Из большого бизнеса ушел Владимир Виноградов. Бизнеса, которому он отдал десять лет жизни, больше нет. А все потому, что Виноградов хотел быть чем-то большим, чем простой олигарх.
Владимир Виноградов, отец-основатель Инкомбанка, один из семи крупнейших банкиров и один из двенадцати бизнесменов-олигархов, бесславно покинул большой бизнес. Виноградов, бессменный президент Инкомбанка в течение без малого десяти лет, две недели назад был со скандалом лишен своего поста. А на минувшей неделе скандал достиг апогея — кредиторы пригрозили Виноградову уголовным преследованием.
История Инкомбанка на этом еще не закончилась. Работает ликвидационная комиссия, кредиторы уточняют претензии, другие банки присматриваются к филиальной сети, расчетной системе и другому имуществу Инкомбанка. Кое-что, видимо, будет спасено.
Но спасать самого Виноградова не желает никто. И даже если в нынешней ситуации банкротство уготовано еще кому-либо из олигархов, вряд ли оно будет столь унизительным. От Виноградова сегодня отвернулись все: и государство, и коллеги-олигархи, и ближайшие партнеры по бизнесу. Такова плата звезды за открытые проявления звездной болезни.
Против властей
Виноградову удалось стать звездой не проходя, условно говоря, через тернии. Из малозаметного банковского клерка среднего звена он в считанные недели превратился в одного из лидеров банковского бизнеса. Его взлет удивил даже видавших виды банкиров. Тогдашний босс Виноградова, президент Промстройбанка Яков Дубенецкий однажды признался журналистам, что о существовании своего подчиненного по фамилии Виноградов он впервые узнал, когда тот уже был президентом Инкомбанка.
Первые операции банка были не очень сложными. Через него проходили деньги, которые правительство Николая Рыжкова выделяло на поддержку социалистической индустрии. А индустрия образца 1988-1990 годов все кредиты возвращала исправно. В итоге банк без особых проблем снимал свою маржу и быстро расширялся.
С точки зрения Владимира Виноградова, однако, секрет успеха заключался в другом — в первоклассно организованном менеджменте. Организованном, понятно, самим Виноградовым.
Сомневаться в его заслугах трудно. Первые 7 лет дела банка были столь хороши, что даже такие неоднозначные управленческие решения, как наличие в коммерческом банке 42 вице-президентов и добровольно-принудительного профсоюза (члены профсоюза должны были платить взнос в 3% зарплаты и отдыхать в инкомбанковском пансионате "Елочки"), казалось, не снижали его эффективности. Президент такого банка заслуженно мог позволить себе, к примеру, охоту на диких зверей с вертолета или утверждение кандидатур журналисток для освещения своего пребывания на Всемирном экономическом форуме в Давосе.
Но вот чего никогда не должен позволять себе ни один желающий процветать коммерческий банкир, так это публичных нападок на политику денежных властей. Сколь бы выдающимися способностями ни обладал банкир-критик, ЦБ все равно решит все по-своему, а строптивца укротит при первой возможности. Однако Виноградов в какой-то момент решил, что на него это правило не распространяется.
И вот к чему это привело. Вспомним события конца 1993 года, когда Борис Ельцин издал указ, ограничивающий деятельность иностранных банков в России. Указ настолько не понравился тогдашнему председателю ЦБ Виктору Геращенко, что он даже рискнул выступить с его критикой, надеясь на поддержку своей позиции в коммерческих банках. Однако президент Ассоциации российских банков (АРБ) Сергей Егоров и его союзник Владимир Виноградов, фактический лидер АРБ, вопреки мнению целого ряда банков открыто заявили в СМИ о своем несогласии с Геращенко. Стоит ли удивляться, что при решении нынешних проблем Инкомбанка, как заявил на днях в интервью Ъ зампред правления "Газпрома" (акционера Инкомбанка) Сергей Дубинин, Центробанк проявил "неоправданную неторопливость"?
Ошибка Виноградова была даже не столько в том, что он позволил себе перечить Геращенко, а в том, что намеренно сделал себе на этом конфликте громкую рекламу. И не только на этом. В 1994 году, например, Виноградов обратился с открытым письмом к Борису Ельцину, в котором разнес в пух и прах позицию зампреда ЦБ Татьяны Парамоновой по вопросам формирования банковских резервов. В итоге складывалось впечатление, что банковскую политику в России проводят не столько высшие руководители ЦБ, сколько лично банкир Владимир Виноградов. Ну разве что вместе с Ельциным.
Такое положение дел не устраивало не только ЦБ. Еще меньше восторга амбиции Виноградова вызывали у его прямых конкурентов — крупнейших российских банкиров.
Против друзей
В конце 1995 года Виноградов стал главным героем так называемой первой банковской войны. Ряд крупнейших банков (ОНЭКСИМбанк, МЕНАТЕП, СБС и др.) выступили против сложившейся в АРБ ситуации (документ получил известность как "письмо тринадцати"), при которой высшее руководство АРБ имело возможность выступать от имени всего банковского сообщества, не считаясь с интересами крупнейших банков. Формально тринадцать банкиров предложили передать управление АРБ коллегиальному органу, но фактически это было требование к Виноградову признать их равными себе и поделиться властью. Ведь инициаторы "письма тринадцати" предложили подписать совместный документ и ему тоже.
