Сегодня в Сбербанке России состоится годовое собрание акционеров. А вчера его президент АНДРЕЙ КАЗЬМИН сделал сенсационное заявление. В интервью спецкорреспонденту Ъ НАТАЛЬЕ Ъ-КУЛАКОВОЙ он сообщил, что Сбербанк готов отказаться от государственных гарантий по вкладам населения, чтобы оказаться в равных условиях с другими коммерческими банками.
— В последнее время часто поднимается вопрос о монопольном положении Сбербанка. Вы согласны с тем, что банк нужно раздробить?
— Сегодня модно говорить о демонополизации банковского рынка, поскольку, мол, есть такая большая "проблема", как Сбербанк. При этом почему-то берут только показатель удельного веса вкладов населения, но забывают, что рынок банковских услуг работой с населением не ограничивается. Есть рынок кредитования экспортных контрактов. Есть рынок пластиковых карт, на котором доля Сбербанка составляет 10-15%. Давайте составим общий реестр услуг, выделим других монополистов, которые пока стоят в тени Сбербанка и показывают на него пальцем. Ясно, что проблема раздувается искусственно. Исторически сложилось, что удельный вес вкладов у нас очень высок. Но я уверяю вас, что по мере восстановления банковской системы в течение ближайших 2-3 лет доля Сбербанка на рынке частных вкладов снизится на 5-10%.
— А если МВФ официально заявит о необходимости дробления Сбербанка?
— Даже если сотрудники международных финансовых организаций позволяют себе в прессе высказываться на эту тему, что я, кстати, считаю некорректным, то официальных предложений такого рода нет. Будем исходить из этого. А повышенное внимание к Сбербанку международных организаций я расцениваю как прямое признание нашей значимости в банковской системе страны. Для объективной оценки ситуации нужно сначала посмотреть результаты ежегодного международного аудита банка. Недостаточно этого? Мы согласились на проведение дополнительного финансового обследования банка. И недавно письменно подтвердили аудитору, что готовы создать все необходимые условия для его проведения в том формате, который был согласован и не нарушает коммерческой тайны банка. Потому что изначально замах был именно в эту сторону, и против этого мы категорически возражали. А нас обвиняли в непрозрачности и нежелании сотрудничать.
— Когда пройдет это обследование Сбербанка?
— В июле. Думаю, что проблемы не настолько глубоки, чтобы сразу говорить о реструктуризации. Кстати, тут есть хороший пример. У нас было несколько крупных госбанков с развитой филиальной сетью — Промстройбанк, Жилсоцбанк... Как только они были разделены на самостоятельные филиалы, управляемость структуры была потеряна. Если мы хотим такой же судьбы для Сбербанка, то можно еще раз попробовать. Только сначала следует поинтересоваться мнением акционеров и вкладчиков.
Так вот, давайте сначала проведем обследование, выслушаем рекомендации. Потому что если поставлена задача любой ценой раздробить единственное крупное как по российским, так и по европейским меркам кредитное учреждение — это другой разговор. И он никакого отношения к эффективности управления банком не имеет. В мягкой формулировке это некорректная конкуренция, в более жесткой — достаточно грубая политика в отношении России. Кстати, не укладывается ни в какие рамки, когда руководители дочерних иностранных банков в России позволяют себе заявления, что никто не доказал эффективности управления в Сбербанке, потому что этот банк — монополист. На самом деле мы были бы только рады, если бы наряду с нами работали другие крупные банки. И очень приветствуем, что Внешторгбанк намерен активно развивать розничное обслуживание населения. Возможно, спекуляций на тему монополизации рынка частных вкладов тогда будет меньше.
"Никаких дотаций от государства мы не получаем"
— В Госдуме есть планы создания Почта-банка. Говорят, что вы даже не против поделиться с ним своими филиалами?
