В два часа ночи с 19 на 20 октября танковая бригада минобороны Грузии, дислоцированная в городе Сенаки, подняла мятеж. Возглавил его подполковник Акакий Элиава — бывший звиадист, перешедший после гражданской войны 1993 года на сторону правительственных войск.
Цель и требования повстанцев стали известны лишь к полудню. Они объявили, что намерены взять Тбилиси, свергнуть режим Шеварднадзе и передать власть распущенному в 1992 году Верховному совету времен Звиада Гамсахурдиа.
Взяв в заложники эмиссаров Тбилиси, прибывших на переговоры, повстанцы двинулись в сторону столицы. Под Кутаиси их встретили правительственные войска. После короткой стычки мятежники отступили. К 18 часам вечера восставшая бригада была окружена превосходящими силами правительственных войск и по специально оставленному коридору отступила обратно на место дислокации. Подполковник Элиава вместе с горсткой единомышленников ушел в леса, а остальные сложили оружие.
В общей сложности мятеж продлился 16 часов. По количеству задействованной техники (около двух десятков танков и БТР) и солдат (несколько сотен), потерь и жертв (1 подбитый танк, 1 погибший и несколько раненых) это скорее напоминало однодневные военные учения.
О грузинском мятеже рассказывает специальный корреспондент "Ъ" Андрей Колесников
— Про наших мятежников слышал? — с гордостью спросил меня таксист по дороге из аэропорта Копетнари в Кутаиси, заливая в бак бензин из поллитровой банки.— У вас ведь тоже зарплату не платят? И кто за зарплатой в танке у вас поехал бы? Никто. А наши ребята сели и поехали. Потому что 5 месяцев им деньги не давали, собаки.
— Теперь дадут? — спросил его я.
— Издеваешься над пожилым человеком? — спросил он меня.— Теперь им срок, наверное, дадут.
Мы помолчали.
— А говорят, не в зарплате все дело было. Требовали, чтобы Шеварднадзе ушел,— сказал я.
— Врут,— убежденно сказал таксист.— Дело всегда в зарплате.
"Эдуард Амвросиевич, я буду действовать так, как я, а не вы, понимаю"
Губернатор Имеретии Тимур Шашиашвили узнал о том, что некие мятежные части идут на его Кутаиси, в половине четвертого утра 19 октября. Губернатор Имеретии, как обычно, работал до половины второго ночи и в три был дома. В половине четвертого ему позвонил начальник полиции Имеретии Асанидзе и доложил, что из райцентра Мингрелии, города Сенаки, вышли две вооруженные группы на танках и бронетранспортерах. Группы, сказал Асанидзе, идут разными направлениями, но к одной цели: на Кутаиси. Возглавляет их Акакий Элиава.
Тимур Шашиашвили знал Акакия Элиава. Это был твердый и последовательный звиадист, в свое время прощенный правительством Шеварднадзе. Последнее время он служил заместителем командира 17-й мотострелковой бригады.
Тут же раздался еще один звонок. Позвонил Эдуард Шеварднадзе.
— Спросил меня, какая есть информация,— рассказывал мне губернатор.— Я сказал, какая у меня информация. Он подтвердил, что у него то же самое. Он спросил, какой у меня план действий. Я сказал, что обзвонил всех первых лиц Имеретии, все в готовности на своих местах, а я собираюсь выехать и повстречаться с мятежниками, узнать, чего хотят. Шеварднадзе был категорически против. Он сказал, что это невозможно, что бог знает, что там произойдет... Я ответил, что других возможностей остановить их у меня нет и что есть информация: в 7 утра они будут брать Кутаиси, и прежде всего мэрию, где у нас сейчас офис. Шеварднадзе все-таки сопротивлялся и говорил, что, может быть, не стоит и т. д. Я сказал: "Эдуард Амвросиевич, я понимаю, что вы можете меня снять, но пока я первый руководитель края и буду действовать так, как я, а не вы, понимаю". После этого я положил трубку, попрощался со всеми и поехал на встречу с одной из групп мятежников.
