Великого испанского архитектора Антонио Гауди хотят причислить к лику святых. А ведь архитектор — профессия отнюдь не ангельская. Он угодлив, как адвокат, и циничен, как врач. Тем не менее архитектор мог удостоиться церковного звания за строительство храмов. В России это едва не произошло с русским, а потом и советским архитектором Алексеем Щусевым, строителем множества православных церквей и одного мавзолея — В. И. Ленина.
Ринго Старр не торопится в музей
В августе Москва пережила нашествие легендарных британцев — экс-барабанщик группы The Beatles Ринго Старр лишь на пару недель отстал от The Rolling Stones. Старра в Россию привез Иосиф Кобзон, который после своего ухода со сцены продолжает сеять разумное, доброе, вечное таким образом. Словно догоняя давних соперников, Старр выделил на Москву лишь 36 часов из своего жесткого расписания. Несравнимы и гонорары The Rolling Stones и Ринго Старра. По некоторым сведениям, это $1,4 млн и $500 тыс. соответственно, хотя сопровождавшая Старра группа Ringo And His All Starr Band состояла из весьма именитых музыкантов (Гэри Брукер, Джек Брюс, Питер Фрэмптон, Саймон Кирк и Марк Ривера). Спев положенные две песни из репертуара The Beatles — "With A Little Help From My Friends" и "Yellow Submarine", Старр занял свое привычное место за ударной установкой, уступив микрофон товарищам. Публика, которая смогла себе позволить билеты на этот концерт (средняя цена — $150, а перед концертом — от $200; The Rolling Stones соответственно $20 и $40), принимала забойный рок-н-ролл весьма спокойно. Видимо, собрались серьезные люди. Нынешний гастрольный тур Старра проводится, как и положено, в рекламных целях: в конце июля музыкант записал новый диск "Vertical Man". В записи приняли участие Пол Маккартни, Джордж Харрисон, Оззи Озборн и Джо Уэлш (Eagles), но до Москвы вместе с Ринго они так и не добрались. Бывший "битлз" отказался от всякого общения с московской тусовкой и московскими журналистами. Вместе со своей женой актрисой Барбарой Бах он прошел лишь минимум положенных для такого краткого визита туристических маршрутов. Успел посмотреть Кремль и Красную площадь. Подумал перед входом в Исторический музей — зайти или не зайти?.. Но все-таки не зашел.
Отдай миллион!
Результаты любых конкурсов всегда рождают недовольство: у каждого зрителя свои фавориты и своя шкала приоритетов. Итоги третьей "Майи" оказались достаточно справедливыми — во всяком случае, адекватно отразили внутренние противоречия этого состязания. "Золото", как и Гран-при, присуждать было действительно некому: турнир оказался беден художественными откровениями. К тому же жюри "Майи" — конкурса, более других ориентированного на современный танец, оказалось перед дилеммой: поощрять неофитов классического танца, наделенных яркой индивидуальностью, или награждать соискателей за мастерство и академическую выучку. Компромисс сказался на результатах: "серебро" у женщин и "бронзу" у мужчин получили "классики" (Оксана Кучерук и Роман Михалев из петербургского Театра оперы и балета им. Мусоргского), третье место у женщин досталось явной "модернистке" — испанке Ванессе Вальдуэсе Таурони. И лишь мужское "серебро" получил корректный и благообразный австриец Борис Небила, равно благополучно выглядевший во всех турах.
Явная противоречивость балетного турнира выразилась в том, что за бортом остались претенденты, не меньше лауреатов заслужившие поощрения: прелестная канадка Джоанна Макдермид, исполнявшая современные номера с чувством, которое принято называть истинно русским лиризмом; кубинец Ариэль Родригес Фуэнтес, с убедительным мачизмом обрисовавший своего Хосе; Ирина Сурнева из Москвы и Лейла Альпиева из Казахстана, одинаково крепко стоящие на ногах в классическом репертуаре.
Публика Театра оперетты почти всех участников гала-концерта принимала с неизбывным энтузиазмом. Но при отсутствии эстетических встрясок главным событием конкурса все же стал финансовый скандал: до "Майи" так и не дошел президентский миллион рублей новыми. Всю неделю конкурс просуществовал в долг — наличную валюту на премии подбросили западные друзья и поклонники патронессы конкурса.
