За 20 лет в Россию ввезено более 700 тысяч тонн иностранных радиоактивных отходов. Новый договор с США, который в ноябре должен вступить в силу, и инициативы "Росатома" могут превратить страну в международный центр по утилизации ядерных отходов. Выгодно ли это России?
В ноябре в законную силу вступит российско-американский договор о сотрудничестве в области гражданского использования атомной энергии. Он позволяет США "делиться ядерными технологиями и материалами с иностранными партнерами". Россия же получит право... импортировать и хранить тысячи тонн ядерных отходов с АЭС по всему миру, топливо на которые поставляют США.
Период полураспада
Переход к рынку начинается с перехода госграницы. Эту нехитрую истину российские атомщики усвоили в начале 1990-х. Когда стало ясно: времена, в которые москвичи завидовали набору продуктов в закрытых ядерных городах, а в Арзамасе-16 считалось неприличным запирать на ночь машину, уходят в историю...
В 1992-м правительство Гайдара рассекретило список ядерных городов. Вместо "номерных" названий на карте новой России возникли бесчисленные Озерски, Снежински и Зеленогорски. Потом это признали поспешным, города опять засекретили, но было поздно: однажды появившись на карте, закрытые атомные объекты стали точно такой же частью российской экономики, как и захудалый свечной заводик где-нибудь под Самарой. Со всеми вытекающими — сокращением производства, безработицей, увольнениями.
В 1993-м между Россия и США заключили соглашение о продаже высокообогащенного оружейного урана из списываемых в утиль ядерных боеголовок: после переработки в низкообогащенное сырье его должны были использовать как топливо на американских АЭС. Контракт, названный сделкой "ВОУ-НОУ", стал крупнейшим международным договором российского атомного ведомства. Сделка оценивалась в 12 млрд долларов и была рассчитана на 20 лет. Но обслуживанием контракта занималось лишь несколько предприятий, а запутанная система расчетов, привела к тому, что деньги до закрытых городов так и не доходили.
Сообщения о забастовках в ядерных центрах появились в 1997-м. Вскоре физики-ядерщики и работники закрытых заводов и вовсе стали присоединяться к протестующим шахтерам на Горбатом мосту. Кстати, требования горняков и атомщиков совпадали: как следовало из письма, переданного федеральным властям, в Зеленогорске Красноярского края (здесь перерабатывают до 30 процентов российского урана, в первую очередь оружейного) выплаты зарплат и пособий бюджетникам были прекращены. Мэр города предупреждал: если деньги не перечислят, социальный взрыв неминуем.
А еще через год под угрозой оказалась система предупреждения и реагирования на ядерное нападение. Из-за невыплат зарплат с одного из закрытых предприятий уволились почти все техники, обслуживающие систему "Казбек", более известную как "ядерный чемоданчик". Пульты управления, закамуфлированные под чемодан фирмы Samsonite, нуждаются в регулярной профилактике, но оказалось, что разобрать и собрать прибор могли лишь несколько человек.
Говорят, именно после этого в министерском здании на Большой Ордынке вспомнили о забытой было идее. Еще в 1992-м несколько членов Академии наук предложили создать в России международное хранилище ядерных отходов. Под "могильник" предлагались закрытый ядерный полигон на архипелаге Новая Земля в Баренцевом море, территория комбината "Маяк" на Урале. Предлагалось обустроить хранилища в заброшенных горных выработках в Дагестане. Или — на Курилах.
В проекте, переданном в Минатом, говорилось: прием на хранение 20 тысяч тонн иностранных ядерных отходов позволит получить 16 млрд долларов. Аргументы сочли весомыми, и 15 января 1995 года президент Ельцин подписал Указ N 72, разрешающий ввоз радиоактивных материалов для хранения и последующего захоронения на неопределенно долгий срок. Указ тогда опротестовали экологи: в апреле 1996-го Верховный суд признал документ противоречащим действующему законодательству.
