Финансовый и политический кризис вызвал в России второй "парад суверенитетов". На этот раз в нем участвуют все регионы без исключения. Но без командующего у них вряд ли получится что-то дельное.
Общероссийский кризис экономики и власти позволил главам регионов почувствовать себя де-факто президентами суверенных государств. И не только почувствовать, но и на практике повести себя так, словно в стране не существует ни Белого дома, ни Кремля. Неслыханно осмелели даже самые, казалось бы, зависимые от центра региональные лидеры.
Никогда не повышавший голос на Москву калининградский губернатор Леонид Горбенко, например, на минувшей неделе публично отказался перечислять налоги области в федеральный центр до тех пор, пока центр не выполнит перед ней своих обязательств.
Традиционный проситель федеральных угольных дотаций Аман Тулеев самовольно объявил о снижении регулируемой федеральным законодательством ставки налога на прибыль для предприятий вверенной ему Кемеровской области и даже обязал руководителей этих предприятий "работать без оглядки на Москву".
Наконец, самарский губернатор Константин Титов, прежде несказанно благодарный Белому дому, например, за льготы по федеральным налогам для АвтоВАЗа, неделю назад принял решение печатать облигации, имеющие хождение только в Самарской области, то есть, по сути, собственные, областные деньги.
Примеры можно умножить. За последний месяц практически каждый глава региональной администрации принимал решения, в той или иной степени игнорирующие факт существования в стране центральной власти и единого экономического пространства (см. карту). Средства массовой информации всерьез заговорили о распаде России.
Бремя свободы
Между тем пока можно говорить лишь о втором в истории постсоветской России "параде суверенитетов". Он протекает примерно так же, как и первый, а потому, скорее всего, примерно так же и закончится — никто полной независимости не получит.
Участниками начавшегося в конце 1991 года первого парада были в основном национальные автономии, пожелавшие повысить свой статус. Правда, в ряде случаев, прежде всего в Татарии и Башкирии, речь заходила и о полном государственном суверенитете. Однако стоило автономиям добиться от Москвы большего контроля над местными материальными ресурсами и финансовыми потоками, как весь парад к концу 1993 года благополучно завершился.
В дальнейшем выяснилось, что некоторые получили даже больше, чем им на самом деле было нужно. Та же Татария, скажем, провела приватизацию по своему усмотрению и завладела КамАЗом. Однако после она чуть ли не упрашивала Москву забрать его обратно, поскольку управлять автозаводом не смогла. Хакасия добилась выхода из состава Красноярского края. Однако это не заставило Саяно-Шушенскую ГЭС исправно платить налоги лидеру республики Алексею Лебедю. Когда же он в 1997 году на одном из заседаний ВЧК попросил Москву повлиять на директора станции, то услышал в ответ лишь нечто вроде: "Твоя ГЭС, ты и разбирайся!"
С другой стороны, Ханты-Мансийский округ, который в ходе первого парада легко согласился не выходить даже из состава Тюменской области в обмен на право составлять свой отдельный бюджет — почти в пять раз, кстати, больший, чем у самой области,— с тех пор никаких претензий к Москве не предъявлял.
Если же учесть, что на нынешнем параде тон задают даже не национальные образования, а области и края, можно с еще большим основанием предположить, что все сепаратистские угрозы Горбенко, Тулеева, Титова и других губернаторов преследуют только одну цель: выбить из центра побольше денег.
Тем более что такого рода угрозы, особенно обещания дотационных регионов "перестать платить налоги в центр до тех пор, пока Москва не погасит свою задолженность", неоднократно звучали задолго до нынешнего кризиса. И после перечисления мятежным областям трансфертов прекращались.
Несколько сложнее было справиться с регионами--донорами федерального бюджета, то есть теми, которые отдают центру больше, чем от него получают. Они, соответственно, требовали не дотаций, а суверенитета, который позволил бы им перечислять Москве меньше средств. Губернатор Свердловской области Эдуард Россель даже угрожал создать независимую Уральскую республику и ввести на ее территории собственную валюту — "уральский франк". Поэтому для решения проблемы Росселя Москве пришлось пойти на нестандартный ход: выдать губернатору на время из Гохрана несколько тонн драгметаллов, чтобы он смог привлечь под них дополнительные кредиты. Призывы к созданию Уральской республики сразу прекратились.
В общем, на первый взгляд ничего особенно страшного для Москвы в нынешнем параде суверенитетов нет. Не слишком страшно даже то, что в нем участвуют не одни национальные, а практически все регионы. Сейчас федеральный бюджет составляет примерно ту же сумму, что и все бюджеты регионов вместе взятые. Достаточно изменить это соотношение, сделав его равным не 50:50, а, к примеру, 30:70, и в распоряжении всех без исключения регионов окажутся дополнительные деньги, что автоматически и прекратит парад.
Однако не все так просто. Некоторые регионы уже предприняли действия, свидетельствующие если не о прямом намерении в скором времени выйти из состава России, то, по крайней мере, о заблаговременной подготовке к возможному ее распаду.
Семя раздора
Речь вот о чем. Принятый весной этого года федеральный закон "О драгоценных металлах и драгоценных камнях" разрешил российским регионам формировать собственные золотовалютные резервы.
Сам по себе факт создания резервов, разумеется, еще не означает, что субъект федерации стремится стать независимым государством. Однако он делает такое превращение весьма вероятным. Опыт показывает, что это первый шаг к независимости.
В частности, незадолго до распада СССР республики, в которых добывалось золото, создавали его резервы ускоренными темпами. До путча 1991 года у них не было такой возможности. Первый секретарь ЦК Узбекистана однажды не смог даже попасть на территорию Заравшанского комбината — его не пустила охрана. Однако после путча этот надзор ослабел, и первое, что сделал тогда Узбекистан, по воспоминаниям бывшего главы Гохрана Евгения Бычкова,— полностью прекратил поставки золота Москве.
Отметим, что это произошло еще в сентябре 1991 года, то есть за два месяца до Беловежских соглашений, на церемонию подписания которых Узбекистан, как известно, не был приглашен даже в качестве наблюдателя. В том же сентябре прекратили поставки золота Москве и две другие крупные золотодобывающие республики — Казахстан и Киргизия. Как утверждает Бычков, подписание соглашений в Беловежье они встретили не с обидой на то, что их туда не пригласили, а, напротив, с ликованием — ведь у них на тот момент уже были более чем солидные запасы золота.
Нечто подобное сейчас наблюдается и в России. Регионы охватила настоящая золотая лихорадка. Больше других преуспела Магаданская область, которая не только добывает много золота, но и имеет возможность выплавлять из него на своей территории слитки (на Кролымском аффинажном заводе).
На Алтае, где до сих пор производили лишь неочищенный золотой песок, по поручению губернатора Александра Сурикова был разработан проект предприятия золотопереработки полного цикла. То есть до создания полноценного запаса здесь остался буквально один шаг.
Практически не скрывают намерений создать в ближайшее время собственный запас золота и/или драгоценных камней Якутия, Свердловская, Пермская, Иркутская и Кемеровская области. В Кемерово, правда, своего золота добывается очень мало — всего 350 кг в год. Но о золотом суверенитете объявил даже Татарстан, где драгметаллы не добывают вовсе. По имеющейся у Ъ информации, посланники Минтимера Шаймиева ведут сейчас интенсивные переговоры с артелями Читинской области, пытаясь выменять золото на бензин и технику.
Все это так. Тем не менее создание региональных золотовалютных резервов не означает, что распад России неизбежен. Просто оно делает его возможным.
Время золота
Кроме стремления к независимости, у регионов сейчас есть множество других оснований копить золото. Прежде всего губернаторам остро не хватает обычных денег, а золото, как известно,— валюта кризисов. Когда бумажные деньги обесцениваются, спрос на золото резко возрастает.
