Простое совершенное время

Я ношу допотопные Luminor Marina Automatic Panerai с диаметром 40 мм, это, прямо скажем, очень простые, намеренно, вызывающе простые часы. Так что же в них? Дата с пучеглазой лупой, отдельный циферблат для неуемной секундной стрелки ("на 9 часах"), стрелки и метки цифр преданно светятся в темноте (так не дремлет люминесцентное покрытие SuperLuminova). Корпус у Luminor Marina Automatic толстенький, конкретно ладный, словно молодое свиное ушко, стальной. Фирменной конструкции "сэндвич", то есть у корпуса закруглены бока, но сапфировое стекло тем не менее красивое и круглое, циферблат черный, ремешок толстенный, светлой зернистой кожи, с благородно помрачневшей уже белой прострочкой, широким шагом и крупным, жадно щелкающим, словно пасть крокодила, замком. Фирменная же накладка-скоба на заводную головку, это еще военное изобретение, защищавшее подзавод от случайного вмешательства. Вот и все, как говорится, вам мои часы. Между тем мне бывает крайне трудно поменять этого нехитрого простака на моих блистательных бриллиантовых воспитанников.

Часы Officine Panerai, будь то модель Luminor, ставшая в строй в конец 1980-х, или же более архаичные, в стилистике novecento, Radiomir, созданные еще на базе первых профессиональных часов марки выпуска 1936 года,— это в высшей, поразительной, эталонной степени итальянская вещь. Форма, пропорции, вес, цвет, ничего лишнего. Единственное, что отличает часы Panerai от совсем уж итальянской вещи, это настоящая, непреклонная, неубиваемая точность. Никакого ritardo, вечного спутника любого итальянского путешествия. За точностью пристально следят часовщики из швейцарского кантона Нешатель, где у Officine Panerai есть мануфактура.

Образовалась мануфактура у этой флорентийской марки (первый магазин, древняя лавка, напротив входа в Баптистерий) неспроста: сообщим, что в последние годы часовые военные "аквалангисты" повадились создавать ультрамодные часовые штуковины класса hate horlogerie. То выпустят водоплавающий лихой турбийон, то легчайшие часы из черной, как уголь, керамики с титаном, то еще мудреные калибры и конструкции во славу компатриота Галилео Галилея, то совсем уж неожиданные брутальные модели с бриллиантами, то Сильвестр Сталлоне чего-нибудь специального попросит. Однако стилистическое совершенство упрямо движется в обратном направлении, от сложностей и тем более от бриллиантов. Совершенство и мужская сила, военно-историческая потенция Officine Panerai как раз в таких простых часах, какие ношу я.

Часы Officine Panerai могли бы быть предназначены для Эрнста Хемингуэя. В них есть все, что происходит от сути простых вещей. Они как шерстяной свитер с горлом, как деревянная лодка, как карибская волна, как песок Севильи, как письмо с фронта, наконец. Три строчки или две стрелки, ничего более. Часы Officine Panerai назначены быть простыми и мужественными, как знаменитая борода Хема. У президента Panerai Анжело Бонати, впрочем, не борода, у него колючие усы (а они колючие-колючие, мы сами проверяли). Он шевелит ими, когда управляет каким-нибудь старым классическим парусником, сделанным в конце 1870-х и ныне упрямо пробирающимся вдоль колючих берегов Менорки. Сеньор Бонати бросает слова на ветер: "Нам не нужно много клиентов. Те, кто есть, свои люди. Это наши люди".

Вот почему Officine Panerai с их неподкупно романтичной историей (и храбрые "люди-лягушки" князя Боргезе, могучие, в страшной резине водолазы, таранившие подлодки времен Второй мировой, и долгая секретная работа на национальный флот, и долгий выпуск специального подводного оборудования, от фонарей до компасов и барометров, последние можно купить и сегодня) — марка редкая. Немаркая, породистая, стилеобразующая. Ведь не бывает много хороших моряков, не все умеют отлично плавать, но вот те, кто умеет, навсегда свои.

Помимо весомой романтики, которой лишь едва коснулся резец маркетолога из Richemont Group (компания из Флоренции в составе группы Рупперта с 1997 года), Officine Panerai отличились среди других марок высокого класса тем, что породили действительно большой стиль и массу подражателей. Ультрамодные малыши нынешнего часового бизнеса — французы из Bell & Ross или итальянцы из U-Boat играют на той же профессионально-военной лире, к которой впервые еще в предвоенные годины прикоснулись черные резиновые лапы итальянских водолазов.

Но тех угрюмых "людей-лягушек" тщетно вел к победе еще Бенито Муссолини, мечтавший за краткий срок возвести новый Рим. Дуче Рим не возвел (его прибрежный город Империя, где останавливается ежегодная регата классических парусников Officine Panerai, не в счет), часы, как известно, не носил, но часы его эпохи нам остались. Тот же тайно любимый мной и общепризнанно легендарный Radiomir, вышедший как профессиональная модель всего за два года до Мюнхенского пакта. Это часы хоть простые, но привыкшие командовать временем. Что удивительного в том, что мои собственные Luminor Marina Automatic Officine Panerai так легко командуют мной?