Пока губернатор не знал толком ничего. Он не представлял себе, чего хотят эти люди, хотя было ясно, что, если ими руководит Элиава, речь не может не идти о жестких политических требованиях. Но каких? Восстановить правительство Гамсахурдия? Бред какой-то. Это правительство было упразднено несколько лет назад, люди давным-давно живут в другой стране.
Кто-то хочет опять дестабилизировать обстановку в Грузии? Кому-то нужно это с регулярностью раз в квартал? Или они действительно хотят взять Кутаиси?
"Они не ожидали меня увидеть"
— В общем, мы с моим пресс-секретарем Миндиа Турабелидзе и начальником краевого отдела госбезопасности поехали к ним. Я еще очень хотел проверить, действительно ли, как докладывал президенту генерал Учадзе, командующий Западной группой войск, все дороги перекрыты правительственными войсками. Я быстро убедился: ничего подобного, просто стоят люди, но никакой боевой техники. Остановить колонну танков они не могут. Я решил, что надо самим останавливать этих мятежников.
Первое, что увидел пресс-секретарь губернатора Миндиа Турабелидзе, когда подъехал к границе между Имеретией и Мингрелией,— колонну танков. На броне первого стоял мэр города Самтредиа. Миндиа сперва подумал, что им тут уже и делать нечего, раз он справился. Позже оказалось, что главу администрации просто захватили в заложники.
Губернатор пошел на переговоры с руководством мятежников. Уже было известно, что оперативное руководство осуществляет майор Осмава, заместитель командира 21-й сенакской бригады.
Тимур Шашиашвили:
— Они, конечно, не ожидали меня увидеть. Никак не могли уразуметь, что вот я, губернатор, приехал к ним. Я убедился, что они растерялись, и хотел использовать эту ситуацию. Сказал: "Друзья мои, братья мои, впереди серьезная бронетехника, ничего у вас не получится. Кутаиси не возьмете, а если поедете, то только через меня". Осмава начал говорить какую-то ерунду. Я прямо скажу: глупый он человек! Глупый! Военную технику не знает, военное дело не знает, хочет быть министром обороны.
— С ним было человек двести. И человек тридцать заложников, которые, как я, приехали уговаривать их. "Освободите всех,— говорю я,— возьмите в заложники меня". Они этого тоже не ожидали и освободили людей. Это заняло минут десять. Для них губернатор — особое понятие. Если губернатор подъехал, значит, уверен в себе, значит, за ним много техники стоит. Они сказали, что вернутся в Сенаки. Но обманули меня. Глупые люди. Этот Резо Осмава... Он сам не из Сенаки, а из Сухуми, вам все понятно?
Между тем люди Осмава стали говорить губернатору, что никакой политики в том, что они делают, нет и в помине. А просто им несколько месяцев не выплачивают зарплату. Не так уж не прав был мой таксист, подумал я. Губернатор обрадовался. Дело оказалось проще простого.
— Поехали на ваших танках обратно в Сенаки, к месту дислокации, и во всем разберемся,— предложил губернатор.
Но ему объяснили, что теперь их место дислокации — райцентр Хони. Это было гораздо ближе к Кутаиси, чем к Сенаки. Шашиашвили понял, что его обманывают. Но губернатору не оставалось ничего делать, кроме как согласиться. Колонна бронетехники двинулась к городу Хони. Туда же в это время шла другая колонна мятежников во главе с Акакием Элиава.
"Я воевал с этими людьми"
Откуда же у Элиава появилось столько техники? Об этом в Сенаки мне рассказывал командир 21-й бригады Автандил Кварацхелия.
