Лис золотоцветного лотоса

На прошлой неделе было объявлено о завершении 17-летнего проекта "Глава Калмыкии Кирсан Илюмжинов". Этот проект очень много дал России — и еще больше, к счастью, не дал.

ШАМИЛЬ ИДИАТУЛЛИН

Революционер

В прошлый понедельник Кирсан Илюмжинов, руководивший Калмыкией с 1993 года, заявил, что не намерен претендовать на переназначение. Знакомство с прежними выступлениями Илюмжинова подсказывало, что такое заявление ничего не гарантирует. Он уже говорил, что в октябре, по завершении четвертого срока, сосредоточится на руководстве ФИДЕ (если будет переизбран), останется курировать калмыцкие стройки и уйдет в монастырь. Кроме того, в апреле Илюмжинов повторил в интервью Владимиру Познеру рассказ девятилетней давности о полете на летающей тарелке с инопланетянами — и на сей раз добился максимальной цитируемости. А в июле отметился в официальном блоге вторым и последним постом "Модернизация России как гуманитарная стратегия", в котором призвал "создать штаб гуманитарной революции", уточнив: "Я лично готов стать одним из ее активных участников. А если мне будет доверено — то и войти в число революционных вождей". Готовность так никто и не оценил.

В среду "Единая Россия" представила перечень кандидатов в калмыцкие президенты, в который Илюмжинов в самом деле не вошел. Правда, пока список не позволяет даже примерно предположить, как именно с октября начнет изменяться один из самых малочисленных (менее 300 тыс. жителей), депрессивных (устойчивый отток населения, безработица, отсутствие собственных источников электроэнергии и питьевой воды) и экзотичных регионов.

Экзотичность Калмыкии во многом определялась ее руководителем. Который оказался первым если не олигархом, так денежным мешком во главе региона, первым разгонял Советы и ликвидировал силовые ведомства, долгое время был единственным россиянином во главе международного спортивного союза, первым отказался называть себя президентом и первым предельно жестко подавил выступления оппозиции. Словом, создал множество прецедентов. Часть прецедентов так и останется уникальной, зато другая уже превратилась в государственное достояние.

Миллионер

Кирсан Илюмжинов явился миру, чтобы стать президентом Калмыкии.

В январе 1992 года сверхпопулярная на тот момент телекомпания ВИД обзавелась печатным органом. Еженедельник "Взгляд" благополучно выходил до мая, когда был подкошен внутрикорпоративным конфликтом. Телекомпания потеряла интерес к газете, но главный редактор Евгений Додолев мгновенно нашел инвестора — мало кому известного, но весьма состоятельного и амбициозного 30-летнего депутата. Уже через месяц еженедельник, реанимированный под названием "Новый взгляд", представил читателям своего соучредителя. Статья "Защита Илюмжинова" была выдержана в тональности "такие люди действительно не могут не побеждать, они просто не могут не побеждать, они просто не приспособлены для вторых ролей" и фиксировала: "На родине, в Калмыкии, Илюмжинов настолько популярен, что его всерьез прочат в президенты республики".

Некоторая тонкость состояла в том, что должности президента Калмыкии не существовало в природе, а власть в республике уже год без особого успеха делили между собой премьер Батыр Михайлов и председатель Верховного совета Владимир Басанов. Кирсан же Илюмжинов был не слишком известен даже в Москве, где сперва торговал автомобилями, а потом учредил многопрофильную корпорацию (на паях с министром текстильной промышленности). В Элисте его не забыли разве что любители шахмат (взрослое первенство Илюмжинов выиграл еще в школе) да избиратели Манычского округа, двумя годами ранее отправившие в депутаты обаятельного выпускника МГИМО. Впрочем, не исключено, что тогда его еще могли путать с двоюродным дедушкой и полным тезкой, борцом за советскую власть, в честь которого названа одна из улиц Элисты.

Но, как известно, в газетах врать не будут. Уже в октябре 1992 года Михайлов с Басановым ушли в отставку. В ноябре Съезд народов Калмыкии объявил, что обещанные год назад выборы президента состоятся непременно и скоро. Выборы прошли в апреле. По всем признакам Илюмжинов должен был проиграть.

Во-первых, особый подход. Калмыки относились к так называемым репрессированным народам, высланным в Сибирь и Казахстан по обвинению в массовом сотрудничестве с оккупантами. Естественно, после развала Союза такие народы были готовы особенно громко вспоминать старые обиды. Испытанные временем партийные руководители противостоять этому не могли и не очень хотели. Может, Москва уже тогда не исключала крайних ситуаций с последующим подавлением, а может, просто так совпало — в такие республики отправились генералы с афганским военным опытом: Джохар Дудаев, Руслан Аушев и Валерий Очиров.