Гауди войдет в святое семейство
Архиепископ Барселонский предложил канонизировать архитектора Антонио Гауди. Великий испанский архитектор прославил столицу Каталонии своими постройками, равных которым по экспрессии не знала архитектура ни XIX, ни ХХ века. "Решение архиепископа единодушно поддержали наши епископы",— отмечает в своем еженедельном обращении к верующим кардинал Рикард-Мария Карлес. "Разумеется, по поводу гениальности Гауди существуют разные мнения,— говорится в обращении.— Однако были в жизни архитектора такие моменты, о которых широкой публике известно сравнительно немного. Речь идет в первую очередь о духовной, религиозной стороне его творчества". Кардинал напомнил, в частности, о том, что последние 40 лет своей жизни архитектор посвятил работе над грандиозным католическим храмом "Саграда Фамилиа" в Барселоне (строительство его не окончено до сих пор). "Только глубокая вера могла вдохновить Гауди на такое творение",— подчеркивается в послании. Огромный храм с его скульптурными башнями и разноцветными готическими сводами — один из самых знаменитых проектов Гауди, в котором наиболее полно отразилось его отношение к архитектуре: "Саграда Фамилиа" должна была наглядно представить весь путь Иисуса Христа. Но в 1926 году Гауди погиб, и строительство храма не окончено до сих пор. По мнению Карлеса, некоторые другие гаудиевские постройки также обязаны своим появлением религиозному чувству мастера. Так, массивная бетонная "Каза де Педрера", выросшая на перекрестке самых людных улиц Барселоны, была, по сведениям кардинала, лишь "постаментом для памятника Непорочному Зачатию". Реакция Ватикана на столь неожиданное предложение традиционно консервативных испанских церковников пока неизвестна. Ведь архитектор — профессия отнюдь не ангельская. Он угодлив, как адвокат, и циничен, как врач. Тем не менее действительно считается, что архитектор может удостоиться церковного звания за строительство храмов. В России это едва не произошло с русским, а потом советским архитектором Алексеем Щусевым, строителем множества православных церквей и одного Мавзолея — В. И. Ленина на Красной площади. По сравнению с ним Гауди — сущий ангел.
Самая неразлучная пара европейской живописи
3 августа в Эрмитаже откроется очередная выставка из серии "Шедевры музеев мира в Эрмитаже". На этот раз будут показаны два произведения, составляющие славу и гордость мадридского Прадо,— "Маха обнаженная" и "Маха одетая" Франсиско де Гойи. Гойевские "Махи" — одна из самых знаменитых пар в истории европейского искусства. Они никогда не разлучаются и оспаривают между собой и другими разве что звание наиболее эротичной и чувственной картины. Их прямые родственницы и соперницы в этом споре — "Венеры" Тициана и Веласкеса и "Олимпия" Мане. Точная дата создания полотен неизвестна (где-то на рубеже XVIII и XIX веков). Известно только, что в 1800 году обе картины находились во дворце всесильного фаворита королевского двора, министра и коллекционера Мануэля Годоя. Судя по всему, они были написаны для специального кабинета, украшенного произведениями с обнаженной натурой: в нем имелись копия с картины Тициана "Спящая Венера", "Покоящаяся Венера" Порденоне и "Туалет Венеры" Веласкеса. Сперва героини Гойи тоже именовались Венерами. "Махами" они стали называться с легкой руки автора первого (1831) списка картин Гойи Виктора Кардерера (маха — цыганка, распространенный в Испании XVIII века женский образ; в костюме махи Гойя писал многих своих высокородных натурщиц). "Махи" Гойи во многом разделили судьбу своего первого владельца: так же, как и Годой, они были окружены слухами и сплетнями. Рассказывали, что некогда полотна были вставлены в единую раму — чтобы увидеть "Маху обнаженную", нужно было отодвинуть закрывавшую ее "Маху одетую". В 1808 году Годой был выслан из Испании, а его имущество национализировали. Вскоре картины попали в руки инквизиции, а после ее ликвидации, в 1834 году, переданы в Академию Сан Фернандо. С 1901 года они в Прадо. С Гойей Эрмитажу не слишком везло: то подаренный Армандом Хаммером портрет окажется спорным, то уже обговоренная во всех подробностях выставка "Мах" не могла доехать до Петербурга в течение нескольких лет. Все это несправедливо: из имен первого ряда, пожалуй, только хорошего Гойи Эрмитажу и не хватает, о чем он постоянно помнит и сожалеет. Временное созерцание двух самых знаменитых картин великого испанца хоть отчасти, но должно музей и зрителей утешить.