В понедельник Дмитрий Медведев внес в Госдуму законопроект, запрещающий содержать в СИЗО тяжелобольных людей. Правоохранительная система уже дала понять, что будет исполнять его так же избирательно, как и президентский закон, запрещающий арестовывать бизнесменов.
Сейчас Уголовно-процессуальный кодекс при решении вопроса об аресте предписывает учитывать состояние здоровья обвиняемого (хотя и не конкретизирует, как именно). Однако когда речь заходит об освобождении, то такую причину, как состояние здоровья, УПК не упоминает. Иными словами, тяжелобольного по закону еще можно оставить на свободе, но уж если он арестован, то законных оснований, чтобы выпустить его по болезни, нет. Как следствие, по официальным данным, в 2008 году в изоляторах из-за различных заболеваний умерли 276 человек, в 2009-м — 233. Более того, законодательство позволяет из-за тяжелой болезни освободить осужденного, но не обвиняемого, что ставит человека, чья вина еще даже не установлена судом, в худшие условия по сравнению с тем, кто уже признан виновным. Эти нелепости и должен устранить президентский законопроект.
Все бы хорошо, если бы не несколько деталей. Поправки не разъясняют, кто должен заниматься медосвидетельствованием обвиняемых, и не устанавливают перечня болезней, при которых арест становится невозможным. Решить эти вопросы поручается правительству.
И оно, можно сказать, уже выполнило задание, причем еще до появления поправок. После громких скандалов, вызванных смертью в СИЗО юриста Сергея Магнитского и предпринимательницы Веры Трифоновой, по инициативе Минюста и ФСИНа Минздрав разработал проект постановления правительства (оно пока не принято) со списком болезней, при которых запрещается арест, и правилами медосвидетельствования обвиняемых. Документ распространяется на ту стадию уголовного процесса, когда только принимается решение об аресте, но если медведевские поправки будут одобрены, то он окажется применим и тогда, когда надо решить, выпускать ли тяжелобольного на свободу. Перечень заболеваний содержит 26 позиций, и в каждом случае оговаривается, что оно должно быть в терминальной стадии. То есть если проект Минздрава будет утвержден, арестованный должен быть не просто болен, а смертельно болен, чтобы получить возможность выйти из СИЗО по состоянию здоровья. У смертельно больных клиентов изоляторов появится возможность умереть на свободе. Для остальных ничего не изменится. И, к примеру, действуй предложенный президентом порядок раньше, то он все равно бы не спас Магнитского или Трифонову. Да, они болели, но они не находились при смерти и, соответственно, не имели бы права на замену ареста другой мерой пресечения, а значит, все так же внезапно скончались бы в СИЗО.
Кроме того, в проекте постановления говорится, что заключение о состоянии здоровья больного должны давать тюремные медики. Их объективность и квалификация всегда вызывали множество нареканий, а сама их работа недоступна для контроля извне. Поэтому можно вполне обоснованно предположить, что вынося решение о состоянии здоровья, они предпочтут руководствоваться интересами системы, частью которой являются, а не интересами арестанта.
Получается, что силовики встречают очередную либеральную инициативу Медведева, нарушающую привычный для них ход вещей, во всеоружии: все готово для того, чтобы ее игнорировать. А президент, введя новое правило, но недостаточно четко его сформулировав, наступил на те же грабли: точно такая же реакция была и на президентский закон, запретивший арестовывать обвиняемых в экономических преступлениях. Правоприменительная практика быстро показала, что новую норму можно применять очень избирательно: если установить, что обвиняемый в экономическом преступлении предприниматель предпринимательской деятельностью на самом деле не занимался, то на него медведевское послабление не распространяется, и его, как и раньше, можно сажать в СИЗО. Наиболее показателен пример Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Московские суды пришли к выводу, что предпринимателями они не были, и по этой причине уже дважды по просьбе прокуратуры продлевали им арест.