Во-вторых, народ любит порядок, а не горлопанов с нуворишами. А Кирсан Илюмжинов сразу применил методы, никак не сочетающиеся с поддержанием порядка и вообще традиционными ценностями. Он вооружился лозунгом "Богатый президент — неподкупная власть" и прибыл в Элисту на девятиметровом Lincoln, купленном специально к выборам. Немедленно отсыпал молоко- и хлебозаводам дотации для снижения цен на хлеб и молоко вдвое и пообещал после избрания выделять на эти цели 30% ресурсов республики. Пообещал немедленно разогнать парламент и ввести прямое президентское правление — недорогое, эффективное и с Егором Гайдаром во главе правительства. Пообещал превратить Калмыкию в единую корпорацию с мощным банковско-финансовым центром, который привлечет льготные заграничные кредиты, чтобы добыть нефть и построить кучу предприятий сельхозпереработки. Пообещал, что женщины республики перестанут работать, а мужчинам придется впахивать почти без выходных и перерывов на митинги и партсобрания, которые будут запрещены,— зато зарплаты достигнут мирового уровня, каждый чабан получит сотовый телефон, а каждый житель республики — $100. Наконец, он заявил: "Я-то без Калмыкии проживу, а вот Калмыкия без меня не проживет".

Такой кандидат не представлял никакой опасности ни для Очирова, гарантировавшего избирателям спокойствие и порядок, ни для поддержавшей генерала элиты. Она даже не стала сильно настаивать на отстранении Илюмжинова от выборов ввиду его молодости или неместности, а предпочла спокойно ждать генеральской победы.

Генерал Очиров в отличие от Дудаева и Аушева не победил. Он набрал 29% голосов. Бывший первый секретарь обкома КПСС Владимир Бамбаев получил 1,6%. Остальное взял Илюмжинов.

Президент

Почему так получилось, политологи спорят до сих пор. Некоторые намекают на поддержку спецслужб, благодаря которой Илюмжинов якобы и стал тем, кем стал. Но большинство грустно соглашается с известным фактом: "$100 — это всегда $100".

Со $100 получилось интересно. Илюмжинов практически сразу принялся объяснять, что журналисты переврали его слова: он не обещал разовую премию за избрание, а прогнозировал желательную зарплату калмыка. При этом поначалу избранный президент, смущенно улыбнувшись, отмечал, что за базар, как говорится, надо платить. Но потом взял за правило доказывать с цифрами в руках, что с учетом построенных дорог, заводов и овчарен доходы каждого жителя республики и без наличных выплат сильно превысили обещанную сумму. В этом году Илюмжинов сказал, что потратил на президентство $300-400 млн из личных средств. Притом что декларированный годовой доход калмыцкого главы за 2009 год составил 785 642 руб.— при отсутствии жилья, транспорта и имущества.

В любом случае федеральные власти оценили прием "от генералов к кошелькам" как эффективный, хотя и почти одноразовый. Уже в путинскую эпоху увлечение генерал-губернаторами вдруг оборвалось счастливым дарением Романа Абрамовича Чукотке. Продолжения в виде навязывания других депрессивных регионов другим социально ответственным олигархам так и не последовало. А 17 лет назад пример Илюмжинова был обречен на уникальность. Калмыцкий президент был такой один, почему и нравился практически всем — и народу, и Кремлю. Да и как было не нравиться?

В первые же месяцы Кирсан Илюмжинов по-честному разогнал Верховный совет (объявив о выделении бывшим депутатам льготных кредитов для начала собственного бизнеса), приостановил воровскую приватизацию, возобновил необходимую экономике приватизацию, ликвидировал МГБ, создал КГБ, учредил первый в СНГ офшор, попросил у ООН помощи для борьбы с экологическим бедствием (в виде пустыни Черные Земли — единственной в Европе и интенсивно расширяющейся), назначил советником по культуре крупного музыканта Сергея Крылова и выдвинул свой проект Конституции России: "Я за ее территориальную целостность и против безумия суверенитетов".

И сделал ошибку, едва не ставшую роковой: в первый и последний раз решился на коллективные действия. Конечно, Илюмжинов всегда был частью или даже руководителем каких-то структур и корпораций, но даже в качестве депутата и руководителя Российской палаты предпринимателей не говорил от имени всех товарищей. А тут, видимо, дурную шутку сыграли воздух свободы и лекции по челночной дипломатии.

Осенью 1993 года президент Калмыкии неожиданно собрал в Москве руководителей нескольких десятков регионов, которые решили напомнить готовым сойтись в последнем бою федеральным властям, что Россия вообще-то состоит из субъектов федерации, игнорировать их нельзя и лучше бы создать совет. А когда бой начался, собрание предложило Кремлю прекратить насилие, после чего Илюмжинов и еще несколько губернаторов отправились на переговоры с осажденным Верховным советом.