Цепная реакция
Впрочем, решение Верховного суда не помешало атомному ведомству наладить отходный промысел. Как утверждают специалисты, в российском законодательстве до сих пор нет четкого определения, какие именно материалы считаются ядерными отходами. К примеру, один из продуктов переработки урана — так называемые "урановые хвосты" — входит в список материалов, признанных отработанным ядерным топливом и в США, и в европейских странах. А вот в российском законе такого определения нет.
В результате по контрактам с западными компаниями URENCO и EURODIF только с 1996 по 2001 год из ФРГ, Франции и Голландии в РФ было совершенно официально ввезено 9740 тонн "урановых хвостов". Только по официальным данным, активность уже захороненных в России ядерных отходов более 7 млрд кюри — это больше 120 чернобылей. Лишь хранилища Сибирского химического института и Красноярского горно-химического комбината содержат более 50 млн кубометров радиоактивных отходов. На территории ПО "Маяк" под Челябинском находится 240 могильников твердых радиоактивных отходов, а объем накопленных отходов — 400 млн кубометров. Подобные хранилища есть во всех федеральных ядерных центрах, включая и те, что в крупных городах. В московском РНЦ "Курчатовский институт" хранится почти 140 тонн радиоактивных отходов. Есть чем "похвастаться" Петербургу, Красноярску, Новосибирску.
Летом 2000 года в Курчатовском институте был подготовлен проект указа президента о передаче территории острова Симушир, входящего в Курильскую гряду, в "ведение РНЦ для решения задач, связанных с испытаниями новых технологий обращения, главным образом со средне- и низкоактивными отходами". При этом в соответствии с принятой практикой такие отходы вывозились в ближайшее хранилище НПО "Радон", неподалеку от Сергиева Посада. Но, как подчеркнули руководители научного центра, там находится Троице-Сергиева лавра, "являющаяся святым местом для православных христиан", и отправлять туда отходы "не представляется возможным". На островах Курильской гряды православных святынь пока нет.
Документы, к которым удалось тогда получить доступ организации "Экозащита", впрочем, говорят о том, что московские атомщики заинтересовались далеким островом не только из религиозных соображений. В октябре 1998 года РНЦ "Курчатовский институт" подписал протокол о намерениях с компанией "Азия Тат Трейдинг Ко. Лтд", представляющей "Тайваньскую Энергетическую Компанию", занимающуюся эксплуатацией АЭС Тайваня. Под документом также подписи представителя ЗАО "Нефтегаз Ко. Лтд" и депутата Госдумы РФ Сергея Шашурина, представляющего, как сказано в протоколе, "группу депутатов".
Согласно документу, тайваньская сторона должна была обеспечить финансирование проекта стоимостью 2,5 млрд долларов, а российские участники пообещали пролоббировать внесение поправок в закон "Об охране окружающей природной среды", разрешающих импорт радиоактивных отходов.
Похоже, переговоры "курчатовцев" были заранее согласованы с руководством Минатома. В декабре 1998 года министр по атомной энергии Евгений Адамов направил письмо руководителю департамента по энергетике США Биллу Ричардсону, предложив рассмотреть вопрос о размещении в РФ американского отработанного ядерного топлива для хранения и последующей переработки.
Атомная атака
Радиоактивные сборки, погруженные для технологической выдержки в бассейн с водой, на ПО "Маяк" демонстрируют журналистам
Фото: ИТАР-ТАСС
Попытка депутата Шашурина изменить законодательство тогда провалилась. Но уже весной 2000 года инициативу "курчатовцев" поддержал Минатом, передав в Думу официальное письмо с просьбой изменить статью 50, часть 3 закона. Исчезновение "юридического препятствия", как сказано в записке Минатома для парламентариев, позволило бы России войти на мировой рынок переработки, занятый сегодня только Францией и Великобританией. Специалисты ведомства подсчитали: при ввозе 20 тысяч тонн иностранных отходов прибыль должна составить 21 млрд долларов. Из них 10,5 млрд будет использовано на переработку иностранного отработанного ядерного топлива, а 3,3 млрд поступит в госбюджет. Оставшиеся деньги, как пообещал Минатом, будут потрачены на реабилитацию зараженных территорий и экологические программы.