— В ту ночь меня не было на месте, я учусь в киевской военной академии и приехал в эти дни в Тбилиси на похороны племянника своей жены. О том, что случилось, мне сообщил замначальника краевой полиции. Я мог бы не ехать туда, но как? Я воевал с этими людьми. Приехал на машине с братом жены, был в гражданском. Как только въехал на территорию части, машину окружили, меня арестовали, взяли в заложники, привели в мой кабинет. Тут я сразу потребовал, чтобы мне позволили переодеться в военную форму. Держали в кабинете больше суток, выпускали только в туалет. Понемногу мне стало ясно, что произошло. Вообще-то мы еще за 5 дней до этого имели информацию, что готовится такая акция. Готовились и мы. Но не учли, что звиадисты имеют своих людей среди нас. Прежде всего это Осмава. Он поднял по учебной тревоге 16 танков, другую технику, людей и повел на Кутаиси. К нему присоединился Элиава со своими людьми. Большинство солдат и офицеров не понимали, куда идут, им просто не сказали. А когда поняли, развернулись. Но были и те, кто остался сознательно.
"Они наглые были, отвечали нагло"
— У меня с Элиава сложные отношения с 93-го года, когда он выступал против Шеварднадзе,— сказал губернатор Имеретии.— Когда я был мэром Кутаиси, Элиава говорил мне: "На мне русские сапоги, и в них я возьму твой город и буду танцевать на твоем столе".
— Мы приехали в Хони. Через 5 минут встречаемся с Элиава. Он не здоровается со мной и говорит всем, что в 1993 году я сказал по телевидению, что Элиава — вор. Он действительно тогда украл нашу машину, долгая история... Я, говорит, сегодня вас накажу за эти слова. А я с четырех часов утра, когда все началось, знал, что я живым не останусь, ко всему был готов. Вы, говорю, можете стрелять в меня сразу. Он промолчал. Я говорю: "Президент готов встретиться с вами и за закрытыми дверями, и в прямом эфире — все что угодно". Он не ожидал этого и сказал, что предложения хорошие. Договорились встретиться через час. Это было очень на руку мне и всем нам, ведь шло время, правительство стягивало к Кутаиси все больше сил.
Но через час губернатор встретил совсем другого Элиава. Этот человек сказал, что никаких встреч и переговоров не будет, все решит честный бой. С Элиава было еще несколько человек. Шашиашвили не знал в лицо всех. Правда, был знаком с Зауром Кварацхелия.
— Он живет в Москве. Сейчас в одном банке работает. Видимо, человек богатый, потому что был с долларами в пачках, он их в саквояже держал. Сказал, что передаст деньги нашим солдатам, и они пропустят танки. Я говорю: "Доллары-то у нас не действуют, на грузинской земле",— а он только смеялся. Очень много там говорил один человек, позавчера я узнал, что это бывший префект города Зугдиди при Гамсахурдия, еще один — бывший префект Мартвили, следующий — бывший префект Харагаули...
— Все эти префекты не скрывали, что живут в Москве. Вы хорошо там живете, говорил им. Одеваетесь хорошо. Как вам это удается? Я тоже жил в России, учился в Ленинграде, работал в третью смену на закрытом заводе и плохо одевался. А вы хорошо одеты. Деньги у вас в долларах. Как достигли?
— А они говорят: "Вы что, думаете, мы агенты КГБ? Нет! Мы не жена Гамсахурдия, мы не его сын, мы не Китовани и не Кобалия, которые все агенты, а мы другие, честные люди". Все у вас, что ли, агенты, кроме вас? Вы даже не понимаете, что говорите. Невозможно так говорить.
— Они наглые люди, отвечали нагло. Отказались от переговоров. Позвонили по мобильным телефонам, говорили на русском языке с кем-то. Вы понимаете, с кем. Потом подошел Осмава и сказал, что по решению Комитета они начинают боевые действия. Какого комитета? Не на месте это решалось, это было видно.
Губернатора хотели посадить в первый танк, который вступит на мост через реку Губицхали. Он отказался, заявил, что не заедет живым в Кутаиси. Тогда к нему приставили трех охранников и приказали стрелять при малейшей попытке сопротивления. Но эти трое, немолодые люди, шепнули губернатору, что ничего не сделают ему.
Губернатор видел, что мятежники твердо собрались идти в наступление. Он попросил их вернуть мобильный телефон, чтобы позвонить своему двухлетнему сыну, у которого накануне был день рождения. Подумав, ему дали телефон.
Шашиашвили попросился в туалет. Ему не отказали. Он достал мобильный телефон и набрал номер Шеварднадзе. Президент сразу ответил.