Дипломат

Всерьез это Илюмжинову так никто и не припомнил. Более того, Совет федерации все-таки был учрежден примерно в илюмжиновском варианте. Но исходящее из Кремля неудовольствие Элиста ощутила — и сыграла на упреждение. В марте 1994 года Кирсан Илюмжинов предложил местному парламенту отменить конституцию, а республику преобразовать в область. Он объяснил, что высокий статус только осложняет жизнь Калмыкии, потому что федеральные ведомства не хотят помогать республикам, боясь суверенной заразы.

Едва оформившаяся калмыцкая оппозиция не нашла сил даже на сколько-нибудь заметный митинг. Национальные республики откликнулись на элистинскую идею с гневной опаской. А Кремль, похоже, просто растерялся. Инициатива Илюмжинова была настолько внезапной и далекоидущей, что могла скособочить, а то и перевернуть всю федеральную конфигурацию, к чему Москва еще не была готова. Лишь после публикации проекта Степного уложения, которое было озаглавлено в честь кодекса Джунгарского ханства, все вздохнули с облегчением. Уложение не превращало Калмыкию ни в феод, ни в область. Оно оказалось стандартной региональной конституцией, чуть разбавленной высокопарными конструкциями вроде ст. 10 ("Республика Калмыкия разделяет ответственность за существующие глобальные общечеловеческие проблемы и обязуется прилагать усилия к их разрешению в духе любви, сострадания, милосердия и прогресса, содействуя устройству мира на Земле").

Политологи отметили, что Илюмжинов с блеском применил тактическую находку Бориса Ельцина: напугать всех жестким заявлением, а выполнить его так мягко, что аудитория впадет в эйфорию — без особых на то причин.

После этого Кирсан Илюмжинов мог спокойно заниматься чем угодно в интересах калмыцкого народа: переизбираться, продлевать срок своих полномочий до вполне азиатских семи лет, обсуждать введение многоженства, искоренять пьянство, гостевать у Саддама Хусейна, строить роскошный шахматный район Сити-Чесс, подтягивать новых клиентов в офшор, избираться главой ФИДЕ, прикалывать его эмблему на грудь Шамилю Басаеву, баллотироваться в главы РФС — и представлять новые проекты прямых поставок шерсти и баранины в Европу, телефонизации всех отар и строительства в Элисте казино силами лас-вегасских воротил при поддержке Чака Норриса. Значительная часть заявлений казалась вдохновленной то ли Гоголем, то ли Ионеско, но на фоне непреходящего Щедрина это даже радовало. А заодно позволяло не замечать редкие сообщения типа "неустановленные злоумышленники сожгли в калмыцкой столице дом политического оппонента Илюмжинова".

Все изменилось в июне 1998 года, когда в Элисте была убита давний противник президента, сопредседатель регионального отделения "Яблока" и редактор газеты "Советская Калмыкия сегодня" Лариса Юдина.

Глава

Первая в постсоветской России расправа над журналистом "при исполнении" получила невиданный резонанс. Убийцами оказались двое заключенных, переведенных на поселение и напавших на журналистку по просьбе неустановленных заказчиков. Один из преступников раньше работал помощником президента Илюмжинова (срок он получил за то, что пьяным насмерть сбил пешеходов).

Кирсан Илюмжинов пытался не обращать внимания на связанные с делом вопросы и намеки. Но именно на пике интереса к делу об убийстве Юдиной калмыцкий глава начал делать громкие и довольно серьезные политические заявления. Например, о том, что в 2000 году намерен побороться за кресло президента России. Или о том, что из-за действий Минфина и Центробанка, ограничивших отчисления республике в связи с неконтролируемыми затратами (в разгар строительства Сити-Чесс), он не исключает выхода Калмыкии из состава России.

В итоге процесс по делу Юдиной не затронул республиканскую элиту, но слова президента запомнились и оппозиции, и Кремлю. Следующие пять лет новости из Калмыкии редко имели благостный характер.

Калмыкия могла стать политическим трамплином для Виктора и Елены Батуриных, тогда еще сохранявших абсолютно братско-сестринские отношения. Могла, но не стала. После того как корпорация "Интеко" взялась за спасение застывшего от безденежья Сити-Чесс, шурин московского мэра был назначен калмыцким премьером, а супруга Юрия Лужкова выдвинулась в Госдуму от местного округа. Вышел конфуз: против Виктора Батурина взбунтовался тихий парламент, отправивший предпринимателя в отставку через полтора месяца после назначения. А Елена Батурина проиграла выборы телеведущей Александре Буратаевой, работавшей кроме всего прочего лицом кремлевского и антилужковского блока "Единство". Местный избирком попытался отменить итоги выборов, но успеха не добился.

