Это был не только дым и лесной пожар, но и огонь, в котором горели последние крохи социального доверия
Пожары, как нам разъяснили, бывают верховые и низовые. Еще есть подземные, но о них не сказали. Это когда торф тлеет, тлеет в глубине, а потом — хлоп! — корка провалилась, а там раскаленная пустота.
Сверху пожары, по данным Минздрава, унесли 53 жизни, вынудили обратиться в больницу 1352 пострадавших (стационарно остались лечиться 73 человека), уничтожили более 2 тысяч домов и оставили без крова 3,5 тысячи человек. Выгорело, по данным МЧС, 832 тысячи гектаров (или 8320 квадратных километров) леса.
В общем, если сравнить с населением и площадью России (141 млн человек и 17 млн квадратных километров), пустяк. Переживали и не такое. И не раз — даже не оборачиваясь. А теперь вот не получается. Помимо поверхностных потерь и разрушений, на которые наш великий народ привык плевать через левое плечо, что-то сгорело внизу, под ногами. Предохранители, что ли.
Вы верите, что Минздрав говорит всю правду о пострадавших, а МЧС — правду о площадях? Я не верю. Всемирный центр мониторинга, фиксирующий площадь пожаров по космическим данным, дает вдвое большую оценку выгоревших лесов. Наши официальные источники говорят, что в Брянской области пожаров нет, а по независимым данным их там минимум четыре штуки. К тому же, как положено, Федеральное агентство лесного хозяйства закрыло интернет-доступ к своим данным. Что, вообще говоря, прямо противоречит 42-й статье Конституции, которая гарантирует неограниченный доступ граждан к информации, касающейся угроз их здоровью и экологической обстановки.
В принципе, без всякой Конституции понятно, что начальство не должно врать народу, интересы которого оно якобы представляет. Но у начальства на это счет другая точка зрения: чем меньше народ знает, тем лучше спит. Поэтому 17 августа нам по телевизору говорят, что число очагов возгорания сократилось вдвое. Между тем NASA, которое мониторит тепловое излучение земной поверхности, дает более конкретные и менее оптимистичные цифры: количество очагов уменьшилось с 218 до 188. Если на "старых" пожарах, куда наконец удалось согнать людей и технику, действительно есть прогресс — в Воронежской, Липецкой, Московской, Рязанской областях, то на новых площадях дело пока обстоит противоположным образом. В Свердловской области за сутки число пожаров увеличилось с 28 до 42. В Тульской вместо 6 стало 12. Беспокоит Брянская область. На 12 августа, по данным Минздравсоцразвития, горели 14 субъектов Федерации, на 16 августа — уже 15. Кроме Свердловской и Тульской области прибавились Владимирская и Брянская (но это пока секрет).
Что проку врать и умалчивать по пустякам? Только хуже будет. На самом деле разговоры про чернобыльские нуклиды-изотопы, которые суровый брянский лес вместе с дымом выдыхает в атмосферу, всего лишь очередная страшилка из разряда баек про свиной и птичий грипп. Ну да, есть следы радиоактивных загрязнений. Как не быть. Но реальная концентрация и реальная опасность — исчезающе малы. Вот так бы честно и объяснить. Но руководство так не умеет. Руководство лучше привычно соврет, что в Брянске вообще нет пожаров. Значит, нет и проблем.
Хотя на самом деле еще как есть. Всероссийский подземный пожар, на котором потихоньку догорают остатки социального доверия. Если, допустим, добросовестный и квалифицированный эколог сегодня скажет, что не так уж страшны эти брянские нуклиды, его освищут и заплюют: брешет, сволочь, за казенные тридцать сребреников. Зато с радостью поверят любому самозванцу, до пупка раздирающему природоохранную тельняшку. Иначе с нашим грустным социальным опытом и быть не может.
Давно ли всеми любимый г-н Онищенко, глядя честными глазами в телевизор, докладывал о незначительных превышениях предельно допустимых концентраций угарного газа и твердых частиц, на которые можно не обращать внимания? Тогда в центре Москвы было зафиксировано 5-7-кратное превышение ПДК. Хороший вопрос для философского диспута: в пять раз больше допустимого порога — это значительное превышение или незначительное?
Давно ли он же параллельно с начальницей Минздравсоцразвития г-жой Голиковой решительно опровергал сообщения о двукратном увеличении показателей смертности в Москве во время максимума жары и задымления? Но ведь оно было — мы знаем. Особенно теперь, когда опубликованы цифры.
Выгорание глубинных социокультурных основ наступает, когда невозможно разобраться: то ли они целеустремленно врут, чтобы успокоить граждан, то ли сами уже не владеют информацией, потому что им из тех же соображений врут подчиненные. В итоге страна получает огромные, отлично смазанные бюрократические механизмы, в хорошем рабочем ритме переливающие потоки бумаг из пустого в порожнее. Весьма мало при этом задевая реальность. Действующая модель вечного двигателя "сделано в СССР". Интересно, сама верховная власть им верит или привычно воспринимает их данные как операцию прикрытия и разводку для внешних и внутренних врагов?
Зачем Александр Фролов, глава Федеральной метеослужбы, говорит, что на Руси уже 1000 лет не было такой жары, если хорошо известно, что история серьезных инструментальных наблюдений не превышает 150 лет? Если летописец прежних лет сообщает, что "бысть сушь и жар велик", то как без замеров температуры и влажности г-н Фролов берется судить, была ли сушь суше и жар жарче, или наоборот? Косвенные признаки типа спорово-пыльцевого анализа или следов былых лесных пожаров заведомо недостаточно полны. Пустая риторика для отвлечения внимания.
Советская привычка держать граждан за идиотов.
Зачем?
С одной стороны, поток независимых сообщений о пожарах, который легко проверяется методом перекрестных ссылок, позволяет легко установить реальную картину. И таким образом ставит под сомнение полезность бюрократических структур, которые за наши бюджетные деньги формируют свою, совершенно отдельную виртуальную реальность для официального пользования. Торфяники обводняются, графиня с изменившимся лицом на бреющем полете спешит к пруду, ПДК превышены незначительно, смертность в общем в пределах нормы. Все под контролем, дополнительной помощи не требуется...
С другой стороны, интернет помимо воли и желания открывает бездну подземного выгорания России. Абстрагируемся от стиля, достоверности и вообще содержания интернет-сообщений. Будем просто считать, есть они или нет. И откуда пришли. Например, на сайте Russian-fires.ru представлено 1005 сообщений с мест. Из них 965 — из Москвы и сопредельных территорий. Понятно, что выборка не репрезентативна, охватывает лишь самую молодую, продвинутую и активную часть населения. Которая по определению тяготеет к крупным городам. Но как раз это и есть отражение реальности. У старенькой бабы Нюры из сгоревшей Выксы Нижегородской области не могло быть интернета. Стало быть, в Сети нет и сигналов оттуда. Иногда отсутствие данных красноречивее их присутствия.
Жизнь современной России перекочевала в крупные города. Точнее, в один крупный город. Возрожденная советская тенденция, когда нормально жить можно было лишь в столице. В 1990-е (на фоне продолжающейся деградации села) все-таки был всплеск активности городов "второго столичного уровня". Выстрелили помимо Москвы и Питера Екатеринбург, Нижний, Ростов, Самара, Казань, многие другие. Но сейчас там опять затишье. На селе тоже лучше не стало. Стало, на мой взгляд, значительно хуже — за исключением отдельных точек капиталистического роста. Но иного нельзя было ожидать после трех поколений физического истребления крестьянства. Города притормозили, вот в чем проблема! Объективных демографических причин для этого нет, есть лишь субъективные причины в виде неверно выбранных приоритетов регионального развития.
Применительно к пожарам дело выглядит так. Если бы Москву-матушку как следует не накрыло смогом, который вместе с жарой убил тысячи москвичей и отравил жизнь сотням тысяч, боюсь, пожаров в Выксе, вокруг Воронежа, на Мещере и пр., и пр. общественное мнение как бы и не заметило. Подумаешь, "где-то там"... Ну, горят. А когда Россия не горела? И, зевнув, переключиться на футбол.
Анализ откликов на пожары показывает, что вяло тлеющий в течение долгих десятилетий подземный пожар почти целиком уничтожил информационную цельность российского культурного, политического и информационного пространства. Интернет в этом не виноват. Он лишь подставил зеркало. И даже наметил выход из кризиса: активная молодежь создает сайты для организации помощи и обмена данными, строит волонтерские сети. Все правильно, молодцы и дай Бог им удачи. Свобода лечит.
Но в целом, глядя со стороны, ощущение жутковатое. Огромная, раздувшаяся от бюрократической водянки Москва висит на тонких информационно-инфраструктурных ниточках над бездной по имени Центральная Россия. На самом деле, провинция потому и горит, что людей почти не осталось. Кто не видел заброшенных с 1950-х или 1960-х годов деревень и поселков, где тлится жизнь от силы 10-15 старух? Как им не сгореть-то, если ни асфальтированной дороги, ни телефона, ни рабочих рук, ни водопровода... Если только разбогатевшие горожане приедут, скупят дома и затеют повторное освоение одичавшего пространства. Подтянут дорогу, газ, водопровод...