Письмо Минатома депутатов убедило. Уже в декабре 2000 года в Госдуме прошло первое чтение по проекту закона "О внесении дополнения в статью 50 Закона РСФСР "Об охране окружающей природной среды"". Одновременно представители атомного ведомства попросили изменить и закон "Об использовании атомной энергии", разрешив неограниченный временный ввоз отработанного ядерного топлива. Пакет документов вызвал резкие протесты ученых: весной 2001 года академики РАН А. Монин, О. Ладыженский, И. Шафаревич и директор Института биохимфизики РАН академик А. Шилов направили открытое письмо только что избранному президенту РФ Владимиру Путину, требуя отозвать из Думы законопроекты Минатома.
"Предприятия ядерного топливного цикла (ЯТЦ) России по ряду технологических, организационных и экономических причин не готовы к приему на переработку и хранение таких огромных объемов (20 000 т) зарубежного ОЯТ",— говорится в письме. Их мощности, по мнению академиков, позволяют перерабатывать лишь несколько сотен тонн отходов в год, а строительство новых потребует значительно больше времени и средств, чем указывает Минатом. К тому же "ввоз зарубежного ОЯТ приостановит утилизацию ОЯТ, накопленного на ряде отечественных АЭС, а также на атомных подводных лодках, что повысит риск радиационных аварий". Более того, опасность, по мнению ученых, представляет и то, что предприятия Минатома "неоднократно подтверждали свою неспособность предотвращать аварийные ситуации (из 250 аварий на предприятиях ЯТЦ 39 приходится на последние 8 лет)".
Но к доводам не прислушались. Госдума одобрила пакет законопроектов, разрешающих ввоз ОЯТ из других государств. В июле 2001-го соответствующий указ подписал президент Путин.
Только по официальным данным, активность уже захороненных в России ядерных отходов более 7 млрд кюри — это больше 120 Чернобылей
Цепочка "1-2-3"
Впрочем, для решения главной проблемы, с которой столкнулся Минатом, одного указа президента было недостаточно. Частичной переработкой и ввозом чужих отходов в Европе уже давно занимались предприятия во Франции и Великобритании, а перспективный азиатский рынок был недоступен из-за того, что большая часть ядерного топлива, используемого в Южной Корее или на Тайване, произведена в США и им же принадлежит. А американская политика запрещает переработку, если в результате образуется "энергетический плутоний", который может быть использован для создания атомной бомбы. Но другими технологиями Минатом не располагает до сих пор.
Весной 2000 года российское атомное ведомство попыталось обойти этот запрет и даже объявило о готовности объявить мораторий на переработку ядерного топлива сроком на 20 лет. 4 апреля проект соглашения был передан в Департамент по энергетике США, но едва начавшиеся переговоры зашли в тупик: одним из условий подписания документа американцы назвали прекращение строительство АЭС в Иране. Как утверждают сотрудники атомного ведомства, первые шаги к возобновлению переговоров с США были сделаны только после прихода во вновь созданную корпорацию "Росатом" команды Сергея Кириенко. Именно при его участии летом 2006 года на саммите "Большой восьмерки" в Санкт-Петербурге президенты России и США договорились о подготовке к подписанию "Соглашения 123".
Договор получил название по номеру статьи 123 закона США об использовании атомной энергии и оговаривает условия, на которых возможна передача Соединенными Штатами гражданских ядерных технологий и материалов другим странам. Подобные соглашения уже подписаны с Таиландом, Японией, Австралией, Канадой.
