Диана Вишнева дебютировала в "Кармен". Эта партия, которая, как кажется, приросла к образу балерины, досталась ей через пятнадцать лет после прихода в театр. На дебюте в Мариинском театре побывала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.
Странно было читать в программке напротив исполнительницы партии Кармен в спектакле Альберто Алонсо: "Диана Вишнева — первое выступление". Ведь именно с этим образом госпожа Вишнева ассоциируется прежде всего.
В 1994 году она встряхнула балетное сообщество вариацией Кармен в хореографии Игоря Бельского. Искрометное двухминутное соло презентовало новую звезду на балетном небосклоне и сублимировало невиданную, бьющую ключом энергию удивительной личности. Ее первая Кармен не имела личностной или персональной истории, в ее судьбе еще не было ни Хозе, ни Тореадора, ни табачной фабрики. Она была сорванцом-девицей, сбежавшей из школы (если, конечно, Кармен вообще посещала какое-либо образовательное учреждение), и жила одним-единственным мгновением абсолютной непокорности. Ее отчаянная бесшабашность, страстно пульсирующая жажда жизни и рвущийся наружу эмоциональный посыл невиданной заряженности завели не один театральный зал. Всполохи этой Кармен еще долгое время отражались в ранних работах госпожи Вишневой: в "Дон Кихоте", в "Рубинах", в "Симфонии до мажор".
Кармен повзрослела спустя несколько лет в загадочно-декадентском спектакле Ролана Пети. Сорванец преобразился в чувственную красавицу, упивающуюся завоеванной свободой. Опоэтизированная балетмейстером откровенность обоюдной страсти смягчалась нежным лиризмом, а дерзкое буйство темперамента собрало свою жатву в финальной сцене. Последний диалог Кармен и Хозе госпожа Вишнева проводила словно валькирия. В ней было грозное дыхание рока, ее героиня швырялась молниями и сознательно, но без грамма обреченности, "шла на грозу".
Третья Кармен (в хореографии Альберто Алонсо) в творческой судьбе госпожи Вишневой пришлась на "постэкваториальный период". Пройдены, а точнее, промчались "три четверти" официально отмеренного пути. От юношеского лучезарного ликования, возникавшего порой "просто так", успешно пройдя через искушения пластического и эмоционального всемогущества, госпожа Вишнева порой предстает в облике туманной Сирены, бесстрастной внешне и погруженной в метафизические глубины исследования внутреннего "я".
В отличие от Кармен-девчонки, эта Кармен не захватила с первого мгновения ее появления. Но уже в первой, "экспозиционной" позе, которую госпожа Вишнева держала, как положено держать паузу — как можно дольше, начала скручиваться и напирать та энергетика, которая впервые выплеснулась шестнадцать лет назад. Первую вариацию героини, намеренно вульгарную и дерзко вызывающую, госпожа Вишнева танцевала чуть сдержанно, осторожно, словно испытывая непривычный для нее страх (или волнение) "первого выступления". Оттого эта Кармен сначала показалась несколько стандартизированной и схематичной: все знают и про образ неподчиняющейся любви, естественную свободу выбора, и про пташкины крылья — и все это представлено в достаточной мере. Батманы взвивались вызывающем кличем, плечи описывали призывный полукруг, громадные черные очи пуляли по всем точкам — это было то, к чему все привыкли и чего хотели видеть. Но в дальнейшем, там, где иные исполнительницы подчеркивают или крайне сладострастный характер прекрасной табачницы, или, наоборот, ее строгую неприступность, госпожа Вишнева выбрала иную трактовку. Ее Кармен уже прожила свою жизнь. И теперь, существуя в другом мире, оттуда наблюдает за жизненной историей своей телесной оболочки. Распаляющие и страстные дуэты с Хозе и Тореадором (две главные мужские партии в тот вечер были отданы записным блондинам театра — Илье Кузнецову и Денису Матвиенко) танцуются чуть отрешенно, словно безразлично. Руки в откровенных объятиях издевательски корректируют положение, доводя его до бесстыдного, чтобы тут же, властно отстранить любовника и с внутренней усмешкой спросить самое себя: "Ты этого хотела?". И в кульминационной сцене гадания ей не надо было смотреть на карты: этот сценарий она уже прожила прежде. С той же долей безразличия она ведет свой диалог с Роком — Кармен сама бесстрастно диктует судьбе строки, написанные в ее книге жизни.
На финальных поклонах артисты, занятые в "Кармен", аплодировали балерине. Редкий и очень ценный знак признания со стороны самых независимых экспертов.