Президент Инкомбанка отказался подписывать письмо. Дальнейшие события хорошо известны. Сначала из банка забрала свои счета крупная нефтяная компания "Юганскнефтегаз" и перевела их в Токобанк. В ответ на это Виноградов поступил совсем уж против принятых в большой игре правил, инициировав публикацию в СМИ открытого письма "о взаимоотношениях банка МЕНАТЕП и правительства". Виноградов фактически дал понять, что история со счетами "Юганскнефтегаза" — это не что иное, как происки банка МЕНАТЕП, заблаговременно готовящегося приватизировать "Юганскнефтегаз" в составе компании ЮКОС.
Раскрыв широкой общественности планы своих конкурентов (а Инкомбанк и сам собирался купить ЮКОС), Виноградов вновь поступил так, словно ему позволено нечто такое, что не позволено другим банкирам. И горько просчитался. Банкиры не остались в долгу и предали огласке некоторые малоприятные аспекты деятельности Инкомбанка за границей. Виноградов столкнулся с такой мощной волной компромата на Инкомбанк, что был вынужден поступиться своими "звездными" принципами и совершить визит к президенту ОНЭКСИМбанка Владимиру Потанину (Ъ рассказывал об этом) с тем, чтобы тот помог Виноградову примириться с банковским сообществом.
Но было уже, по большому счету, поздно. Инкомбанку ничего не досталось на залоговых аукционах, а приватизировать он смог, по сути, всего лишь несколько шоколадных фабрик (имени Бабаева, "Рот Фронт" и др.). Это не шло ни в какое сравнение с нефтяными компаниями, и, хотя банкиры после визита Виноградова к Потанину прекратили атаки на Инкомбанк, а сам Виноградов был принят в престижный клуб финансовых олигархов, его былому могуществу пришел конец. Близкие к олигархам источники утверждают, что "после 1995 года Виноградов стал сам не свой и еще больше отдалился от нас".
Соответственно, когда в ходе нынешнего финансового кризиса выяснилось, что всех олигархов ЦБ спасти не в состоянии и кем-то, хотя бы одним, придется пожертвовать, кандидатуру Виноградова никто из олигархов не оспаривал.
Против ветра
Переоценка собственных сил и возможностей сыграла с президентом Инкомбанка еще одну злую шутку. Серьезные проблемы в Инкомбанке, как уже было сказано, возникли задолго до 17 августа. Но Виноградов, даже признав этим летом, что банку нужна срочная помощь, не захотел признавать истинного масштаба проблем и уж тем более уходить на вторые роли.
Спасителем Инкомбанка от банкротства согласился выступить контролируемый "Газпромом" Национальный резервный банк (НРБ), который привлекали развитая филиальная сеть (39 филиалов) и карточный бизнес Инкомбанка.
Реальные оценки положения дел в Инкомбанке еще в начале лета показывали, что самое разумное — это прямая продажа НРБ всего бизнеса Инкомбанка. В этом случае его спасение было бы гарантировано всем достоянием "Газпрома". Но самое большее, на что в такой схеме мог рассчитывать олигарх Виноградов — пост первого вице-президента укрупнившегося НРБ при президенте Александре Лебедеве, которому доступ в клуб олигархов даже на правах наблюдателя до сих пор был закрыт.
Не желающий терять влияние Виноградов предложил Лебедеву другую схему — равноправное объединение банков. Начались переговоры. Но уже очень скоро стало очевидно, что НРБ такая схема абсолютно невыгодна. Тогда Виноградов вроде бы согласился со схемой санации Инкомбанка силами НРБ. Но и тут особых выгод для НРБ не просматривалось. Пришлось Виноградову признать, что лучше всего будет, если НРБ купит Инкомбанк.
Тем не менее психологически к продаже своего детища Виноградов все же оказался не готов. Несмотря на полмиллиарда долларов долга Инкомбанка перед физическими лицами и почти полмиллиарда — перед иностранными кредиторами, продавать весь банк целиком ему было жалко. По словам Сергея Дубинина, Виноградов, например, в последний момент подписал документы о продаже фабрики имени Бабаева "трем малоизвестным фирмам". Возможно, это была его последняя попытка убедить самого себя в том, что он способен проводить столь изощренные операции, что никакой другой банкир их просто не заметит.
Виноградов ошибся. Попытки вывести лучшие активы из Инкомбанка заметили все заинтересованные банкиры. Но главная ошибка Виноградова, как утверждают в банковских кругах, все же другая. Он поплатился за то, что постоянно переоценивал свои силы и недооценивал чужие. "Наследник" Виноградова Лебедев выразил эту мысль предельно ясно:
— Я прекрасно понимаю, чего хотел Виноградов. Он хотел найти философский камень, с помощью которого можно было бы обычные предметы превращать в золото.
АЛЕКСАНДР МАЛЮТИН
Банкир Владимир Виноградов всегда и во всем был первым. Даже в банкротстве