В соответствии с проектом документа Россия и США готовы проводить "совместные научные эксперименты", связанные с работой АЭС, и обмениваться "ядерными материалами, технологиями и оборудованием", в том числе и в области "обращения с ядерными отходами". Отдельный пункт оговаривает запрет на использование полученных материалов в военных целях. В то же время "ядерные компоненты" не могут быть возвращены "стране-отправителю" или переданы другому государству.
Но откровеннее всего рассказала о подоплеке договора бывший замминистра энергетики США Роуз Готтемюллер, занимающая сейчас должность помощника госсекретаря по вопросам нераспространения ядерного оружия. В 2006-м в интервью одной из московских газет она прямо заявила, что "вывоз отработанного топлива в Россию — важная часть контракта, которая позволит предложить полный спектр услуг предприятиям атомной энергетики по всему миру". По мнению г-жи Готтемюллер, "новое соглашение делает Россию игроком этого рынка. Без него по американским законам любое топливо, импортированное из США, не может быть отправлено на хранение и переработку в Россию. Так как американское топливо занимает значительный объем мирового рынка, соглашение открывает перед Россией обширные возможности".
Несмотря на оптимизм чиновников, подготовка соглашения затянулась на два года. Окончательный вариант был подписан Владимиром Путиным в последний день его президентства — 6 мая 2008 года, через месяц администрация США направила соглашение в конгресс. Но помешали события в Грузии: в августе 2008-го Белый дом отозвал из конгресса проект договора.
К соглашению стороны вернулись лишь полгода назад, и, как утверждают эксперты, именно перспектива подписания "Соглашения 123" стала основной причиной резкого изменения российской политики в отношении Ирана. По крайней мере, именно весной этого года МИД России, неизменно блокировавший все попытки США инициировать очередной раунд санкций ООН в отношении Тегерана, неожиданно поддержал позицию США. В результате Совет безопасности ООН утвердил именно тот пакет санкций, на котором настаивали американцы, а уже 10 мая 2010 года президент США направил в конгресс "Соглашение 123", заявив, что не видит препятствий для "взаимовыгодного сотрудничества". "Глубина и охват российско-американского сотрудничества по Ирану достаточны, чтобы обоснованно передать в конгресс проект соглашения",— уточнил президент США.
Как считают наблюдатели, готовящееся соглашение устраивает обе стороны. Несколько месяцев назад администрация США отказалась от строительства крупнейшего в стране хранилища ядерных отходов "Юкка Маунтин", где предполагалось хранить отработанное топливо с АЭС, построенных американскими компаниями в других странах. "Супермогильник" оценили в 95 млрд долларов, и Белый дом посчитал, что экономике страны, едва пережившей финансовый кризис, такой груз ни к чему.
"Росатом", в свою очередь, получает доступ к отходам, накопленным в Юго-Восточной Азии, и не скрывает, что собирается стать монополистом на этом рынке. По данным вашингтонского Института ядерной энергии, из 60 строящихся сейчас в мире ядерных реакторов "Росатом" возводит 15, из них пять — за границей. Как утверждают, в контрактах на строительство отдельно оговаривается и то, что Россия готова вывезти не только облученное ядерное топливо, но и вообще все отходы, произведенные в процессе эксплуатации станций.
Как уже заявил Сергей Кириенко, в ближайшие 15 лет Россия планирует увеличить свою долю в мировой торговле ураном с теперешних 17 процентов до 25. Стоит ли учитывать в этих расчетах тысячи тонн иностранных отходов, глава "Росатома" пока не сообщил.
"Это просто бизнес"
Прямая речь
Марк Левинсон, эксперт по проблемам ядерной безопасности Массачусетского технологического института (MIT),— о том, что даст "Соглашение 123" России и США
— Российские экологи утверждают, что основной целью "Соглашения 123" является превращение страны в международную свалку отходов. При этом многие эксперты считают, что официально говоря о переработке ядерных материалов, американская сторона лукавит: у России нет для этого необходимых технологий, стало быть, речь о том, что отходы будут храниться десятилетиями.
