В огне не сгорит
Михаил Трофименков о "Бесславных ублюдках" Энцо Кастеллари
Возможно, восприятие фильма безнадежно искажено тем, что, по словам Квентина Тарантино, именно он вдохновил его на новых "Бесславных ублюдков" (2009). Наверняка как раз поэтому кажется, что эту упоительно бестолковую, грохочущую и поминутно взрывающуюся, напоминающую не столько "Грязную дюжину" (1967) Роберта Олдрича, сколько советские кинокомедии времен войны историю пяти "джи-ай", угодивших под трибунал, но ставших героями, снял сам Тарантино, а не Энцо Кастеллари, с 1966 года клепавший спагетти-вестерны а-ля уцененный Серджо Леоне, а потом перешедший на всяких там "Воинов Бронкса". Только в таком случае снял его Тарантино не совсем привычный, отказавшийся от изощренных диалогов ради заполошного действия. Диалоги здесь просты, но неотразимы. Вот командир французских партизан несколько недоумевает, как в спецотряд диверсантов, переодетых в форму вермахта, затесался натуральный негр Фредди (Фред Уильямсон). Тот разводит руками: "Такой уж я уродился". Остальные ублюдки по своему колориту под стать этому ухарю, похожему на повстанца из армии Фиделя Кастро или активиста "Черных пантер". Лейтенант Роберт Егер (Бо Свенсон) не расстается с солнцезащитными очками, кожаная куртка на нем наводит на мысль не о ВВС, а об "ангелах ада", а автоматом он играет совершенно по-ковбойски. Вор и мародер макаронник Ник (Майкл Перголана) сидит за решеткой так давно, что у него успела отрасти роскошная черная грива, ниспадающая, когда он снимает каску, ниже плеч. Тем не менее в карманах его обычной на вид куртки неизменно оказывается все, что ни потребуется в очередной переделке, от соли с перцем до сверл и гаек нужного диаметра. Ребята непрестанно сами загоняют себя в смертоносные ситуации. Вот им, оказавшимся в немецком тылу, приходит в голову гениальная идея прикинуться пленными, которых конвоирует в штаб примкнувший к ним немец-дезертир Адольф Закс (Раймунд Хармшторф). Но первым делом на их пути оказывается офицер СС, одержимый навязчивой идеей расстреливать пленных. Вот решили побаловаться с голыми валькириями, плещущимися в водопаде. Но валькирии буквально из-под воды извлекают "шмайсеры" и обращают ублюдков в бегство; российский зритель, естественно, не может при этом не вспомнить "А зори здесь тихие..." и слух о том, что Тарантино, страшно подумать, положил глаз на роман Бориса Васильева. Апофеоз одиссеи ублюдков по немецким тылам — парни по ошибке истребляют американский же спецотряд, переодетый немцами, тут-то им и приходится стать героями. Даже по сочетанию фарса и трагизма Кастеллари может поспорить с Тарантино. Если Тарантино включает пафос в мощной сцене поджога кинотеатра мстительницей еврейкой, то Кастеллари венчает свою поделку патетическим рапидом смерти, оставляющим зрителей в полной растерянности: что такое, черт возьми, мы посмотрели? Между прочим, именно такого эффекта Тарантино добивался от зрителей первыми показами и "Криминального чтива", и своих "Ублюдков". В общем-то Кастеллари за 30 лет до Тарантино совершил ту же волшебную операцию, что и он: чудесным образом оживил омертвевшие клише военного кино, разве что только историю мировой войны не переписал, но для этого надо было быть Тарантино. И внакладе не остался: итальянский ремесленник полон сил и только что выпустил новый фильм, который называется, конечно же, "Карибские ублюдки" (Caribbean Bastards).
"Бесславные ублюдки" (Quel maledetto treno blindato, 1978)
Клод Отан-Лара "Красное и черное"
Трехчасовой фильм Клода Отан-Лара стоит смотреть в просветительских целях. Он объясняет, почему будущие режиссеры "новой волны" так злобно переходили на личности, критикуя современное кино, и особенно ненавидели сценаристов Жана Оранша и Пьера Боста. Мертвая, самодовольная, гипсовая экранизация Стендаля, а Жерар Филип (1922-1959), сыгравший Жюльена Сореля, еще сетовал, что фильм получился коротким,— чтобы передать все нюансы книги, он должен был быть еще длиннее. Филип также произнес загадочные слова: "Сорелю следовало бы оставаться тщедушным, хотя и привлекательным своим своеобразием. А во мне нет никакого своеобразия!" Увы, каким был Филип на сцене, нам неведомо, но на экране он оставался красивым манекеном, гордо и бережно проносящим свое тело через любой сценарий. Вдохнуть жизнь в него не удалось даже Луису Бунюэлю, у которого актер сыграл свою последнюю роль в фильме "Лихорадка приходит в Эль-Пао" (1959), чего же хотеть от Отан-Лара. Зато фильм вошел в историю: это была первая экранизация, после которой зрители смели с прилавков спешно допечатанные тиражи романа Стендаля.