— Не смотрите на то, что мы, заложники, находимся здесь,— сказал губернатор.— Стреляйте на нас! Они не должны войти в Кутаиси.
Шеварднадзе сказал, что не может отдать такой приказ.
Шашиашвили тут же позвонил и министру обороны республики.
— Не пускайте их в город! — опять потребовал он.
Министр обороны был более снисходителен.
— Мы подумаем,— сказал он.
На всякий случай губернатор успел еще позвонить и мэру Кутаиси, которому повторил то же самое.
Через несколько минут два танка въехали на мост. Там их ждали.
"Я стал охотник за танками"
— От нас два танка сбежали, и я стал охотник за танками! — объяснял мне полковник Чиквитадзе, заместитель командующего Западной группой войск Республики Грузия.
Он со своими людьми поджидал танки мятежников в одном месте, недалеко от Самтредиа, а они показались, как теперь известно, совсем в другом, у моста через реку Губицхали. Полковник занервничал. Он не мог простить себе, что вдруг оказался в глубоком тылу. И когда Чиквитадзе, сам артиллерист по основной специальности, услышал гаубичную канонаду, сердце его дрогнуло. Он поднял батальон и повел своих людей в бой.
Они успели. В это время два танка переехали-таки через мост. Вряд ли уже кто-нибудь из воюющих с той и другой стороны понимал, зачем они это сделали. Но на войне как на войне. Стрельба и с той и с другой стороны была отчаянная.
— Одному танку,— с большим одобрением сказал полковник,— мы сразу испортили башню. И он быстро уехал обратно. А за вторым мы погнались.
В погоню он взял с собой только четверых, самых надежных людей. Больше в его "жигуленок" не поместилось. Но Т-72 с удивительной для него прытью оторвался от преследователей и, умело пользуясь пересеченной местностью, быстро скрылся из виду. Тогда полковник схватил гранатомет и погнался за танком пешком.
— Врешь, не уйдешь... Так шептал я про себя! — рассказывал мне уставший полковник Чиквитадзе.
Почему, вы спросите, уставший? Он третий день после того боя не снимает с плеча тяжелый автомат с подствольником. А если снова встретится танк противника? Любой устал бы на его месте. И прежде всего от этого изматывающего душу ожидания.
— Но как вы гнались за ним? — пораженно спросил я.— Вы же его не видели.
Полковник снисходительно улыбнулся.
- По следам, мой дорогой, по следам. Он же не мог следы замести!
Так, по следам, они и догнали танк. Он стоял в чистом поле и представлял из себя отличную мишень. Полковник хорошенько прицелился.
А в это время в самом танке происходили не менее драматичные события. Механик, наконец осознав, что не понимает, куда ему ехать, открыл люк, вылез наружу и предпочел выбираться из неприятного положения налегке. В танке остался один стрелок. До этого он выпустил три снаряда по правительственным войскам и отдавал себе отчет в том, что терять ему теперь нечего. Он бы, наверное, тоже с удовольствием вылез из танка, но с ужасом почувствовал, что не может даже шевельнуть ногой. Он хотел закрыть люк, чтобы к нему никто не смог войти, но и это ему не удалось, руки не слушались его. Стрелок заплакал. Всего этого, разумеется, не знали полковник и его люди. Теперь они могли, конечно, разнести этот танк вдребезги, но не хотели крови и слез матерей. Откуда же они знали, что в это время плачут не матери, а их сыновья.
И тогда свое слово сказал майор Кокушадзе.
— Разрешите? — коротко спросил он полковника Чиквитадзе.
— Разрешаю,— коротко ответил полковник.
Майор взял с собой только автомат. С автоматом против танка? — удивитесь вы. Да, конечно, с автоматом. Дело в том, что от глаз майора не укрылось то обстоятельство, что люк после позорного бегства механика остался незакрытым. И майор решил этим воспользоваться.
