Чужаки и оригиналы

Фестиваль современного искусства "Территория" в прошлом году побывал в городе Перми, а теперь вернулся в Москву. Но лишь для того, чтобы заняться совсем другим городом — Берлином. Столица объединенной Германии никак не может считаться "террой инкогнитой" — нам все время что-нибудь да привозят из Берлина. Но, во-первых, там, на берегах Шпрее, в театрах, клубах и галереях всегда найдется что-то не только новенькое, но и достойное внимания. А во-вторых, у фестиваля "Территория", проходящего уже в пятый раз, есть любимая целевая аудитория — студенты из российских театральных вузов. (Поэтому он и называется "фестиваль-школа": вечерние события фестиваля, открытые и для зрителей — спектакли, концерты и кинопоказы — на самом деле лишь "верхушка" программы, у которой есть еще и "подводная" часть, а именно серия мастер-классов с лучшими зарубежными актерами и режиссерами.) Для них наверняка вообще все берлинское будет в новинку.

Искусство в Берлине вообще очень молодо по духу, хотя делается, разумеется, людьми разных поколений. Дело в том, что вряд ли есть другая такая столица — не политическая, а столица актуального искусства,— где бы воля к постоянному обновлению языка, на котором говорит искусство, была бы столь сильной и постоянной. К проверенному, "старому-доброму" в Берлине давно уже относятся с нескрываемым подозрением. И очень заботятся о том, чтобы сегодняшняя жизнь города и людей была бы источником вдохновения и объектом жесткого критического анализа со стороны всех, кто считает себя художниками. Поэтому в Берлине так хорошо приживаются чужаки: взгляд вновь прибывших свеж, насторожен и лишен сентиментальности.

Идея, легшая в основу спектакля уроженки Буэнос-Айреса Констанцы Макрас "Ад на земле", многим в Москве должна показаться слишком земной и даже утилитарной: она собрала на сцене детей иммигрантов из одного из неблагополучных берлинских районов. В спектакле, жанр которого определить в традиционных категориях трудновато — здесь и танец, и драма, и инсталляция, и живая музыка,— заняты, разумеется, и взрослые. А если свести все к сухому языку концептуальных формул, то "Ад на земле" посвящен проблемам "формирования гендерной идентичности в проблемной социальной среде" сегодняшнего мегаполиса. Однако сам спектакль не только не сух, но и словно заряжен энергией: в нем есть и неподдельная тревога, и безотчетный страх перед будущим, и безусловно удавшаяся попытка высвобождения творческой энергии молодых актеров.

В сущности, "социальным проектом" можно считать и спектакль "Карл Маркс: Капитал, том 1", который поставлен режиссерами Хельгардом Хаугом и Даниэлем Ветцелем, участниками прославленной режиссерской группы Rimini Protokoll. Задачи инсценировать труд основоположника научного коммунизма немецкие режиссеры перед собой не ставили. Они лишь хотели узнать, какую роль играла и играет эта книга в судьбе отдельных людей, наших современников. Работы группы Rimini Protokoll знамениты тем, что актеры в этих спектаклях участия не принимают. Режиссеры отталкиваются от действительности, они исследуют повседневный опыт обычных людей, полагая, что лучшего драматурга, чем сама жизнь, в мире не сыщешь. Эти люди сами и выходят на сцену. Они здесь называются экспертами, наверное, еще и для того, чтобы ни у кого не возникло соблазна назвать спектакли самодеятельными.

Предметом исследования стало не содержание "Капитала", а те политические последствия, к которым привела деятельность последователей Маркса, истинных или мнимых. Персонажи на сцене собрались интересные. "Ближе" всех к Марксу Томас Кучинский, исследователь "Капитала", последний директор Института экономической истории ГДР. После падения коммунистического режима он остался безработным — публицистом и независимым ученым. Кроме него на сцене еще несколько человек, прежде друг с другом не знакомых. Да и "Капитал" читали, как выясняется, далеко не все. Студент-социалист из "шестидесятников", работавший в Китае и сохранивший убежденность в правильности китайского пути. Рижанин, он же ленинградский студент и борец с цензурой в советские времена, а затем, уже в 1990-е, советник президента свободной Латвии. Его переводчица, впервые попавшая в Москву в начале 1990-х и переводившая позже на немецкий воспоминания Бориса Ельцина. Рядом с ними слепой мужчина, чуть за сорок, работник call-центра, мечтающий разбогатеть, а еще 22-летний член компартии Германии. Оказывается, она существует и сегодня.

