Почему дела оппозиции рассматриваются по ночам, милиция отказывается от административных дел по оскорблениям, кто и как давит на судей и почему Европейский суд по правам человека может не удовлетворить требования снесенных "речниковцев", председатель Мосгорсуда ОЛЬГА ЕГОРОВА рассказала в интервью "Ъ".
Мы приехали к Ольге Егоровой накануне рабочего совещания с председателями районных судов Москвы. За месяц накапливается много жалоб и обращений от граждан, которые пишут председателю Мосгорсуда о работе столичных судей. Волокита, хамство и грубость, вопросы, предложения, благодарности... В Москве 33 районных суда, и Ольге Егоровой нужно было готовиться к встрече. Но она отложила в сторону кипу документов и, не дожидаясь наших вопросов, достала журнал "Права человека" — вестник Европейского суда.
— Вот послушайте, какое они рассмотрели дело. "Депаль против Франции". Он купил себе в 1960 году дом, построенный еще в 1856 году около моря, насыпь сделал, причал, еще что-то и стал мешать навигации и судоходству. Местные власти по решению суда этот дом снесли, поскольку выяснилось, что он еще два века назад был построен незаконно. А Большая палата Европейского суда по правам человека, высшая инстанция этого суда, в марте этого года решила, что жалобы, связанные с предположительным нарушением его права на уважение семейной жизни и жилища, необоснованны. Очень похоже на ситуацию с нашим "Речником", только дома в нем, как выяснилось в ходе судебных разбирательств, незаконно начали строить в конце сороковых — начале пятидесятых годов. И судоходству "речники" не мешали, просто без разрешения застроили пойму Москвы-реки и загрязняли водоем, потому что там находится гидроузел, а у "Речника" канализации не было.
— А наш "Речник", как думаете, дойдет до Большой палаты?
— Европейский суд, как известно, находится на территории Франции, и он уже вынес решение по такой же, как в "Речнике", незаконной французской застройке. В Европейском суде прецедентное право, поэтому вероятность удовлетворения в Страсбурге требований "речниковцев", на мой взгляд, минимальная. У нас прецедентного права нет, но и мы, изучив решение по делу "Депаль против Франции", можем использовать его, ссылаясь в своих постановлениях.
— Мы вот о чем хотели спросить: недавно мировой суд всю ночь рассматривал административное дело Бориса Немцова, обвиняемого в неповиновении сотрудникам милиции. Были и другие случаи ночных разбирательств в судах. Получается, что суды перешли на круглосуточную работу?
— С Немцовым как получилось. Материалы из милиции поступили в суд поздно вечером, и первое, что сделал привлекаемый к ответственности — заявил в суде ходатайство об ознакомлении с материалами административного дела. Судья, молодой и ответственный, посчитал, что фактически в ночное время можно вести процесс, разбираться и устанавливать истину. Он удовлетворил это ходатайство, и, по сути, слушание материалов началось уже в ночное время с согласия Немцова.
— А как, по-вашему, должен поступать судья, если материалы к ночи приносят?
— Вернуть их милиции, и пусть она с ними разбирается, перенести заседание на следующий день, наконец, удалиться в совещательную комнату до 22 часов, что законом не возбраняется.
— На подведении итогов прошлого года в Мосгорсуде вы довольно жестко критиковали милицию за административные дела по оскорблениям сотрудников правоохранительных органов. Говорили о палочной системе. Что-то изменилось после этого?
— После резких выступлений на совещании в суде и в Мосгордуме, публикаций в СМИ, которые были неоднозначно восприняты в ГУВД, мы встретились с Колокольцевым (начальник ГУВД Москвы Владимир Колокольцев.— "Ъ") и решили провести совместное совещание судей и милиции. Мы обсудили типичные ошибки при составлении административных протоколов и даже показали их на экране. Они как под копирку, грамматические ошибки...
— Дел стало меньше?
— Если за весь прошлый год к нам поступило более тысячи дел по оскорблениям милиционеров, то сейчас чуть больше сотни.
— Они что, терпеливее стали?
— Не знаю, но количество этих дел точно уменьшилось, а их материалы стали гораздо качественнее. Надо сказать, милиционеры указали нам и на судейские ошибки при рассмотрении дел этой категории. Конечно, мы признаем свои ошибки. Их по сравнению с милицейскими мизер, но судебная ошибка намного страшнее, поэтому даже если она одна, то способна перечеркнуть все милицейские.
