Вчера премьер России Владимир Путин побывал в деревне Верхняя Верея Нижегородской области, которая 29 июля этого года полностью сгорела в несколько минут. Теперь она восстанавливается такими темпами, что специальному корреспонденту "Ъ" АНДРЕЮ КОЛЕСНИКОВУ стало не по себе — в том числе и от широты русской души, которая не приемлет таких простых и стремительных решений.
Полтора месяца назад, на следующий день после того, как сгорело дотла село Верхняя Верея, Владимир Путин приехал сюда (см. "Ъ" от 31 июля). Ему был оказан, мягко говоря, некомфортный прием. До этого начальники, даже районные, не рисковали появляться тут. Потушенный в лесу огонь бушевал в сердцах погорельцев.
Картина и в самом деле была ужасающей. За несколько минут полностью выгорели сотни домов. Жители босиком выбегали на улицу и спасались от огня бегством, а бежать было некуда. Несколько человек погибли.
То, что я увидел здесь вчера, я все-таки не ожидал увидеть. Возможно, то, что казалось по крайней мере странным, например видеокамеры со строек в доме председателя правительства, сделало свое дело. Может, еще чего случилось. Но вчера я увидел почти восстановленную деревню. Вернее, местечко по типу американского пригорода: улицы с готовыми домами, облицованными сайдингом, в домах канализация, газ, телефон, интернет... Тарелки "НТВ плюс", в конце концов. Здесь работают 1,5 тыс. строителей. К 20 октября все будет кончено.
Высокие, один метр 90 сантиметров в цоколе, попросили сделать жители, привыкшие к подвалам. Похоже, они будут жить в этих подвалах.
В одном из домов оборудован шоу-рум, где представлена мебель из магазинов IKEA и нескольких других, областных.
Я видел перед собой город Солнца, выстроенный за полтора месяца.
— А баня? — спросил я.— Баня будет?
— Баня,— ответил вице-губернатор Нижегородской области Антон Аверин,— это в данном поселке, я считаю, лакшери.
— Чего? — переспросил кто-то из жителей.
— Лакшери,— отрезал тот, не снизойдя до бессмысленных объяснений.
— Они все равно каждый себе построят баню,— объяснил мне полушепотом Антон Аверин.— Просто мы, строители, не имеем на это права. Один, на краю поселка, уже построил. Мы закрываем глаза.
— А я вижу,— сказал я.— Я вижу, например, что дома строят из металлических конструкций. Они прочные? И еще: летом здесь не душно будет людям?
Просто я помнил, как этим летом здесь было душновато.
— Душно! — с готовностью подтвердил кто-то из жителей.
— Не душно,— еще резче, но также негромко ответил мне вице-губернатор.— Мы недавно в охотхозяйстве построили пять таких домиков. Точно таких же. Не поверите: в жару — прохлада! Никаких кондиционеров не надо!
— Объясните мне,— настаивала женщина возле порога своего дома, обращаясь к замглавы администрации Выксунского района Владимиру Серову,— почему все так быстро сгорело? Почему не было пожарных машин?!! Почему только две?!
Видимо, эти мысли так и не дают людям покоя.
— Да если бы их было даже двадцать, вы думаете, они бы тут что-то сделали? — спросил ее господин Серов.— Да они точно так же сгорели бы, как дома.
— А самолет? — спросила она.— Самолет тоже сгорел бы?
— Да не было у нас самолета! — растерялся он.
— Был! — настаивала она.— Из Красноярска прилетели самолеты. Много! И все не к нам.
И все-таки не это было ее главной проблемой. Ей и ее детям не дали компенсацию в 200 тыс. рублей на человека. Суд отказал Наталье Лизуновой, посчитав их дом в Верхней Верее дачей, потому что прописаны они в райцентре Выкса.
— Да мы эту дачу своими руками всю построили за 20 лет! — объясняла она господину Серову.— Мальчик кирпичи, конечно, не таскал, но он от нас не отходил все эти годы! А компенсации не дали!
— Но ведь суд решил...— оправдывался замглавы райадминистрации.
— Я до Страсбургского суда дойду! — пообещала Наталья Лизунова.
Было ясно: обещания не повиснут в воздухе.
— Да, наделали тут дел,— вздыхал ее муж Александр.— Видите, забор поставили? Получилось, что мне участок Сереги прирезали...
Серега торопливо кивнул.
— А тебя, Серега, вообще на дорогу выкинули! — сочувственно сказал ему Александр Лизунов.
Тот еще торопливей согласился и благодарно посмотрел на соседа.
— Так забор можно переставить, как было,— простодушно предложил я.
— Можно! — с молитвой в глазах сказал Серега.
— Эх, конечно, переставили бы,— вздохнул Александр.— Да только не мы же его ставили с тобой... Теперь уж пусть стоит... Как-то будем жить, Серега. Ничего, в гости ходить не перестанем.
Серега уныло согласился.
— Вам нравится ваш новый дом? — спрашивали тележурналисты Елену Мельникову.
— Ну...— мялась она.— Да, ни воды, ни газа не было...
— Вот! — обрадовалась тележурналистка.— А у вас ведь мама — старушка...
— Но ведь все свое было! — простонала Елена Мельникова.— Все! Мама здесь каждый гвоздик знала! Да, туалет во дворе был... И она еле ходит... Но она его на ощупь ночью без проблем находила! Доползла бы, а нашла!.. Нет, моя мама никогда к этому не привыкнет... А я ... как-то буду жить с этим...
— В трех комнатах? — не выдержал я.— С подвалом в 30 метров? С мебелью, которую вам металлургический завод на 300 тыс. рублей купит?
— Да,— вздохнула она.— Еще 20 тыс. на строительство гаража обещают. Попробуем как-то жить...
— По нашим данным, 70% этих домов были к тому же застрахованы,— добавил потом Антон Аверин.— Так что прорвутся.
Непобедимый русский характер со всей его безмозглой широтой и здесь, в Верхней Верее, демонстрировал свою всеподавляющую мощь.
Владимир Путин зашел в дом к Нине Федоровне Мальцевой, которая сама не переступала пока что его порога и до приезда премьера сильно волновалась:
— А лампочку надо было купить, а?..
— Есть там, мать, лампочки...— отвечал ей сын.— Вкрутили уже.
— Дай Бог,— кивала она,— дай Бог... А туалетная бумага?.. Взяли?..
Они мучительно размышляли, когда им дадут ключи, на всякий случай взяли туалетную бумагу и готовы были спать на голом полу. Они тоже не получили компенсации по 200 тыс. рублей на человека, но удивились, когда я спросил, будут ли настаивать на них:
— Так мы же тут не прописаны,— всплеснула руками Нина Федоровна.— Но теперь пропишемся...
Так что русский характер еще шире, чем о нем всякий раз думаешь.
А потом, когда они уже вместе с Владимиром Путиным зашли в дом, я слышал ее оханья:
— Бог ты мой, и москитные сетки...
Около одного дома Владимира Путина настиг все-таки вопрос о двухсоттысячной компенсации для тех, кто не прописан. Премьер ничего не пообещал, спросил у губернатора Валерия Шанцева, сколько судов по этому поводу выиграли жители (298 из 363).
Премьера на этот раз благодарили все, кто успел что-то сказать ему. Та женщина, которая полтора месяца назад кидалась на Валерия Шанцева с криками "Долой его! В тюрьму!", теперь просила автограф у него и у премьера.
Все забыто.
Даже то, что из 406 домов фундаменты готовы только для 186.
А дома должны быть сданы к 21 октября.