Спектакль в основном состоит из воспоминаний: люди рассказывают, что было с ними в таком-то году — цифра, словно написанная поверх страницы "Капитала", появляется на телевизионном мониторе. Коллаж из биографий получается, с одной стороны, совершенно случайным, с другой — очень впечатляющим. Один из героев твердит формулы Маркса с невозмутимой верой в то, что открытые автором "Манифеста коммунистической партии" экономические законы действуют несмотря ни на что, другой навеки обижен на тех, кто именем Маркса душил свободу, третий, судя по всему, просто веселый неформал, презирающий сытое европейское благополучие, а четвертый гневно обвиняет транснациональные корпорации. В конце концов, ведь и собственную биографию человек может считать товаром. Но общие законы политэкономии к этому товару плохо применимы: неясен "срок амортизации".

Конечно, использовать в работе свои наблюдения над реальной жизнью следует и профессиональным актерам. "Актер должен честно и откровенно использовать свой личный опыт и не лгать себе,— считает художественный руководитель берлинского театра "Шаубюне ам Ленинер Плац" и лауреат премии "Новая театральная реальность" Томас Остермайер,— потому что задача художника — найти прежде всего точный и интересный способ рассказать о человеке и мире вокруг него". В спектакле Остермайера "Гамлет", которым фестиваль "Территория" будет открываться, о человеке и о современном мире говорится много страшного. Но талантливо говорится.

Первые полчаса шекспировской трагедии смотришь буквально открыв рот от восхищения. Остермайер начинает свой шекспировский спектакль оригинальными и необычайно выразительными сценами. Сначала на занавес из золотых цепей мутно проецируется лицо человека, который задает вопрос "Быть или не быть?", потом следует присочиненная к Шекспиру сцена похорон короля. У открытой могилы стоят сын, вдова и брат покойного, придворные. Ночь, на кладбище хлещет ливень — это один из могильщиков поливает героев из шланга, в то время как второй никак не может опустить королевский гроб в разрытую яму. Он нервничает, сам несколько раз падает в могилу и доходит буквально до исступления, прежде чем ему удается справиться с гробом и начать засыпать его землей. Земля рыхлая, скользкая, герои то и дело поскальзываются, даже падают.

Кладбищенская сцена нужна господину Остермайеру не просто как ударный пролог, а для того, чтобы сразу на все два с половиной часа задать место действия — кладбище. Весь этот "Гамлет" разыгрывается фактически над свежей могилой. Сюда из глубины сцены выезжает свадебный стол. На мокрую землю лицом вниз падает сам принц датский, туда же он швыряет Офелию. Полоний выкапывает из свежей могилы королевскую корону и примеряет ее на свою плешивую голову. Здесь же, опустившись коленями в землю, притворно кается Клавдий, тут разыгрывают "Мышеловку" и сражаются в финале Гамлет (его играет лучший немецкий актер своего поколения Ларс Айдингер) и Лаэрт. В этом мире все давно зарыто в землю и похоронено: честь и любовь, мысли и дела, семья и дружба, даже сама страна.

Специально для Томаса Остермайера трагедию Шекспира современным языком переписал молодой драматург Мариус фон Майенбург. Его же пьеса "Камень" будет представлена в программе новых немецких текстов, которую тоже представит фестиваль "Территория". Новая пьеса Майенбурга — о проклятии немецкой истории, о том, как скрытые в прошлом злодеяния проявляются в настоящем, о тщетных попытках выдать предательства за героизм. Не менее остры и другие пьесы, включенные в фестивальную программу "Искусство сейчас".

Так, в "Черных девах" Феридуна Займоглу и Гюнтера Зенкеля рассказывается о нескольких молодых мусульманках, живущих в Германии. Их гордость, ярость и агрессивность противопоставлены всему тому, что в (якобы) христианской европейской цивилизации прогнило и отжило свой век. А пьеса Андреса Файеля и Гезине Шмидт "Удар" основана на случае из судебной хроники: на сцене слушается дело о том, как трое скинхедов из сегодняшней Восточной Германии насмерть забили своего сверстника и соседа. Чтобы подчеркнуть, что все эти пьесы имеют непосредственное отношение к жизни любого современного города, презентации текстов решено проводить в нетеатральных местах: в обычной средней школе, на катке торгового центра "Европейский", возле фрагмента Берлинской стены, находящегося около Музея имени Сахарова, а также на территории шлюза на Яузе. Так что, открывая Берлин, зрители фестиваля "Территория" получают шанс много нового узнать и о Москве.

Расписание