Вечером 15 декабря Владимир Григорьев заключил договор с адвокатом Генрихом Падвой. Этим же вечером Анатолия Кучерену, адвоката Лисовского, доставили в больницу с переломанными ребрами и пробитой головой.
— А вы — не боитесь, Генрих Павлович?
— Нет. Я своих клиентов не бросаю.
— Как вы думаете, почему напали на Кучерену?
— Думаю, это связано с делом Лисовского.
— Может, вам взять охрану?
— Нет. Мне не раз предлагали охрану, когда я брал очень острые дела, но я отказывался. Если уж звание адвоката не помогает, так никакая охрана не поможет.
— Много вам известно случаев нападения на адвокатов?
— Даже бандиты не трогают адвокатов! Если не брать в расчет те случаи, когда адвокаты становились жертвами из-за своей предпринимательской деятельности или на почве личных отношений с кем-то... Я практически не знаю случаев, когда бы сводили счеты с адвокатом. Это редкость. В Москве несколько лет назад был избит Алексей Завгародний, который вел дело Солоника. А в Питере мальчишки избили Семена Хейфеца, так их поймали и судили.
— Кстати, давно я хотел спросить у знающего человека. Вот когда обыск, то положено, чтоб перья из перины летели, чтоб все вывалить и по книжкам топтаться?
— Ну зачем же вываливать? Ну как, ну должна же быть элементарная человеческая культура!
— А где про это написано, чтоб обыск проводить культурно?
— Нету такого в УПК (смеется)! Но как бы вам объяснить? Давайте так... Я грубый приведу пример: если обыскивают женщину, можно ее щипать и хватать за всякие места? В законе не написано, что этого нельзя делать! Есть же вещи самоочевидные... Есть вещи, которые безусловны!
— Что именно вы имеете в виду?
— Что, разумеется, при обыске нельзя вещи разбрасывать, уничтожать, повреждать и так далее.
— Любопытно... А сама эта история с тремя фигурантами, один из которых стал вашим клиентом,— может, это часть новой кампании по борьбе с преступностью?
— Да. Вы знаете, что я вам скажу... Я немолодой человек, я за свою жизнь видел огромное количество всяких кампаний по борьбе со всякого рода преступностью, со всеми ее видами, по всему спектру УК. Безусловно, нет такой статьи, которая осталась бы в стороне. И я всю жизнь пытаюсь объяснить простую вещь: как только начинается борьба с каким-то одним видом преступности, это означает ослабление борьбы со всеми остальными видами преступлений. Это абсолютно тришкин кафтан! В нормальном правовом государстве этого делать категорически нельзя. Если мы хотим бороться с преступностью, то первое, что должно быть запрещено,— это усиление ответственности за какое-то одно преступление. Потому что это разрушает систему. Например, за убийство положен максимальный срок — 15 лет. Но если вы вздумаете — в рамках кампании — давать 15 лет за кражу, то обесцениваются те 15 лет, которые за убийство! Вот некоторые предлагают давать за хранение огнестрельного оружия 25 лет. Так тогда выгоднее будет убить человека колом (15 лет), чем хранить ружье (на 10 лет больше). Это, разумеется, условный пример... Но в чем ужас: как только начинается кампания, так сразу идут грубейшие нарушения закона. Которые, кстати, совершенно бессмысленны!
— Это как?
— А так: сейчас незаконно добытые доказательства не имеют силы! Суды их не принимают к рассмотрению. У одного моего клиента, например, нашли при обыске боевые патроны. Но при проведении обыска был нарушен закон, и потому обвинение в хранении патронов отпало.
— А какое было нарушение?
— Человека арестовали, поехали обыскивать его квартиру, а его самого не взяли. Чем грубо нарушили статью 169 УПК РФ, которая гласит: "При обыске и выемке должно быть обеспечено присутствие лица, у которого производится обыск, либо совершеннолетних членов его семьи. В случае невозможности их присутствия приглашается представитель домоуправления, исполнительного комитета и т. д.".
— Похоже, эта статья была нарушена и при обыске квартиры Григорьева...
— Эта — была. И следующая, 170-я, тоже была нарушена: "При предъявлении постановления об обыске следователь предлагает выдать предметы или документы, подлежащие изъятию, а в случае отказа в этом производит выемку". Если следователь этого не предложил и не сказал, что именно он ищет, то законность такого обыска легко оспорить...
Вот пример. К одной моей клиентке пришли с обыском. Сказали, что ищут наркотики. И объяснили, что если она их выдаст сама, то привлекать к ответственности ее не будут. Она выдала, а на нее завели дело. Тут я вмешался и прекратил это беззаконие.
Тут принципиальный момент: что бы ни было найдено с нарушением закона, суд это рассматривать не будет. Так какой же смысл в таких действиях? Толку нет, только видимость и шумиха... Как всегда при кампаниях.
— Да, печально... Генрих Павлович! Вот скажите. А может, кончился нэп? И опять будут товарищи?
— Нет. Так я думать не могу. Тогда жить не хочется. Тогда надо бежать за автоматом...
Беседовал Игорь Свинаренко.