— Поделиться — это так по-российски. И наши западные коллеги-конкуренты очень радостно такие предложения поддерживают. Если мы такой "шариковской" идеологии будем придерживаться, то результат будет соответствующий. Что касается Почта-банка, возражений против того, чтобы какие-то учредители взялись его создавать, нет. Насколько я знаю, такие попытки уже были. Я очень сильно сомневаюсь, что в бюджете найдутся адекватные средства на создание такого банка. И у меня есть сильные сомнения, что этим займутся частные инвесторы. Передать нашу филиальную сеть другому банку нельзя, это собственность банка. Я, кстати, знаю, как тяжело шел процесс создания Почта-банка в Германии. И там без государственных ассигнований дело не двигалось.
— Но ведь Сбербанк может войти в капитал нового банка, в том числе своими зданиями...
— В таком ключе проблема не обсуждалась. Решение о вхождении в капитал — это инвестиционное решение. А если банк создается с нуля, то в ближайшие годы такой проект не будет доходным. Для таких вложений нужно еще создавать резервы из прибыли. Экономическая мотивация проекта нулевая. Просто подарить наши отделения нельзя. И мы не склонны это делать. Если у нас кто-то захочет купить часть филиалов — почему нет? Пока большого количества покупателей я не вижу.
— В повестке годового собрания акционеров одним из вопросов значится концепция развития Сбербанка до 2005 года. Вы меняете приоритеты?
— Нет. Мы подводим результаты выполнения концепции развития Сбербанка до 2000 года и определяем дальнейшие приоритеты в работе банка. Кардинальных изменений в деятельности банка не предвидится. Стержень новой концепции — качественное улучшение уровня обслуживания клиентуры, как частной, так и корпоративной. Более подробно рассказать о концепции до тех пор, пока ее не обсудит собрание акционеров, я не могу.
— Кто разрабатывал концепцию?
— Сотрудники Сбербанка с привлечением по целому ряду вопросов специалистов ЦБ, Минфина и правительства.
— По данным Центробанка, только за первый квартал 2000 года Сбербанк закрыл 64 своих отделения в регионах. Вас не устроил их финансовый результат?
— Закрытие отделения не означает в 100% случаев закрытия точки обслуживания. Если отделение может работать как универсальный филиал (в структуре Сбербанка отделение стоит по рангу выше, чем филиал.— Ъ), обслуживая юридических и физических лиц, для этого не нужно держать дополнительный административный аппарат. В этом случае речь идет о реорганизации структуры банка, связанной с сокращением административного аппарата. За последние два года численность сотрудников Сбербанка сократилась на 12 тыс. человек. Это не самая простая процедура, но мы вынуждены были на это пойти. Сбербанк — коммерческий банк, и несмотря на то что государство в нем имеет больше 50% акций, никаких дотаций от него мы не получаем. У нас есть показатель прибыли на одного работника. Если отделение приносит убытки, численность его аппарата раздута, мы вынуждены принимать соответствующие меры. Понятно, что есть точки, которые находятся в отдаленных районах, и их нельзя закрыть ни при каких условиях.
— В 1998-м Сбербанк закрыл несколько территориальных банков. Например, территориальный банк в Калмыкии вы слили со Ставропольским, а банк в Ленинградской области — с банком в Санкт-Петербурге. У вас были конфликты с руководителями местных администраций?
— Вообще, отношения председателей тербанков с руководителями местных администраций складываются по-разному. Иногда отношения не строятся по объективным причинам. Иногда руководитель субъекта федерации почему-то считает, что если Сбербанк расположен на его территории, то можно набрать у него кредитов и не платить по ним. При этом нимало не беспокоясь, что это деньги вкладчиков из того же региона. Естественно, мы всеми возможными силами стараемся выровнять отношения. Как правило, это удается.
— После дефолта 1998 года у вас были большие проблемы с погашением кредитов субъектами федераций. Вы их решили?
— Проблемы были не больше, чем у других банков. С некоторыми субъектами федерации, например с Ульяновской областью, они не решены до сих пор. В ряде случаев мы выясняем отношения в суде. Когда у регионов возникли в результате кризиса проблемы с оплатой долгов, мы старались найти для них оптимальный график погашения. Сейчас мы кредитуем 64 субъекта федерации. Объем этого кредитования находится на достаточно стабильном уровне, в районе 8-9 млрд руб. Плюс к этому есть и солидный портфель ценных бумаг субъектов федерации. Естественно, что потребности субъектов превосходят возможности банка в этом направлении.
"На валютные кредиты спрос в России не ограничен"
— В последнее время Сбербанк активно кредитует промышленные предприятия. В ряде случаев вы берете в обеспечение кредита акции предприятий, однако большинство из них не котируются на открытом рынке. Вы не считаете такую политику слишком рискованной?
— В данном случае речь идет об инвестиционных проектах, и акции здесь берутся в залог как дополнительное обеспечение кредита и дополнительный инструмент контроля за заемщиком. Особенно это предпочтительно, когда этот пакет акций принадлежит менеджменту или главному акционеру компании. Это повышает ответственность заемщика за реализацию проекта. Естественно, мы не собираемся этими акциями торговать, наша цель — успешно реализовать проект.
— Насколько активно Сбербанк работает на рынке акций?
— Я не назову рынок акций источником существенных доходов банка. Мы на нем присутствуем для того, чтобы иметь собственную оценку рыночной ликвидности тех или иных акций. Естественно, нас интересуют акции наших крупнейших заемщиков. Если взять структуру вложений банка, то вложения в акции на сегодняшний день составляют меньше 1%. По мере восстановления рынка мы будем увеличивать вложения в этот вид активов.
— А на чем Сбербанк зарабатывает сейчас?
— На мой взгляд, за последние годы банк добился весьма важного позитивного результата, последовательно наращивая объемы кредитования реального сектора. Причем не потому, что это диктовалось какими-то политическими лозунгами. Кредитный портфель банка возрос за 1999 год в три раза и превышает сегодня 180 млрд руб. При том, что абсолютный размер просроченной задолженности не увеличился. Главный источник дохода, который позволил получить банку балансовую прибыль по российским стандартам более 14 млрд руб.,— кредитная деятельность. Сбербанк не входит в финансово-промышленные группы — это одна из составляющих его политики. Поэтому жестких отраслевых преференций у банка нет, мы готовы рассматривать эффективные проекты в самых разных отраслях. Очень важный результат, который показал Сбербанк в прошлом году, не просто увеличение кредитного портфеля, а значительный рост долгосрочного инвестиционного кредитования, проектного финансирования. Сумма таких проектов в долларовом исчислении составляет примерно $1 млрд.
Помимо доходов от кредитования, у нас наблюдался существенный рост комиссионных доходов. То, чего мы так долго добивались от наших структурных подразделений, а именно улучшения работы с клиентами, наконец начало приносить отдачу. Мне приятно отметить, что и по результатам международного аудита прибыль банка превысит 8 млрд руб. Это более чем достойный показатель с учетом всех резервов, которые мы создаем по международным стандартам по госбумагам.
— А проблем с размещением средств у вас уже нет?
— Есть. Но конкретизирую: с размещением рублевых средств. На валютные кредиты спрос в России не ограничен. В условиях достаточно стабильного курса рублевый кредит стоит в два-два с половиной раза дороже. Естественно, никто его не берет. Значит, процентная политика в стране должна эти особенности учитывать. Эта проблема обсуждалась недавно на совещании у председателя правительства Михаила Касьянова, определенные меры намечены. Естественно, нужно активно запускать рынок ценных бумаг, не забывая при этом о потребностях реального сектора. Я думаю, что Центробанк этой проблемой более чем озабочен и что рублевые кредиты в ближайшем будущем будут дешеветь, в том числе и для населения.
— Когда кредитование населения будет входить в число приоритетных направлений Сбербанка?
— Неправильно будет говорить о том, что мы не кредитуем население. На данный момент на Сбербанк приходится 20% рынка потребительских кредитов. Думаю, что в ближайшие годы сможем увеличить свою долю на рынке в полтора раза. У нас был максимальный прирост по кредитованию физических лиц в 1997-м — начале 1998 года. Но после кризиса платежеспособность населения резко упала, соответственно, сократился спрос на кредиты. Тем более что и процентные ставки в 1998 году и в значительной степени в 1999-м оставались неблагоприятными для большинства людей с доходами, которые в принципе позволяют обслуживать кредиты. Административным путем проблема кредитования населения не решается. Главная причина — низкий платежеспособный спрос населения. Если взять сберегательную квоту (это отношение организованных сбережений к ВВП), в России эта цифра не превышает 4%, а в странах Европейского союза — 15%. Несовершенное налоговое законодательство также не способствует развитию кредитования населения. Бывали случаи, когда нам приходилось отказывать в кредите, потому что легализованные доходы говорили о том, что человек не сможет обслуживать кредит. При этом мы понимаем, что он, наверно, не лукавит, говоря, что доходов у него на самом деле достаточно. Сейчас по критериям, которые установлены в банке, только 6-7% населения могут получить кредит. Надеемся, что после реформы налоговой системы ситуация начнет меняться.
"Мы против того, чтобы нас включали в общую систему"
— Сейчас в Госдуме разрабатывается очередной вариант закона о гарантировании вкладов. Вы готовы участвовать в этой системе, как это предлагает сделать вам, например, Министерство экономики?
— Мы против того, чтобы нас включали в общую систему. Хотя бы потому, что у нас механизм гарантирования — в отличие от других банков — есть. Он не прописан на законодательном уровне, но он есть. В Сбербанке имеется специальный фонд, куда мы производим регулярные отчисления из прибыли. Это дополнительный резерв, который страхует нас и наших вкладчиков от всяких неприятных ситуаций. Кроме того, государственные обязательства, которые есть у нас в портфеле, также являются ресурсом для исполнения государственных гарантий перед физическими лицами. В трудную минуту государство откупает свои обязательства, для того чтобы банк рассчитался по частным вкладам. Частично этот механизм использовался нами в период кризиса. Кстати, государство в то время с удовольствием бы выкупило свои обязательства у банков, терпящих проблемы. Но оно не смогло этого сделать ввиду отсутствия таких активов у банков.
На самом деле в современной банковской практике все чаще отказываются от создания специального механизма гарантирования вкладов в пользу ужесточения банковского надзора. Эффективность банковского надзора становится главным инструментом гарантии вкладов. Наряду с таким подходом можно использовать отмену декларативных гарантий. Эту идею уже озвучивал Виктор Владимирович Геращенко. Насколько законодательное собрание готово к тому, чтобы эту декларативную норму отменить, вопрос другой. Если это будет сделано, то мы будем уравнены со всеми коммерческими банками.
— То есть Сбербанк готов отказаться от государственных гарантий?
— Какого-то неприятия этой идеи у нас нет. И каких-то неприятных последствий для вкладчиков в результате такого шага я не ожидаю.
— Скажите, а с главой "народного" банка часто советуется правительство? Например, о решении девальвировать рубль вы когда узнали?
— Специально о том, какое решение будет принято 17 августа, нас никто не извещал. Я был в отпуске. Мне позвонили из ЦБ и из правительства и сказали, чтобы я возвращался. Я прилетел в Москву 17 августа. Так что суть решения мы узнали на месте. Никакой инсайдерской информацией Сбербанк не обладал. Что касается частоты консультаций, каких-то обсуждений в правительстве, это происходит достаточно часто по разным вопросам — от конкретных кредитных проектов, в которых заинтересовано государство, до общих направлений взаимодействия правительства и банковской системы. Иногда мы сами выходим на правительство в инициативном порядке, если какой-то вопрос требует разъяснения.
— Слухи о вашей отставке появляются весьма регулярно. Скажите, у вас был разговор на эту тему с Виктором Геращенко?
— Центральный банк — наш главный акционер, председатель ЦБ — председатель наблюдательного совета. Поэтому все годы мы находимся в постоянном взаимодействии. Ни разу Виктор Владимирович лично вопрос о моей отставке не ставил. Что касается публикаций о моей отставке, это регулярный атрибут нашей банковской жизни. Я могу сказать, что привык к обсуждению этой темы. Она для меня звучит с момента моего назначения в Сбербанк. В конечном итоге быть мне президентом Сбербанка или нет, решать собранию акционеров.
НАТАЛЬЯ Ъ-КУЛАКОВА