В моей квартире ледяные батареи. Отопление еще не включили. Купленный до кризиса двухкиловаттный "Де Лонги" старается изо всех сил, но его не хватает. Я постоянно мерзну. Почти так же, как в темном и холодном Белом доме пять лет назад...
Эта аналогия ни за что не пришла бы мне в голову, если бы не занудство главного редактора.
— Пятая годовщина...— многозначительно говорит он.
— Ну и что?
— Напиши.
— Что?
— Что ты теперь об этом думаешь.
— Я ничего не думаю. И не хочу думать. И не хочу вспоминать.
— Этого не может быть.
Может.
Пять лет назад я написала "Записки из Белого дома". Раза три за эти годы пыталась перечитать эту книгу. Бросала на первых страницах. Не потому, что скучно или стыдно. Не скучно и не стыдно. Просто страшно возвращаться в тот холодный октябрь, в пропахший кровью Белый дом, в жутковатую атмосферу всеобщего помешательства, в том числе и своего собственного.
И не хочется искать ответ на вопрос, кто был прав, а кто виноват. Поиск этот по-прежнему бессмыслен.
Перед тем как сесть за компьютер, я все-таки заставила себя взять с полки "Записки...". Просмотрела предисловие, потом открыла на середине. Прочитала до конца. На одной из последних страниц нашла фразу: "Что же это за страна такая, что и там — дерьмо, и здесь — дерьмо..." Грубо, конечно. Но добавить мне к этому нечего.
Излюбленный вопрос коллег к очередной годовщине: "А сегодня ты бы пошла в Белый дом?" Я его не понимаю. Что значит — сегодня? Где сегодня Россия образца 93-го года, где Верховный Совет, где Ельцин, только приучающийся зачесывать волосы со лба назад, где я — двадцатишестилетняя? Если бы сейчас был 93-й со всеми его атрибутами и я была бы парламентским корреспондентом, то, конечно бы, пошла. Но сейчас не 93-й. Года, к счастью, умеют заканчиваться вовремя.
Есть такое сленговое выражение — "проехали". Оно звучит довольно цинично и потому более чем точно.
Поход на "Останкино" и расстрел Белого дома поставили точку на восторженно-романтическом отношении к власти, которым страдали многие журналисты и не только они с начала 90-х. Тогда мы не просто работали с властью, мы дружили с ней — с высшими кремлевскими чиновниками, с отдельными депутатами и членами правительства. Мы почти отождествляли себя с властью — "нашей" властью. После октября все это закончилось. Власть стала просто властью. А мы — нормальными людьми, а не чьими-то "соратниками". Поддержка Ельцина СМИ в 96-м только подтвердила эту перемену — она была продиктована никак не последним всплеском романтизма, а трезвым расчетом.
Еще один очень частый вопрос: "А можно ли было избежать кровопролития?" Столь же дурацкий, как и предыдущий. Ведь не избежали же. Еще одна цитата из предисловия к книге: "Кровь нужна была обеим сторонам: парламенту — потому что надеялся, что после крови скольких-то мирных граждан народ и хотя бы часть войск встанет на защиту Конституции, президенту — потому что только кровь опять же мирных граждан могла позволить и оправдать штурм Белого дома".
Если что-то кому-то очень нужно, оно обязательно происходит. К тому же про отсутствие у истории сослагательного наклонения сказано уже достаточно. Если бы не было революции, если бы не было коллективизации, если бы не было войны, если бы не было перестройки, я бы, наверное, не была бы в 93-м парламентским обозревателем Ъ, не работала бы сейчас редактором отдела объединенной редакции Ъ, а ездила бы, как прапрадед, в пролетке, запряженной орловскими рысаками. И никаких расстрелов белых домов. Смешно? Смешно.
Белый дом был расстрелян. Другого не дано. Это сделали все мы — и те, кто был внутри, и те, кто был снаружи. И от этого до сих пор больно, несмотря на то что "проехали". Я не хочу думать о Белом доме именно из-за этой боли. Из-за невытравливаемого интеллигентского чувства вины. Перед черноволосым сотрудником Красного Креста, которого били в одном из подъездов Белого дома боевики, приговаривая: "Зачем нам документы, тебя по роже видно!" Перед защитником баррикад, лежащим в луже крови перед Белым домом утром 4 октября. Перед оболваненными, фанатичными детьми из украинского комсомола, которых тем же утром в коридоре Белого дома инструктировал бородатый предводитель: "Категорически запрещается есть. Помните, что ранение в живот на полный желудок смертельно..." Перед самим пылающим Белым домом, наконец.
Чтобы заставить меня написать этот текст, главный редактор даже всучил мне ноутбук: посидишь, мол, спокойно дома, подумаешь без рабочей дерготни. Ночью, уже скинув газеты с любимого журнального столика и включив компьютер, я вдруг осознала, что последний раз я сидела дома за ноутбуком в 1993-м, когда писала эту самую книгу, "Записки из Белого дома". С тех пор мне вполне хватало редакционного компьютера. И вот опять ноутбук, опять октябрь, опять холодные батареи и опять кризис. А вокруг все говорят, что мы вернулись в 1992 год. Некоторые добавляют: а значит, может быть и 1993-й.
Пять лет назад я отучилась верить в некоторые вещи. Но мне хочется верить в то, что я больше не получу возможность написать еще одну книгу о гражданской войне в своей стране. Я очень не хочу ее писать.
ВЕРОНИКА КУЦЫЛЛО
Фоторепортаж
1. В первые дни после указа #1400 у Белого дома собиралось довольно много людей. Потом, когда оцепление стало жестче, ряды защитников парламента значительно поредели. До 3 октября — прорыва блокады
2. 4 октября. Утро. Через несколько минут этот БТР разнесет баррикады у Белого дома
4. Первые дни блокады. Буфет 6-го этажа Белого дома. Света в здании парламента уже нет
5. Защитники Белого дома еще не знают, что такие плиты для БТРа не преграда
6. 2 октября. Защитники опьянены первой победой — им удалось превратить Смоленскую площадь в Баррикадную
7. 2 октября. Смоленская площадь. ОМОН еще готов к жестким действиям. На следующий день, 3 октября, милиция бежала от демонстрантов, бросая оружие и щиты
8. Этот дедушка не долго грозил омоновцам. 2 октября демонстранты на Садовом были разогнаны
9. Войска долго колебались — Ельцину пришлось уговаривать высших военачальников ввести в Москву солдат. Уговорил
10. 4 октября. На всех носилок не хватает
11. 2 октября. "Граждане пассажиры! Выход в город со станции 'Баррикадная' закрыт. Работает только переход"
12. 4 октября, вторая половина дня. Для этих боевиков война закончена. Им повезло — они остались живы
13. На перевозку милиции уже не хватает машин
14. Пока в Белом доме не кончилась солярка, депутаты могли читать любимую прессу
15. 4 октября. Все уже окончилось. Ножи для рукопашной не понадобились — хватило танков