Визит премьера госсовета КНР Чжу Жунцзи в Москву открыл новый этап в российско-китайских отношениях. От стратегического партнерства наши страны переходят к братским отношениям. Роль Старшего брата отводится Китаю.
После череды трудных встреч с лидерами Запада, которые с утомительным однообразием все требуют и требуют вернуть им долги, российское правительство вправе было ожидать, что визит премьера госсовета Китая станет своего рода отдушиной.
И Евгений Примаков сделал вид, что эти ожидания оправдались. "Российско-китайские межправительственные переговоры прошли прекрасно, на одном дыхании",— заявил он. Ну и далее, как полагается: отношения динамично развиваются по всем направлениям, совпадают интересы на глобальном уровне и точки зрения на события в горячих точках... Китайский гость не стал разрушать идиллию и в целом согласился с оценкой российского премьера.
Но все же кое-что уточнил. Например, формулу российско-китайских отношений: в Москве их принято называть "стратегическим партнерством", Чжу Жунцзи же ввел новый термин — "отношения партнерства и стратегического взаимодействия". Разница между двумя этими формулировками стала понятнее, когда китайский премьер Чжу Жунцзи заговорил об отношении Пекина к созданию стратегического треугольника Россия-Индия-Китай.
Как известно, эта идея принадлежит российскому премьеру, который некогда генерировал ее как ответ на расширение НАТО. Тогда из Пекина недовольно буркнули, мол, ни в какие геометрические фигуры ни с кем мы объединяться не намерены. Однако Москва продолжала настаивать, периодически призывая Пекин слиться с ней и Дели в едином контуре. И вот китайский лидер, наконец, смилостивился: "Мы хотим, чтобы наши отношения с Индией улучшились, в том числе и благодаря личным усилиям премьер-министра России Евгения Примакова".
То есть, раз вам так уж надо, постарайтесь. А мы посмотрим.
И чтобы окончательно прояснить отношение Пекина к чертежам кремлевских мечтателей, Чжу Жунцзи добавил, что Китай намерен иметь отношения дружбы и сотрудничества не только с Индией, "но и с соседним Пакистаном". Если учесть, что Индия с "соседним Пакистаном" за полвека своего существования успели четыре раза повоевать, а сегодня балансируют на грани уже ядерного конфликта, следует признать уточнение весьма значимым.
Попросту говоря, китайский товарищ сказал своим московским коллегам вот что: "Пугайте Америку российско-китайско-индийским единством сколько хотите, но мы вам не помощники".
Этого следовало ожидать. К этому, собственно, все шло уже давно. Когда в 1996 году президент Борис Ельцин во время визита в Китай поставил задачу довести к 2000 году товарооборот между двумя странами до $20 млрд в год, он исходил из динамики экономического сотрудничества и перспектив, которые открывались на китайском рынке для российских компаний.
Причем товарообмен был, казалось, явно в пользу России. Если Китай поставлял преимущественно дешевый ширпотреб, который везли неутомимые челноки, то Россия предлагала в основном высокотехнологичную и дорогую продукцию.
Эпоха вражды двух стран отошла в прошлое. Россия начала продавать Китаю современное оружие — истребители Су-27, зенитно-ракетные комплексы С-300, подлодки класса "Кило". Более того, российские производители рассчитывали на получение многомиллиардных заказов по разработанной в Китае программе строительства гидроэлектростанций и АЭС.
Однако, вопреки всем расчетам, китайцы стали отдавать предпочтение западным фирмам. Так, в последние несколько лет только АО "Энергомашэкспорт" проиграло несколько тендеров на поставку Китаю энергетического оборудования. В том числе для знаменитого гидроузла "Санься" ("Три ущелья"). Проиграло, несмотря на то, что российское оборудование не уступало западным аналогам по качеству и превосходило их по ценовым и эксплуатационным характеристикам.
Китайцы долгое время ссылались на якобы плохое качество российской техники, но затем признались: осуществление работ должно было вестись за счет кредита, выделяемого страной — победителем конкурса, а в надежность российских кредитных обязательств, даже правительственных, в Китае уже не верят.
У странной китайской любви к более дорогим, по сравнению с российскими, западным технологиям есть и другое объяснение — вышеупомянутые российские планы "стратегического партнерства".
Но и приезжавшие в Китай для подписания контрактов западные лидеры не останавливались перед прямым давлением. А зависимость от Запада для Китая столь же неприемлема, как и зависимость от России.
За знание английского языка, не свойственное старой гвардии китайских руководителей, получавшей образование в СССР, российская пресса назвала Чжу "прозападником". Чжу, действительно, в отличие от своего предшественника Ли Пэна никогда не бывал в нашей стране и не умеет петь по-русски "Подмосковные вечера".
Однако кажущийся "прозападником" Чжу Жунцзи, как и старорежимный Цзян Цзэминь, является на самом деле "прокитайцем". Поэтому он строит сотрудничество с Россией, впрочем, как и с Западом, исходя из китайских интересов.
Свои первые зарубежные визиты в своем новом качестве премьер Чжу совершил на далекий Запад. До граничащей с КНР России Чжу "добрался" лишь спустя год.
Время визита в Москву выбрано не случайно. Именно сейчас в решающую фазу вступают проводимые Чжу Жунцзи реформы, самые радикальные во всей многотысячелетней истории Китая. Чжу предстоит сделать то, на что в свое время не решился Дэн Сяопин. Пока капитализм в Китае, стыдливо называемый "социализмом с китайской спецификой", расцветал в специальных, особых и прочих экономических зонах, коммунизм на остальной территории страны успешно хирел, плодя миллионы безработных, голодных, готовых к бунту китайцев. По сведениям гонконгской прессы, недавно на всекитайском совещании по финансовой работе Чжу предупредил: без проведения экстренной реформы банковской сферы Китай ждет финансовый кризис, гораздо более серьезный, чем российский, японский и корейский вместе взятые.
Чтобы спасти страну от социального взрыва, Чжу должен распространить опыт "зон" на всю страну, сохранить и даже увеличить и без того поражавшие мир темпы развития страны, обеспечить работой и средствами к существованию сотни миллионов людей. А для этого надо найти новые источники сырья и энергии и приобрести современные технологии. Желательно недорого.
И то и другое есть в России, которая, находясь в стесненных обстоятельствах, готова торговать по сходной цене. Чжу успешно решил обе задачи. В Москве он, с одной стороны, провел переговоры о приобретении передовых российских технологий, необходимых для модернизации китайской промышленности и уменьшения ее зависимости от западных инвестиций и технологий, зачастую морально устаревших.
С другой стороны, китайский премьер договорился о том, что Россия становится для Китая поставщиком сырья и энергии. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть перечень подписанных в дни визита договоренностей и контрактов, касающихся строительства газопроводов, сотрудничества российских и китайских нефтяных компаний и энергетических корпораций. Из этого и другого сырья на основе российских же передовых технологий Китай будет расширять производство продукции с гордой надписью "Made in China".
Это поможет Китаю избежать коллапса. Учитывая его возможные масштабы, уже одно это для граничащей с КНР Россией — благо. Но для полного счастья одного этого России будет явно маловато.
ИВАН АНДРЕЕВ