После этого обновленные федеральные власти решили пристальнее присмотреться к республике. Генпрокуратура принялась проверять организацию выборов мэра Элисты. Счетная палата изучала расходы бюджета. А в ходе президентской кампании 2002 года в Калмыкии впервые открыто столкнулись две кремлевские башни. Участники событий без обиняков признавались, что так называемая группировка питерских чекистов во главе с Виктором Ивановым и Борисом Грызловым решительно настроена сместить Илюмжинова — и ей столь же решительно противостоит "старая гвардия" во главе с Александром Волошиным. Волошин с Илюмжиновым выиграли сражение — но не войну.

Сперва случился невиданный скандал с отставкой главы МВД республики Тимофея Сасыкова: бывший однокашник Илюмжинова отказался освободить кресло по приказу федерального министра Грызлова, был демонстративно арестован и предан затяжному суду. А потом оппозиция вышла на улицы в связи с подтасованными, по ее убеждению, результатами думских выборов. Пикеты, митинги и демонстрации с требованием пересмотреть итоги голосования и отправить Илюмжинова в отставку растянулись почти на весь год. Устаканить ситуацию не смогли три очень кстати сменявших друг друга полпреда президента в ЮФО.

Дубинки оказались эффективнее уговоров. Акции свернулись в сентябре 2004 года, после того как собравший 2,5 тыс. участников митинг у республиканского Дома правительства был свирепо разогнан ОМОНом. Прокурор республики Сергей Хлопушин объяснил жесткость реакции с остроумием, присущим калмыцкому руководству: митинговавшие представляли "мировой терроризм, который хочет установить на территории России халифат и выгнать всех немусульман с этой земли". Способы обращения с оппозицией, характерные для последнего времени, позволяют предположить, что калмыцкий опыт не пропал впустую.

После этого республика снова ушла на периферию новостного поля: последние годы из Калмыкии доходили в основном сведения об очередных мощных начинаниях Илюмжинова (строительство судоходных каналов, сверхглубоких скважин, сверхмощных заводов, космодрома в Черных Землях, переселение в Элисту всех калмыков Китая и всех вьетнамцев России) и его напряженной, но обреченной на успех борьбе с бывшими соратниками.

Платой федеральному центру за спокойную жизнь стал, впрочем, не образцовый разгон смутьянов, а очередное проявление здоровой инициативы. В июле 2005 года Илюмжинов торжественно переименовался из президента в главу. Месяц спустя в Калмыкию впервые приехал Владимир Путин. Еще через два месяца Илюмжинов досрочно поставил перед Путиным вопрос о доверии — и получил положительный ответ, хотя и после десятидневного ожидания. Говорят, просто не нашлось других кандидатов.

Впрочем, нельзя забывать и еще об одном факторе стабильности в республике. С 2008 года Кирсан Илюмжинов довольно активно борется с наркоманией. Разработанный Госнаркоконтролем проект Стратегии государственной антинаркотической политики занимает почетное место на сайте калмыцкого главы, этой стратегии посвящена первая запись в его блоге (вторая и последняя, напомним,— гуманитарной революции), а короткие отчеты о встрече главы республики с руководителем Госнаркоконтроля занимают почетное место в официальных калмыцких новостях. Если кто забыл, Госнаркоконтроль с 2008 года возглавляет Виктор Иванов.

Буддист

Многие особенности Калмыкии и ее бессменного пока лидера принято объяснять буддистским происхождением Илюмжинова. Сам он указывал, что крещен в Киево-Печерской лавре, но считает себя представителем всех мировых конфессий, отчего и строит самые разнообразные храмы. Несмотря на это (а также на страстную любовь к различным ясновидцам), ламаистский буддизм всегда был калмыцкому президенту особенно близок. Достаточно вспомнить эпопею с далай-ламой, который усилиями Илюмжинова прорвался в Россию после десятилетних попыток, или буддистское объяснение чудесного прихода "Калмнефтегаза" в Мьянму (чудо, впрочем, так и осталось невоплощенным).

Еще Илюмжинов любит напоминать, что живет не то 69-ю, не то 70-ю жизнь из 108, происходит из семейства кошачьих, поскольку родился в год Тигра, и любит, когда его зовут просто по имени. Имен, что характерно, два: мама с папой долго спорили, в честь кого из родственников назвать сына. Папа настаивал на знаменитом дяде, мама — на собственном отце. Победил папа, но мама, а вслед за ней все друзья долго называли мальчика Бадма ("лотос").

А Кирсан, по словам Илюмжинова,— тибетское имя, означающее (в разных интервью) или "золотой", или "процветание". Знакомые с тибетским языком люди считают эту версию малоправдоподобной. Знакомые с русской антропонимикой отмечают, что у православных имя Кирсан происходит от греческого Хрисанф — в переводе как раз "золотоцветный".

А знакомые с калмыцким указывают, что Кирсан — добуддистское родовое имя. В русском языке сохранилось его тюркское звучание — корсак. Степной лис.