— На самом деле Америка лишь повторяет европейский опыт. В этом году администрация окончательно отказалась от строительства крупнейшего хранилища ядерных отходов "Юкка-Маунтин" в США, но проблему облученного топлива с АЭС, построенных американскими компаниями по всему миру, нужно было как-то решать. Германия и Франция отправляют свои отходы в Россию с середины 1990-х. На днях власти федеральной земли Саксония приняли решение об отправке в РФ радиоактивных материалов, речь о 951 топливном стержне из ядерного реактора в научно-исследовательском центре Россендорф.
Голландско-немецкая URENCO, начиная с 1996 года, ввезла в Россию 80 тысяч тонн отходов урановой обогатительной промышленности. Еще одна компания EURODIF, основными акционерами которой являются фирмы из Франции, Бельгии и Испании, ежегодно ввозит в Россию более 7 тысяч тонн гексафторида урана. Эти "грузы" перевозят в Зеленогорск в Красноярском крае, Ангарск под Иркутском и в Северск, расположенный в Томской области. Так что США всего лишь решили принять участие в давно налаженном бизнесе.
— Что стоит за "Соглашением 123"?
— Мне кажется, только экономические соображения. В мире нет ни одной страны, готовой принять на длительное, а может, и вечное хранение чужие радиоактивные отходы. При этом с участием США в мире производится почти 80 процентов высокоактивных отходов: это отработавшее топливо атомных блоков, которые наши компании строят по всему миру — от Германии до Тайваня. А в подготовленном договоре ясно сказано: "стороны получают право передавать на хранение для целей дальнейшего использования" отработавшее ядерное топливо. С юридической точки зрения это значит, что и США могут отправлять свои отходы в Россию, и Россия — в США.
Но это теория. А на практике руководители Росатома не только уже полтора десятилетия подряд заявляют, что Россия готова принимать у себя иностранные отходы, но и активно ведут переговоры с потенциальными участниками этого рынка.
— Но надзорные органы утверждают: в стране нет условий для хранения радиоактивных материалов из-за рубежа. Еще в 2006 году в ежегодном отчете Ростехнадзора говорилось: "Хранение емкостей с отвальным гексафторидом урана на открытых площадках производится в условиях недостаточного нормативного обоснования и значительной величины риска разгерметизации емкостей".
— Формально все радиационные материалы должны ввозиться в Россию для последующей переработки. Но сами чиновники Росатома объясняют, что пока в стране нет необходимых технологий и поэтому отходы должны оставаться на хранении в течение ближайших 20-30 лет.
Мощностей для переработки облученного ядерного топлива американского дизайна в России тоже нет, как, впрочем, нет объекта, способного работать с топливом российского происхождения, например, со сборками из реакторов типа ВВР-1000. Завод в Железногорске (ранее Красноярск-26) только строится, так что пока эти материалы в лучшем случае будут находиться в бассейнах. В худшем — под открытым небом, в так называемых баллонных хранилищах, в железных емкостях вместимостью до 12,5 тонны. Этот метод опасен: баллоны банально ржавеют, а в случае утечки та же гексафторидная кислота может вызвать ожоги и повреждения легких. При разгерметизации одного баллона смертельные концентрации токсичных веществ будут сохраняться на расстоянии в полкилометра.
— По подсчетам специалистов, в последние годы в РФ ввезли более 700 тысяч тонн радиоактивных отходов. Новый договор с США "позволит" увеличить эти цифры как минимум вдвое. Заинтересованность США понятна. А в чем, по-вашему, российский интерес?
— Это просто бизнес. Один из бывших руководителей Росатома заметил, что прием на хранение иностранных радиоактивных отходов позволит России получить новые инструменты влияния на своих иностранных партнеров. На самом деле, я уверен, что речь идет о попытке занять свободную бизнес-нишу. Тем более что ядерные сделки, связанные в том числе и с хранением отходов, приносят хорошую прибыль.