— В уголовных делах следственного комитета при прокуратуре РФ что-то меняется? Год назад вы говорили, что следствие у нас молодое, поэтому и совершает ошибки.
— За год ребенку можно повзрослеть? Но я могу сказать по-другому, что они все наши замечания учитывают. Они стали приходить на занятия, семинары, на которых мы обсуждаем сложные вопросы правоприменительной практики. Следователи стали прислушиваться. Еще не все подросли, поэтому допускают ошибки, но есть положительная тенденция — они умеют учиться, просто для этого им нужно время.
— Следственные органы оказывают давление на суды?
— Давят на тех, кто позволяет это делать. Если отказать один раз, второго звонка уже не будет. А если ты будешь на любые вопросы соглашаться, всех выслушивать, пусть даже из вежливости, тебе и будут звонить в день по десять раз. У нас сегодня рассматривается, например, 800 гражданских дел. И если бы я это позволила, то из 800 позвонили бы уже 200. В такой ситуации работать можно? Я лично умею сказать "нет", а если надо, и послать могу. И судей настраиваю только на процессуальное общение по делам. Подобные телефонные разговоры по рассматриваемым делам, уверена, большинство столичных служителей Фемиды даже поддерживать не станет. Поэтому прямого давления на судей в Москве нет, но косвенное, конечно, существует.
— Все-таки звонят?
— Не звонят, оказывают давление. Сейчас расскажу, каким образом. Например, направляют в суд "сырое" дело, превосходно понимая, что доказательства плохие, за уши притянуты. Но надо, чтобы суд рассмотрел это дело. Тогда отправляют сопроводительное письмо. Пишут: поступили сведения, что судья заинтересован в исходе дела. Поскольку информация официальная — начинается проверка: смотрим, какому судье распределено дело, интересуемся этим делом. В общем, начинается шевеление вокруг дела, и судья, который его рассматривает, начинает нервничать, а соответственно, может ошибиться.
Это одна из форм давления. Вторая — это адвокаты, которые видят, что следователи хорошо подготовили дело, все доказательства застолбили, все привезли. Когда адвокаты понимают, что дело проиграно, они начинают через общественные организации, через СМИ кричать, что судят невиновных и что здесь сидит такая Егорова, которая всех "сажает", и что здесь правосудия никогда не добьешься.
— А из мэрии Москвы звонят?
— Вы думаете, мне Лужков звонит? Ни разу не звонил в связи с какими-то делами. Даже когда развивалась ситуация по "Речнику" и он, а я это точно знаю, очень сильно переживал — звонков не было. Большинство решений по "Речнику" вступили в законную силу, некоторые были отменены по процессуальным основаниям, в частности, из-за того, что ответчик не был извещен должным образом о заседании.
— С "Островом фантазий" иная ситуация?
— Да. Если поступят такие дела в суд, здесь уже нельзя сказать, что самовольно возведенные постройки. Там мэр дал разрешение на строительство. Но дал фирме на строительство комплекса. И передал эту землю, между прочим, не просто так, а в собственность. А хозяин фирмы посидел там два года, а потом изменил профиль, построил на своей земле коттеджи и продал их. Потом люди купили и зарегистрировали свое право собственника... И вот в этой ситуации, когда они все пришли и говорят: у нас свидетельство о праве собственности и у нас зарегистрирован участок, какое можно вынести решение? А в "Речнике" даже не принесли бумажку, что эти документы кто-то когда-либо регистрировал. Ни одной бумажки, что они заплатили налог на землю, ни одной бумажки о том, что они платили за свет. Ничего нет!
— Почему Юрий Лужков всегда выигрывает споры о защите чести и достоинства в столичных судах?
