине души хочет иметь свой если не тыл, то тылок. Но этим документом зафиксированы эти позиции, и тыловики разных ведомств уже начали серьезно работать.
— Но противоречия между силовиками все же, наверное, остались?
— А они вечны! В любом государстве — и демократическом, и тоталитарном — они есть. Есть ведомства, значит, есть противоречия и конфликты. Но вопрос в накале и остроте этих противоречий.
Конечно, я не могу сказать, что мы создали нечто выдающееся. И рано кричать: "Ура-ура-ура!" Но это все же значительный шаг вперед.
— По формальным признакам можно констатировать, что появление концепции — это аппаратная победа Министерства обороны. Например, именно при МО создается орган, который будет формировать единый государственный оборонный заказ, а подконтрольный ему Минобороны координирует разработку планов строительства и применения всех войск, их оперативную и мобилизационную подготовку.
— Да, но ведь речь идет прежде всего об обороне страны. Поэтому приоритет Минобороны в ряде вопросов объективно обусловлен. К тому же другие силовики против этого не возражали...
— А если кто-то из военачальников вдруг выскажет свое мнение, отличное от того, что заложено в концепции, какие санкции к нему будут применены?
— Ну, вы сами знаете, какие санкции применяются к военному человеку, который отвергает то, что подписано верховным главнокомандующим, и то, что согласовано его руководством с другими ведомствами.
— А если указы самого верховного главнокомандующего противоречат тому, что написано в концепции?
— Что вы имеете в виду?
— Указ 1996 года об отмене с 2000 года призыва на военную службу.
— Так до 2000 года надо еще дожить. Сейчас — только 98-й. Так что никакого противоречия нет.
— Но все же концепция — это призыв или директива?
— Конечно, директива. Но вы же знаете, что масса директив и законов выполняется очень трудно и плохо. Не хотелось бы, чтобы и эту директиву постигла та же участь. Я в свое время столько сил потратил на некоторые законы — иногда думаю, лучше бы я их потратил на что-нибудь другое. Весь вопрос ведь в том, как выполнять директивы и законы. Вопрос даже не в статусе документа, а в том, что будет дальше, как он будет реализован. Поэтому очень важен был принцип консенсуса. Сам процесс формирования этого документа позволил глубже и более осознанно подойти к вопросам военного строительства. Я всегда был сторонником именно консенсусного подхода, потому что потом легче проводить в жизнь решения. Хотя это непросто: мы иногда по три-четыре часа сидели и выверяли формулировки, меняли всего два-три слова, но и они порой носили принципиальный характер. А попытки сделать такой документ начались еще в 1995 году.
Между прочим, так же непросто создавались подобные документы и в других странах. Например, французская "Белая книга по вопросам обороны" несколько лет рождалась в муках, зато с 1994 года они ее считают своим главным документом — независимо от политических перемен в стране.
Естественно, мы ищем и новых людей, которые смогли бы реализовать новые подходы к военному строительству. Нам нужны способные, талантливые офицеры и гражданские специалисты для творческой работы по созданию армии ХХI века. Работа эта тяжелая, но мы их находим, вытаскиваем из-под различных иерархических уровней. Нужны и командиры, и преподаватели, и, если хотите, военные теоретики.
— А Госдума принимала участие в разработке концепции?
— Да, очень активное. С комитетом по обороне мы его неоднократно обсуждали, с руководителем парламентской комиссии по военной реформе Артуром Чилингаровым; многие фракции участвовали в этих обсуждениях.
— Тем не менее концепцию уже начали критиковать. Например, Геннадий Зюганов назвал ее "сговором за спиной народа".
— Да, критики есть и будут. Я им всегда отвечаю: а вы давайте конкретные предложения, формулировки. Эта концепция не догма. Если кто-то сможет создать нечто полезное, я буду только рад. Уверяю вас, я первый буду предлагать президенту вносить в концепцию изменения и дополнения, если увижу, что они действительно пойдут на пользу.
------------------------------------------------------
Я в свое время столько сил потратил на некоторые законы - иногда думаю, лучше бы я их потратил на что-нибудь другое
-------------------------------------------------------
Что грозит России
Наибольшую угрозу оборонной безопасности России представляет возможность ее вовлечения в локальные и региональные вооруженные конфликты при обострении национально-этнических, религиозных и территориальных противоречий.
В обозримом будущем в случае негативного развития военно-политической обстановки не исключается вероятность крупномасштабной военной агрессии против России.
В качестве повода для военного вмешательства могут быть использованы внутренние конфликты в РФ.
Возникает вероятность попыток силового воздействия на Россию в качестве механизма управления кризисами в районах, богатых топливными и энергетическими ресурсами.
Усиливаются угрозы, связанные с новыми, специфическими средствами экономической, технологической, нравственно-психологической экспансии.
Существует вероятность возникновения внутренних конфликтов с применением различных форм вооруженной борьбы.
Возрастает опасность возникновения чрезвычайных ситуаций в связи с наличием больших запасов химического оружия и подлежащих уничтожению ядерных энергетических установок
Из "Концепции государственной политики по военному строительству на период до 2005 года"