Он короткими перебежками подобрался к танку. Если бы майор обладал таким же хорошим слухом, как и зрением, он услышал бы всхлипывания и вздохи, доносящиеся из чрева Т-72. Но майор не услышал. Зато он запрыгнул на броню, рванул на себя люк и сунул в башню ствол автомата. Тут подоспел и полковник Чиквитадзе.
— Я сдаюсь,— сквозь слезы с надеждой сказал стрелок.
Полковнику все стало ясно.
— Не ссы, сынок,— попросил он стрелка.
Но было поздно.
На реке тем временем шла ожесточенная перестрелка. Мне рассказал о ней младший лейтенант Звиад Кашкашидзе. Было это уже в госпитале, на следующий день после боя.
"Найди и передай привет"
В госпитале нынче пустынно. Мало и плохо пока болеют солдаты и офицеры. И это, конечно, хорошо. Накануне в госпиталь поступили три человека, пострадавшие в перестрелке с мятежниками. Один был легко ранен, другого контузило. Третьего, младшего лейтенанта Звиада Кашкашидзе, задело серьезно.
— Я не женат,— сразу сказал он мне расстроенно.— Мне 26 лет. Говорят, рано. Я так не считаю.
Только после этого младший лейтенант рассказал, что с ним произошло.
Бригаду, где он служит, подняли по тревоге 18 октября в 3 часа ночи. Собрали офицеров, сказали, что мятежники хотят пойти на Тбилиси и их надо остановить.
Бригада базируется под Кутаиси. Ее перебросили к реке Губицхали. Четвертый батальон, где служит Звиад, пошел на поддержку первой линии обороны. В 3 часа дня на мост вступили танки мятежников.
— Мы начали стрелять по ним из гранатометов и минометов. Много стреляли,— пояснил Звиад.
С той стороны тоже открыли огонь. Звиад менял позицию, когда рядом с ним разорвалась мина. Осколки попали в руки, ноги, спину. Сразу убило солдата, который был рядом с ним. Звиад хорошо знал его.
Младший лейтенант рассказывал все это, с трудом подбирая русские слова, кривился от боли, которую доставляло каждое движение, и все утешал меня:
— Да ничего, ничего, заживет.
Рядом стоял его отец Автандил Семенович. Живет он в высокогорном селе недалеко от райцентра Харагаули и не любит спускаться в большой город. За весь разговор он не проронил ни слова, но смотрел на меня очень внимательно. Только когда я уже хотел уходить, взял за руку и отвел в сторону.
— Ты из Москвы? Там у вас живет Алексей Лешко. Запиши по буквам... Мы с ним на шахте в Ткибули вместе работали тридцать лет. Сейчас в Москве живет. Знаешь его?
Я не смог сразу припомнить. Он обиделся и подозрительно посмотрел на меня:
— Правду говоришь? Точно из Москвы? Если сам не знаешь, у людей спроси. Найди и передай привет. От меня и от сына. Пусть не беспокоится, скажи, что он выздоровеет.
"Теперь сдадутся сами"
Между тем, пока та и другая стороны вели обстрел, губернатор Шашиашвили сидел в своей машине вместе с министром безопасности Имеретии Алеко Жвания, которого тоже взяли в заложники. Они не могли выйти из машины, потому что им сказали, что при первой попытке убьют. Да и огонь с обеих сторон был такой, что не высунуться. Я видел машину губернатора после этого боя. Она буквально изрешечена пулями. Я не могу понять, как их даже не задело.
Стрельба продолжалась минут тридцать. Потом все стихло. Мятежники заявили, что согласны на переговоры. Но министр обороны Грузии сказал, что переговоров теперь не будет. Тогда мятежники развернули танки, бросили заложников и уехали по направлению к Сенаки. Почти все вернулись в свои части. Элиава, Осмава и еще несколько человек скрылись. Все говорят, что в ближайшие пару дней их обязательно найдут или они сдадутся сами. Как будто бы деваться им некуда.
А губернатор Шашиашвили поцеловался со своими охранниками и на своей машине переехал через мост. И теперь без преувеличения можно сказать, что он был главным действующим лицом в этой истории. Только благодаря ему удалось на несколько часов задержать мятежников и организовать оборону.