Пока федеральные власти продают государственное имущество, стремясь найти предприятиям хозяина, а бюджету — денег, в регионах набирает обороты противоположный процесс — национализация. Губернаторы берут собственность в свои руки.
Приватизация — едва ли не единственная реформа, которую действительно удалось провести новым российским властям. Каких-нибудь десять лет назад экономика страны была почти полностью государственной. С тех пор доля частного сектора в ВВП неуклонно росла и в прошлом году составила около трех четвертей. Однако в 1998 году она, несмотря на продолжающуюся приватизацию, впервые может сократиться. Дело не в кризисе — он-то как раз коснется в первую очередь государственных предприятий. А в том, что находящиеся в частной собственности объекты все чаще возвращаются обратно под государственное крыло — в прошлом году число таких случаев перевалило за тысячу.
Это не стихийный процесс, хотя он в значительной степени и объясняется недостатками приватизационного законодательства. Это тоже своего рода реформа. Только осуществляет ее не российское правительство, а регионы. Причем в большинстве случаев за национализацию законодательная, исполнительная и судебная власти субъектов федерации выступают единым фронтом.
За беспорядок
Наиболее простой способ национализировать собственность — объявить незаконной ее приватизацию. Именно он и используется сейчас в ряде регионов. Так, губернатор Тульской области Василий Стародубцев специальным постановлением создал комиссию для проверки "фактов нарушения законности при приватизации в Тульской области". В преамбуле постановления, в частности, написано: "Во многих случаях приватизация предприятий торговли и общественного питания приводит к безработице среди трудящихся, криминализации сферы торговли и иным негативным явлениям".
Что уж тогда говорить о гораздо менее благополучных заводах и колхозах Тульской области. И Стародубцев, похоже, не собирается останавливаться на предприятиях потребительского рынка. Месяц назад по его просьбе местный комитет по приватизации разработал рекомендации по образованию на месте бывших колхозов муниципальных предприятий. В основе рекомендаций блестящая по своей простоте идея. Вышедшим из колхоза собственникам земли предложено "подарить" свои участки либо администрации, либо госпредприятию. Опротестовать такого рода решение местных властей в суде очень непросто — ведь суд-то тоже местный и, как правило, сильно зависит от губернатора.
Как показывает практика, иногда не нужно даже давления сверху: судьи берут политическую инициативу в свои руки. Яркий пример этого — национализация обогатительного комбината "Русский янтарь" в Калининградской области. Несмотря на то что инициаторы процесса — работники предприятия — отозвали свой иск, судья продолжала рассматривать дело — слушания походили на оппозиционные митинги. В итоге акционирование комбината было признано незаконным, так же как и все последующие сделки с его акциями. Предприятие национализировано; государство должно вернуть работникам за их акции около 2 млрд старых рублей, а также расплатиться с частными инвесторами комбината. Правда, Минфин, который является получателем федеральной части доходов от приватизации, отказывается их возвращать, ссылаясь на то, что такие расходы в бюджете не предусмотрены. Но политических последствий этого судебного решения отсутствие денег не отменяет.
За долги
Расторгнуть приватизационную сделку — наиболее простой, но не единственный способ вернуть имущество в госсобственность. Очень удобно использовать с этой целью новую схему реструктуризации долгов предприятий. С этого года в залог выполнения предприятиями условий договора (внесение текущих платежей в обмен на рассрочку долга на четыре года, а штрафов и пеней — на десять лет) государство начнет брать уже не только пакеты их акций, но и имущество.
Поскольку акции в ходе последних фондовых потрясений, скажем так, в значительной степени утратили свою ликвидность, ясно, что власти могут согласиться принять их в залог только с одной целью — чтобы установить контроль над предприятием. А еще более распространенным станет залог ликвидного имущества — в первую очередь дорогостоящего импортного оборудования и недвижимости. Поскольку условия реструктуризации сверхжесткие, в конечном счете значительная часть этого имущества перейдет в госсобственность.
Белый дом готов к этому: в начале 1998 года был создан Федеральной долговой центр, который займется реализацией имущества, отошедшего государству за долги в результате реструктуризации или банкротств. Но вряд ли в Москве готовы к тому, что за это имущество придется еще сражаться с губернаторами — ведь местным бюджетам предприятия должны не меньше, чем федеральному.
Тех, кто откажется от реструктуризации,— а поскольку на текущие налоги деньги взять негде, таких, видимо, окажется большинство — будут объявлять несостоятельными; насчет этого центральная власть настроена жестко. Однако банкротство — процедура долгая: по действующему законодательству она может тянуться до трех лет. На этот период значительная часть предприятий также окажется под контролем местных властей. То есть фактически будет деприватизирована.