И не надо обольщаться сказкой про спасительную рынду в Тверской области в славные советские времена. Жили бы люди с нормальной жизненной мотивацией — была бы и рында. Вместе с пожарной командой. Как до революции. Просто с 1917 года село и вообще наша провинция неудержимо ползут под горку. Вот и еще одно поколение прошло в прежних рамках державной гиперцентрализации: государственный порядок восстановлен, земля опять в руках главного державного собственника — бюрократии. Интерес иерархии прост: начальникам внизу дозволено вволю кормиться, но только чтобы начальникам наверху при этом не было лишних хлопот.
Горите себе, сколько влезет, только чтоб до Москвы не долетало. Так вот и жили. Замечательный механизм с точки зрения удержания бесконтрольной власти, но очень неэффективный с точки зрения улучшения жизни населения.
Дело не выгорит
Так что же будет с горящими регионами? Да ничего. Губернаторов не тронут. За исключением, может, Лужкова. Но и для того пожары и дым станут не причиной, а поводом.
Уже похолодало. Огонь раньше или позже стихнет. Через неделю — осень, потом зима. К ней мы, по советской привычке, опять будем не готовы. Как не были готовы к жаркому лету. Станут лопаться трубы, мерзнуть жильцы. Федеральное начальство по телевизору опять будет играть желваками, местные власти сидеть, втянув голову в плечи. Повинную голову меч не сечет... Конь о четырех копытах, и тот спотыкается... Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает...
Не позволить же, в самом деле, населению самому выбирать себе региональное руководство?!
Владимир Путин рассказал, что на стройках для погорельцев будут установлены 36 видеокамер, подключенных непосредственно к его резиденции. Для неусыпного контроля. Помнится, у президента Ельцина к террористам были неусыпно подключены 38 снайперов. Менее ностальгически настроенный президент Медведев собрал олигархов и прямо навесил каждому шефство над конкретным восстановительным проектом. Причем не в общечеловеческом жанре "Помогите деньгами", а в чисто советском: "Возьмитесь и постройте". Очевидно, на видеокамеры он не слишком рассчитывает. Лучше так: ты, Дерипаска, строишь там. Ты, Богданов,— здесь. За вами, Евтушенко и Потанин,— такие-то и такие-то объекты. Деньги, материалы, кадры, менеджмент и контроль — ваша забота. Не справитесь — положите партбилет (ну, книжку рублевского пула олигархов) на стол. Вопросов нет? Кругом, марш!
Это и есть вертикальная модель. Вместо того чтобы позволить территориям жить своим умом, в соответствии с интересами населения и результатами губернских выборов, Кремль сначала назначает удобных для себя людей, а потом, когда они провалятся, с мужественным выражением лица спешит на помощь. Посредством других удобных людей, которым (как, впрочем, и губернаторам) созданы льготные условия развития бизнеса в обмен на демонстрацию лояльности.
Те летят по первому зову партии и правительства.
Все замечательно. Но, к сожалению, такая система работает исключительно постфактум. Сгорели несколько десятков населенных пунктов — извольте восстановить! Однако корень в другом. Хорошо бы сделать так, чтобы населенные пункты впредь в таком количестве не горели. Тут сурового ТВ-разговора маловато будет. Городов, поселков и деревень у нас в Отечестве десятки тысяч, над всеми шефства не установишь и видеокамер не повесишь. Надо что-то делать с самоуправлением. А для этого в первую очередь надо развязать гражданам руки. Чтобы они почувствовали себя хозяевами своей земли и своей жизни.
Как это сделать, не придержав руки истинным хозяевам территории и населения — местным администраторам, совершенно непонятно. Кто им будет придерживать руки, Москва? Тогда получаем ту самую тенденцию, которую имеем уже почти сто лет. Местное население? Слишком большой риск появления самодостаточных и самоуправляемых территорий, не очень-то склонных оглядываться на Москву.
Понятно, что надо искать баланс, наподобие земской реформы царя Освободителя. Но это трудно и опасно. Легче жить по-старому: пусть себе горят, лишь бы слушались.
Но и этот вариант не проходит: раньше при тотальном контроле над СМИ можно было неэффективность и риски такой манеры управления прятать за пропагандой. Сейчас, в век интернета, не пройдет. Очевидно, что вертикаль с пожарными вызовом не справилась. Кажется, интернет, как коллективный мозг нации, это уже осознает.
Это и будет означать полный провал почвы под ногами. Хорошо бы власть сообразила сделать несколько шагов в сторону рационального твердого грунта.