"Le rouge et le noir", 1954
Ларс фон Триер "Европа"
Лучший фильм Ларса фон Триера, обнажившего в завораживающем прологе механику своего манипулирования эмоциями. "Европа" начинается под монотонный голос гипнотизера. Только погружает он в сон не зрителей, а героя, задыхающегося в поезде, рухнувшем в реку со взорванного моста — в смерть. Впрочем, герои и так — благодаря виртуозной игре с масштабами изображения и цветом — кажутся обитателями аквариума. Фильм-галлюцинация — смертный приговор, если не Европе, то европейскому гуманизму. Пацифист Лео (Жан-Марк Барр) приезжает в 1945 году возрождать Германию, свою историческую родину. Обманом оказывается все: болтовня о новой Германии, денацификация, покаяние. Выжившие евреи за деньги свидетельствуют в пользу старых нацистов. Освободители жируют на фоне нищеты. Детишки из "Вервольфа" — сами размером с автомат — расстреливают "предателей" и по-взрослому вскидывают, к ужасу "джи-ай", руки в нацистском салюте. Бог, говорит Триер устами одного из персонажей, не на стороне добра, он на стороне тех, кто сражается. Не важно за что.
"Europa", 1991
Альфред Хичкок "Ребекка"
Первый американский фильм Альфреда Хичкока. Вообще-то он собирался снимать "Титаник", а пришлось экранизировать роман Дафны дю Морье. Режиссер считал этот парафраз "Джейн Эйр" не своим фильмом, слишком старомодным, страдающим дефицитом юмора, чересчур романтическим, сказочным. Но вступительный экзамен в Голливуд он сдал виртуозно. Компаньонка богатой дамы (Джоан Фонтейн) падает в Монте-Карло в объятия сумрачного лорда Максима де Винтера (Лоуренс Оливье), который увозит ее в, само собой, одиноко стоящий на туманном побережье Англии особняк. Дом, ледяная домоправительница миссис Дэнверс (Джудит Андерсон), хранящая верность Ребекке, утонувшей жене лорда, обретающая зловещий оттенок сумрачность Максима превращают жизнь героини в тягучий кошмар. Хичкок остался верен себе, изготовив фильм-обманку. Зрители ждут, что раскроется страшная, преступная тайна, а тайны-то и нет, ну или почти нет. И конечно же, высший пилотаж — назвать фильм именем женщины, которую мы так и не увидим, при этом не сообщив зрителям имени новоиспеченной леди Винтер.
"Rebecca", 1940
Клод Лелуш "С Новым годом!"
Клоду Лелушу не везет с криминальным жанром: он слишком сентиментален, слишком хочет нравиться, чтобы освоить жестокую поэтику нуара. Да и идея снять фильм об ограблении на деньги ювелирной компании Van Cleef & Arpels, каннский магазин которой как раз и грабят Симон (Лино Вентура) и Шарло (Шарль Жерар), вынуждает относиться к фильму с иронией. Забавно лишь, что Лелуш использовал историю ограбления, благодаря которому бандит нашел Франсуазу (Франсуаза Фабьян) своей жизни, чтобы свести счеты с презирающими его интеллектуалами. Снобы из окружения Франсуазы глумятся над ним: "Как, вы не видели "Перед революцией" Бертолуччи? Как, вы не читаете критику? Как же вы выбираете фильмы, которые стоит смотреть?" Лелуш отвечает устами Вентуры: "Так же как женщин: иду на риск". Правда, мегаломанию Лелуша нейтрализует смешной пролог, в котором зэки дружно освистывают "Мужчину и женщину", демонстрируемых им в тюремном кинозале. Однако фирменный формализм раздражает: чередование черно-белого и цветного изображений и игра со временем лишены любого смысла.
"La Bonne annee", 1973