— У нас нет обобщения судебной практики отдельно по делам о защите чести и достоинства мэра. Однако совсем недавно мы готовили ответ на запрос Европейского суда по правам человека по подобным искам Лужкова и, в частности, суммам возмещения морального вреда. Мы написали, что по искам Лужкова о защите чести, достоинства и деловой репутации взыскание денежных средств в размере более 100 тыс. рублей носило исключительный характер. При этом в судебной практике Москвы известны случаи удовлетворения исковых требований по делам этой категории с участием других публично известных граждан и организаций на гораздо большие суммы. Многие решения районных судов столицы указывают на то, что в пользу истцов в счет возмещения морального вреда взыскиваются суммы до 4 млн рублей. После таких решений ответчики чувствуют серьезную ответственность за недобросовестное выражение своего мнения, а решения с незначительными суммами компенсации, как правило, такой цели не достигают, и аналогичные высказывания в СМИ с их стороны вновь продолжаются.
— По делу председателя комитета по рекламе города Москвы Владимира Макарова пытались оказать давление на суд?
— Я сейчас проясню эту историю, но вначале скажите, его суд отпускал?
— Нет.
— Суд ему избрал меру пресечения, а следственный комитет потом его сам отпустил... Вот пусть сам и разбирается.
По делу Макарова не звонили, а приезжали. Я очень просто сказала: вы все люди публичные, вас все знают. Вы радеете за то, чтобы отстаивать интересы москвичей, так дайте же возможность суду разобраться. Если он преступник, посадим. Если он невиновен — оправдаем.
— А кто приезжал?
— Не буду их называть — там много ходатаев было. Вы поймите, кто бы ни звонил и ни приходил, я служу закону и гражданам.
— Больше всего обвинений в ваш адрес высказано в связи с делами ЮКОСа. Особенно много их после последних продлений сроков содержания под стражей Ходорковскому и Лебедеву Хамовническим судом.
— А кто, по-вашему, здесь прав?
— Мы просто хотим разобраться. Хамовнический продлил, город оставил в силе, дальше обжаловать не стали...
—...потому что они считают, что это политическое решение, что я построила вертикаль судебной власти и все упирается вот сюда, и все... Вот честное слово, обидели. Я когда прочитала все это, думаю, никак не успокоятся, считают, что я все контролирую... Да если бы я контролировала это дело, оно уже давно было бы рассмотрено!
— Хамовнический суд, продлевая аресты Ходорковскому и Лебедеву, ни разу не упомянул о президентских поправках к Уголовно-процессуальному кодексу, а Мосгорсуд, отклоняя кассацию адвокатов, о них сказал. Новое продление Хамовническим, и опять без поправок...
— Судебная коллегия по уголовным делам Мосгорсуда вынесла определение, согласно которому кассационная жалоба на второе продление была оставлена без удовлетворения, а полный текст сейчас опубликован на нашем сайте. Можете его сами изучить (в определениях говорится и о поправках.— "Ъ").
— Почему дело Ходорковского и Лебедева рассматривает председатель Хамовнического суда Данилкин?
— Когда дело поступило в суд, там всего три судьи-криминалиста было. Два работали по году, один — вообще полгода. Председатель Данилкин оказался самым опытным в суде, поэтому и принял это дело, но даже ему чрезвычайно сложно его рассматривать. На мой взгляд, это дело вообще для суда городского, а не районного. У нас уже давно все было бы рассмотрено. Возможно, с участием присяжных, и вопросов было бы меньше.
— При рассмотрении первого дела Ходорковского и Лебедева тоже были проблемы?
— Когда я узнала, что одна их судей, рассматривавших это дело, беременна, честно говоря, стала страшно волноваться. Ведь процесс прервать нельзя! Когда оглашали приговор, была страшная жара. Судье становилось плохо, и приходилось часто объявлять перерывы. Многие тогда не понимали, почему суд так часто прерывается во время оглашения, и придумывали разные версии. Еще моя ошибка была в том, что я не запустила на тот процесс журналистов с самого начала. Считала, что они не хотят объективно разобраться. Сейчас на практике вижу, что разобрались бы.
Сегодня СМИ наши союзники. Вот, например мы создали совместный телевизионный цикл "Московское дело", который в ближайшее время выйдет в эфире "Первого канала". Здесь впервые о резонансных делах, рассмотренных Мосгорсудом, рассказывают не привычные зрителю адвокаты, прокуроры и родственники подсудимых, а сами судьи. Они центральные персонажи как в зале судебного заседания, так и в 52-минутном фильме. Автором идеи выступил Алексей Пиманов, а ведущим "Московского дела" стал актер Валерий Николаев.
— Что изменилось в работе московских судов после внесения в УПК поправок, которые несколько декриминализировали законодательство?