За находчивость
Еще одну возможность пополнить бюджет, вернуть предприятие, а заодно публично заявить о себе как о защитниках государственных интересов губернаторам предоставляет новый закон о приватизации.
До его принятия отнять полученный в собственность объект у победителей инвестиционных конкурсов было нелегко. Так, за все время своего существования Российский фонд федерального имущества провел 187 конкурсов, а расторг всего 18 договоров, несмотря на то что инвестиционная программа не выполнена в подавляющем большинстве случаев. Такая же ситуация в регионах.
Причем даже судебный вердикт, вынесенный в пользу государства, еще не означает, что пакет акций будет ему возвращен. На сегодняшний день из 18 выигранных дел в семи случаях РФФИ до сих пор так и не получил назад свои пакеты акций.
Собственники защищаются, используя несовершенства законодательства. Например, "Русхим" — владелец акций АООТ "Оргстекло" и АО "Корунд" — со своими пакетами поступил просто: передал их в залог, взяв кредиты. Поскольку заемные средства не возвращены, то и акции вернуть в федеральную собственность невозможно.
Государство можно обвести вокруг пальца и по-другому: путем дополнительной эмиссии уменьшить пакет, принадлежащий победителю инвестконкурса. Новые акции выкупает дружественная собственнику структура. После этого можно смело не выполнять инвестпрограмму — государство вместо проданного крупного пакета по суду получит какие-то жалкие проценты от акционерного капитала.
Так было до прошлого года, когда государство обезопасило себя от подобных спекуляций. По новому закону о приватизации пакеты акций переходят в собственность победителей только после выполнения инвестпрограммы. Это открывает органам власти грандиозные возможности для спекуляций: они могут расторгнуть сделку при самом незначительном нарушении инвестиционной программы. При этом ни осуществленные вложения, ни выплаченные за пакет акций средства инвестору не возвращаются.
Таким образом, коммерческие конкурсы с инвестиционными условиями становятся крайне рискованным способом приватизации для инвесторов и невероятно удобным для властей. Теоретически закон позволяет наказать инвестора даже за недокрученный болт.
За просто так
Все сказанное выше пока не особенно беспокоит федеральные власти. Хотя наиболее активно деприватизация идет, можно сказать, у них на глазах. За последние четыре года полный или частичный контроль над целым рядом крупных промышленных предприятий перешел к мэру Москвы Юрию Лужкову. Большие пакеты акций "Красного Октября", "Автолайна", МГТС, компании сотовой связи МТС, большая часть АМО ЗИЛ — вот далеко не полный список приобретений столичного мэра. Следует отметить, что из всех региональных лидеров он действует наиболее честно, как правило выкупая собственность, а не отбирая ее.
Однако многие его коллеги менее богаты и щепетильны. Сегодня в каждом российском регионе идет в среднем десять судебных процессов, треть из которых стабильно заканчивается деприватизацией. Причем зачастую — только из-за молчаливого согласия центральных властей. Например, Рязанский хладокомбинат еще можно спасти, произведя, как выражаются юристы, последующее одобрение сделки. Комбинат в свое время приватизировали без необходимого постановления правительства, и сегодня это стало основанием для того, чтобы подвергнуть сделку сомнению. Надо всего лишь выпустить постановление. Но правительство молчит.
Необходим федеральный закон о национализации, который ставил бы приверженцев государственной формы собственности в четкие правовые рамки, не давая возможности пересматривать итоги приватизации в зависимости от политических взглядов или личных симпатий. Необходимо дать арбитражным судам подробные рекомендации по ведению приватизационных дел, особенно когда речь идет о возврате средств из бюджетов. И в самое ближайшее время вывести приватизационные дела из компетенции гражданских судов, у которых нет ни сил, ни достаточной квалификации для их рассмотрения. Необходимы, наконец, нормативные документы, которые бы регламентировали расчет средств, возвращаемых при расторжении сделок, порядок их возмещения и т. д. Если в ближайшее время правительство всем этим не займется, деприватизация грозит стать одной из основных тенденций российской экономики. И в один прекрасный день российская власть может обнаружить, что проданное ею в частные руки имущество сменило хозяев, оказавшись в руках местных властей.
НАТАЛЬЯ САМОЙЛОВА
Наиболее простой способ национализировать собственность — объявить незаконной ее приватизацию
Существующая схема реструктуризации долгов делает национализацию большинства предприятий неизбежной
Новый закон о приватизации почти не оставляет инвестору шансов получить в собственность купленные им акции