Золото легко заложить. В нынешних условиях это вообще едва ли не единственный залог, под который разуверившиеся в России иностранные банки дадут кредит. Кроме того, регионы могут обеспечить золотом свои ценные бумаги. После отказа федеральных и целого ряда региональных властей от своих обязательств это единственное, что способно вернуть местным бумагам привлекательность.
Наконец, регионы торопятся запастись золотом потому, что права формировать его собственные резервы — и, соответственно, пользоваться перечисленными благами — они могут лишиться в любой момент. В том же законе о драгметаллах и камнях есть важная оговорка: первоочередное право покупки золота имеет Гохран России. Сейчас он им не пользуется только потому, что у него нет денег.
Для скупки всего золота Гохрану нужно необходимо 11 млрд рублей, а в бюджете пока запланировано только 6,5 млрд. Однако все может измениться: федеральным властям тоже необходимо срочно пополнять свой золотовалютный запас. Специалисты не исключают даже, что именно для скупки золота в скором времени могут быть напечатаны новые рубли.
Так что регионам явно имеет смысл поторопиться и брать золото, пока дают — независимо от того, грозит России распад на несколько государств или нет.
Стремя самодержца
Но все-таки: грозит или нет? Сколько еще должно пройти "парадов суверенитетов", чтобы распад стал неизбежен?
Если обратиться к истории, можно уверенно сказать: вопреки воле Москвы независимость не получал еще ни один регион. Экономические законы тут плохо срабатывают. Стоит обратить внимание на то, что российская империя редко захватывала новые земли, руководствуясь соображениями чистой выгоды. Сибирь была присоединена еще тогда, когда никто не знал, что там есть нефть (да и нефть тогда никому не была нужна), Аляска — когда никто не знал, что там есть золото. И вопреки своей воле Россия никогда еще своих земель не отдавала. Ни разу за всю историю ни одной части империи не удалось отделиться от нее силой оружия. Что подтверждает, кстати, и пример Чечни — никто в мире признавать ее независимым государством пока не торопится. По сути, это просто мятежная территория в составе Российской Федерации.
Конечно, России не раз в ее истории приходилось и отдавать земли — ту же Аляску, например, Финляндию, республики бывшего СССР или — самый свежий пример — участок, прилегающий к китайской границе, который перешел Китаю всего два года назад. Но в каждом из этих случаев новым землеприобретателям просто удавалось убедить Россию в том, что так ей, условно говоря, будет лучше. Аргументация не имеет большого значения. Важно, что царь, генсек или президент всегда ставили свою подпись добровольно.
Не менее важно и другое. На всех переговорах об отказе России от своих земель вопрос так прямо и ставился: не "дайте больше суверенитета", а "откажитесь от всех прав на эту территорию". Так что о неизбежном распаде России говорить преждевременно. Уже хотя бы потому, что за исключением Чечни ни один из российских регионов так прямо вопрос не ставит.
Они всего лишь копят золотые запасы, готовятся вводить собственные деньги и совершенно не слушаются федеральную власть.
АНДРЕЙ БАГРОВ
ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ НИ ОДНОМУ ЕЕ РЕГИОНУ НЕ УДАЛОСЬ ОБРЕСТИ НЕЗАВИСИМОСТЬ, НЕ ПОЛУЧИВ НА ЭТО СОГЛАСИЯ ЦЕНТРАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ
О РАСПАДЕ ФЕДЕРАЦИИ ГОВОРИТЬ ПРЕЖДЕВРЕМЕННО. ХОТЯ БЫ ПОТОМУ, ЧТО НИ ОДИН РЕГИОН, КРОМЕ ЧЕЧНИ, ПРЯМО НЕ СТАВИТ ВОПРОС ОБ ОТДЕЛЕНИИ ОТ РОССИИ