Вчера министр культуры Михаил Швыдкой представил коллективу МХАТ имени Чехова нового художественного руководителя театра Олега Табакова. Церемония прошла быстро и по-деловому. В этом же духе, судя по всему, Табаков намерен руководить Художественным театром.
Во всех витринах на уличной стене Художественного театра висят портреты покойного Олега Ефремова в разных ролях: минуло всего две недели со дня его смерти. В актерском гардеробе тоже стоит ефремовское фото. Рядом — две вазы с белыми цветами, под ними гуляет театральная кошка. Все эти дни в мхатовском закулисье разговаривают вполголоса. Когда ровно в 11.00 в зрительный зал вошли министр культуры и назначенный накануне новый худрук, аплодисментов не было.
Министр выступал перед труппой тоже негромко. Выбор правительством Табакова, "человека мхатовского корня", он назвал "оправданным, осмысленным, серьезным". Понадеялся, что историки театра и зрители этот выбор не осмеют. Подчеркнул, что отныне в театре должно царить табаковское единоначалие.
— Уверен, Олег Табаков будет работать во славу великого театра и своих великих предшественников,— грустным голосом заключил Швыдкой и уступил микрофон руководителю МХАТа.
Свою тронную речь худрук предварил глубоким вздохом.
— Первое, что надо сделать, это привести в порядок закулисную часть — эти слова останутся в истории как первое, что официально произнес Табаков в новой должности. Ни довольным, ни воодушевленным он не выглядел.
Положения его программы звучат просто и жестко: во-первых, привести внутреннюю дисциплину в соответствие с нормами ("люди, нарушающие дисциплину, работать не будут") и, во-вторых, создать репертуар, способный вернуть зрителя в театр ("прежде всего это театрально-зрелищное предприятие"). Ничего про заветы и славную историю. Одна проза жизни.
— Я вижу тут мало актеров,— сказал Табаков, обведя зал взглядом, в котором наконец пробежала какая-то искра.— Чувствую сдержанность интереса... Ну ничего...
Свинцовая пауза в зале.
—... это дело наживное.
Рядом со мной сидела девушка со списком труппы и озабоченно шарила глазами по залу, отмечая крестиками тех, кто явился на собрание. Я поинтересовался длинной списка — в труппе Художественного театра сейчас 76 человек.
В 11.20 в заднюю дверь зрительного зала спокойно вошли три ведущих, знаменитых народных артистки. Учитывая табаковскую программу действий, называть их не буду. Может быть, дело не в дисциплине, а в дорожной пробке. Табаков к этому времени уже заканчивал речь, произнеся напоследок что-то смешное голосом Евгения Евстигнеева: "За работу товарищи!" Ему зааплодировали. Не все.
Потом Анатолий Смелянский, которого назначили вместо Табакова ректором Школы-студии МХАТа (правда, пока "и. о.", до выборов) сделал все, чего не сделали Швыдкой с Табаковым: поднял зал почтить память Ефремова, вспомнил про Немировича-Данченко, и про только что вышедшее новое издание книги "Станиславский репетирует", и про юбилей заслуженной исследовательницы великого метода отцов-основателей... "Бог в помощь!" — подытожил получасовое мероприятие министр.
Настал черед раздавать интервью. Швыдкой едва успевал поворачиваться от одной камеры к другой, предпочитая пообщаться с каждым из телеканалов хоть и коротко, но индивидуально. Табаков, напротив, собрал вокруг себя целую аудиторию из журналистов и обращался ко всем сразу. Вот что значит коренная разница между чиновником и лицедеем.
Потом коронованный уже худрук направился к выходу, по пути приветствуя артистов, старых знакомых, как бы случайно оказавшихся в коридоре и в театральном дворике. Выходили Швыдкой и Табакова из театра вместе, как и входили. На проходной стали шутливо пропускать друг друга.
— До свиданья, Олег Павлович, счастливо вам тут оставаться,— поклонился улыбающийся Швыдкой.
— До свиданья, Михаил Ефимович, не забывайте, заглядывайте к нам еще,— склонил голову набок Табаков.
— Билетик уже достаньте на премьеру...
— Да какие проблемы, у вас ведь такие связи...
Ну просто как Чичиков с Маниловым.
Веселые времена наступают в МХАТ имени Чехова. Новые.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