— Уголовные дела, связанные с предпринимательской деятельностью, это дела единичные. С апреля по Москве таких дел с десяток наберется. Поверьте, никто на себя не возьмет такую ответственность, чтобы держать в тюрьме человека, который в соответствии с новыми требованиями закона должен находиться на свободе. Что же касается альтернативных мер пресечения, то если за весь 2009 год столичные судьи 37 раз применяли залог, то только за четыре месяца 2010-го таких постановлений уже 26. Сами видите, эта норма применяется намного активнее.
— После вступления в силу 262-го закона "Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в РФ" Мосгорсуд, так же как и все остальные суды России, начал размещать свои решения в интернете. Самих судей эта публичность чему-то научила?
— На нашем сайте уже более 5 тыс. документов. Думаю, что судей размещение их решений в сети только дисциплинирует. Ведь там в начале документа идет фамилия судьи, а потом, возможно, то безобразие, которое она могла бы раньше для узкого круга написать... а потом снова ее фамилия. Интернет нам поможет поднять профессиональный уровень — мы должны отвечать за то, что мы делаем.
— Говорят, что с социальными сетями в интернете связан скандал — ваши подчиненные разместили свои довольно откровенные фотографии в "Одноклассниках"?
— Знала, что такие сети существуют, но никогда туда не заходила. Проверили, выяснилось, что наша молодежь там сидела, тусовалась. Когда мы начали смотреть их фотографии, то просто пришли в ужас.
— Там были работники суда или судьи?
— Там были четыре судьи и работники аппарата.
— Наказали?
— Провела "внушительную" с беседу с каждым из сотрудников, а потом вынесла персональные обсуждения на заседании комиссии по этике. Подействовало.
— Как вы реагируете на письма, которые поступают по электронной почте, и рассматриваются ли вообще электронные жалобы граждан?
— Конечно, рассматриваются. Вот недавно в "Окно председателя" мне поступило обращение, в котором заявитель говорил о вымогательстве судьей денег за рассмотрение конкретного дела. Мы провели проверку и установили, что, действительно, дела рассматривались судьей формально, материалы дела не изучались, что их рассмотрение было фактически поставлено "на поток". Все это дает основания подумать только о плохом. Мною было внесено представление в квалификационную коллегию судей Москвы о привлечении судьи к дисциплинарной ответственности. Слушание по этому вопросу назначено на сентябрь.
— Мосгорсуд является крупнейшим в Европе, а сейчас, как мы видели, на территории начинается новая стройка.
— Будет новый корпус на 22 тыс. метров. С 2012 года суду предстоит рассматривать апелляционные жалобы, то есть фактически вводится новая судебная инстанция, в компетенции которой пересмотр дела по существу. Залов для рассмотрения апелляционных жалоб по уголовным делам хватит в нынешнем основном корпусе, а для гражданских нужно еще 50. В новом корпусе все эти помещения будут предусмотрены, кроме того, мы там сделаем огромный, на 300 метров, зал для резонансных дел со специальным балконом для прессы. Такой я видела только в королевском суде Великобритании. Вы сможете, наблюдая за рассмотрением дела, тут же передавать новости из зала.
— В этом году было совершено первое в истории Мосгорсуда убийство судьи — Эдуарда Чувашова застрелили по дороге на работу. Вам известно о результатах расследования?
— Следственные органы заверяют, что они раскроют это преступление. Будем надеяться, но сейчас действительно профессия судьи оказалась опасной, потому что не знаешь, от кого ждать пули. Это могут сделать даже свои.
— Свои? То есть судьи?
— Бывшие, которых мы выгнали, вычистили из судов. Даже мне поступают угрозы в ответ на увольнение. Они остались ни с чем, кто их теперь возьмет: если они пойдут в адвокаты, то не смогут зарабатывать деньги, потому что мозги нужно включать. И работать нужно. В прокуратуру они не пойдут, потому что не справятся.
— А со стороны подсудимых возможны проблемы?
— Вы сходите в конвойное помещение или тюрьму, сделайте опрос. Кто-нибудь вам скажет про Егорову плохо? Никто. Потому что у председателя Мосгорсуда нет права ухудшить положение осужденного. Законом это запрещено. Могу улучшить, освободить, снизить. В их глазах свобода — это и есть справедливость.