Большой театр торжественным концертом отметил юбилей Екатерины Максимовой. Зал ломился будто 20 лет назад. В те времена дуэт Максимова--Васильев олицетворял советский балет, как Роднина--Зайцев — советское фигурное катание. Только теперь становится ясно, что эта прозрачная, светлая балерина — одна из самых загадочных фигур балетного мира.
С 1958-го до 1988-го — солистка, прима-балерина Большого театра. Лет двадцать из них танцевала почти все, что хотела и могла. Набралось полтора десятка ведущих партий — классика, балеты Юрия Григоровича и Владимира Васильева (на Западе балерины ее ранга набирают такой репертуар года за два). Из них в истории балета останутся от силы пять — Китри, Аврора, Маша в "Щелкунчике", далее — по выбору поклонников. И ни одного балета западной классики ХХ века, для которых она идеально подходила, за исключением единственной партии у Мориса Бежара. Балетов специально для нее в Большом театре не ставили: и Маша, и Фригия, и Аврора, и даже Эола в "первенце" Васильева — балете "Икар" предназначались сразу для всех. Максимова лишь станцевала их первая.
Васильев--Максимова — пара века. Уже в первом их совместном балете, в "Каменном цветке" Юрия Григоровича, обозначилось их жизненные амплуа: она — полуженщина-полуребенок, воплощенная интеллигентность, он — импульсивный художник-самородок. Они прекрасно дополняли друг друга, беспрестанно идя на творческий компромисс. Он, пряча несовершенство фигуры, танцевал балетных принцев, потому что в сказочных балетах она была особенно хороша. Она, предавая свой комедийный дар, соглашалась на роли скромных спутниц героев и фанатиков, кротких, несчастных плакальщиц, потому что в таких партиях был непревзойденным он.
Второе рождение балерина Максимова обрела в возрасте, когда обычные артисты собираются на пенсию. В телебалете Александра Белинского "Галатея" Дмитрий Брянцев сочинил для нее партию Галатеи. Именно в этот раз она на время разлучилась со своим постоянным партнером, и опыт оказался неожиданно успешным.
После сорока в ней проснулся вкус к экспериментам. Она снималась в телебалетах и художественных фильмах, танцевала в чужих труппах. Лондонцы видели ее "онегинскую" Татьяну; итальянцы — Продавщицу перчаток неизвестного у нас москвича Мясина и Ромолу, жену Нижинского; марсельцы — Голубого ангела, созданного Роланом Пети. В России довольствовались васильевскими "Анютой" и скудными "Фрагментами одной биографии".
Сейчас она проскальзывает по коридорам театра — маленькая, тихая тень, все больше походящая на своего педагога, на другую знаменитую молчальницу — Галину Уланову. Она абсолютно закрыта для журналистов и любопытствующих, настолько же молчалива, насколько разговорчив Васильев. Ее единственная очевидная страсть — педагогика. Она работает в двух театрах, курсируя между Кремлем и Большим. Официальный репетитор Большого. Жена его директора--художественного руководителя. Никто не знает, что скрывается за ее молчанием, что думает она по поводу васильевских реформ и новых постановок, что происходит за дверями их дома и кто в этой паре теперь идет на компромисс.
ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА