После того как в Косово войдут миротворцы, жизнь там будет как в Боснии, где войска ООН стоят уже несколько лет. Боснийский городок Углевик, в котором расквартирована российская отдельная воздушно-десантная бригада миротворческих сил, посетили спецкорреспонденты ИД "Коммерсантъ" Андрей Колесников и Сергей Подлеснов (фото).
Смена караула
Мы прилетели в Тузлу на Ил-76 вместе с сотней десантников. В российской бригаде шла ротация кадров. Это бывает раз в полгода. В этом году ротация затянулась на две с лишним недели. Не было погоды то в Рязани, то в Тузле. То Загреб, над которым летают самолеты, не давал разрешения. Американцам давал, а нам не давал. Солдаты маялись, особенно дамы.
— Последнюю ночь перед вылетом спали прямо в сушилке,— поделилась со мной прапорщик из медсанчасти.— В казарме очень холодно было, и нам сказали, что в сушилке тепло и есть матрасы. Мы, конечно, туда. Матрасов нет, но и правда тепло. Мы картонки постелили и прилегли отдохнуть. Но тут крыса пришла. Что делать? А вот что. Мы ее прямо у входа накормили сыром. Она в сушилку-то и заходить не стала! А зачем? Наелась! Постояла еще немного и ушла.
На следующее утро борт все-таки вылетел.
За пару дней до нашего приезда снег выпал в Боснии, да и в Герцеговине. Снег шел сутки. Жители страны перенесли это событие достойно, с лопатами в руках. И только в Тузле, где расквартирована 1-я бронетанковая дивизия США — ум, честь и совесть миротворческих сил, ажиотаж был беспрецедентный. Американцы, главным образом негры из Техаса, приняли происшедшее невозможно близко к сердцу. Они же снега-то никогда живьем не видели, вот в чем дело.
И даже через два дня, когда мы прилетели к ним в Тузлу из Рязани, они так и не пришли в себя. Иначе бы зачем негр, досматривающий с вышки аэродром в Тузле, скатал прямо на боевом посту снежную бабу? Видимо, сильно не хватало ему бабы в Тузле. Слишком легкий, я считаю, выход из положения. Но красивый.
Кроме снежной бабы и техасских негров на аэродроме ротирующих десантников ждали ротируемые десантники. Полковник произнес яркую прощальную речь:
— Личный состав с гордо поднятой головой убывает домой! Ура!
Я тогда еще совершенно не понял глубинного значения этой речи. А оно было.
За вредность
База отдельной российской десантной бригады располагается у города Углевик. Это часа полтора езды от Тузлы. Некоторые считают, что к российским миротворцам отнеслись нехорошо: бригада оказалась как будто бы на периферии зоны ответственности миротворческих сил "Север". На самом деле это не так. Работы российским миротворцам здесь хватает. А место это выбрали сами военные и даже сражались за него.
Дело в том, что в Углевике есть крупнейшая теплоэлектростанция с самой длинной в Европе трубой. Советский народ построил ее в свое время югославскому народу в благодарность за носкую дефицитную обувь. И бывший городок строителей идеально подошел для будущего городка военных.
Дым из этой трубы — предмет пристального внимания бригады. Дело в том, что рядом с базой российской бригады раскинулся было небольшой палаточный лагерь американских военных. За что их туда сослало командование — кто знает? Вдали от цивилизации — своей базы в Тузле — американцы стали на глазах чахнуть. А причина в том, что ветер чаще, чем в нашу сторону, дул на американцев, хотя нас и их разделяет только небольшая горная речка, которую тут, понятно, зовут Эльбой. Так что дым из трубы постоянно навевал американским парням приятнейшие воспоминания о покинутом Техасе.
Мне под большим секретом, и только на четвертый день жизни в бригаде, сообщили, что американцам даже доплачивали по триста долларов в месяц за вредность. Но они все равно чахли. И тогда их командование приняло трудное решение — свернуть свою часть базы в Углевике, полностью оставив его на наших людей. И вроде бы, как только они это сделали, сложная роза ветров в этих местах в одно мгновение развернулась таким способом, что ветер теперь дует вообще в противоположную от нас сторону. Не знаю, правда ли это, но, действительно, американцев в Боснии терпеть не могут.
Зверство
На КПП бригады первыми нас встретили собаки и надпись на чистом сербском языке: "Умоляем вас показать пропускницу!" Собаки здесь на особом положении и бесстыдно используют его в своих целях. Цели эти преступные.
Собственно говоря, особое положение честно заработала себе только одна собака, Сашка, а эксплуатируют его и все остальные. Историю про Сашку любят рассказывать в бригаде, и только ленивый журналист не написал ее. Напишу и я. Сашка постоянно ходит на патрулирование местности. Это патрулирование — одна из важных миссий бригады. Сашка тоже почему-то принял ее на свои недетские плечи.
И вот однажды, когда Сашка, как обычно, бежал по тропке впереди патруля, он не заметил мину и подорвался. Ему повезло, всерьез задело только одну лапу. Патруль был спасен. Бойцы патруля благодарно сбросились на операцию. Сашка остался без лапы, зато теперь зовется Сашка-сапер и пользуется устным приказом первого комбрига: этой собаке разрешено все.
Впрочем, как я уже упоминал, в своих преступных целях безукоризненной репутацией Сашки пользуются все собаки, которых тут хватает. Я уж не знаю, как им удается, но они с большой любовью относятся к нашим десантникам и истребляют все живое, кроме них, на территории базы. Меня, например, тут же попыталась истребить очень большая черная собака.
Я еще могу понять их ненависть к гражданским. Но, во-первых, если вы такие умные, то почему не различили среди четырех тележурналистов, прибывших с ротацией, двух подполковников, переодетых в гражданское платье, и имели виды на них тоже?
А во-вторых, за что вы так ненавидите американских военных? Несколько их еще осталось на том берегу Эльбы. С одним из них на днях разобрался лично Чубайс, небольшая рыжая собачонка. Американца на вертолете эвакуировали на базу в Тузле и долго подозревали в бешенстве. Якобы он заразился от Чубайса. Но потом обоих признали вменяемыми. Однако недоумение осталось. Между тем Чубайс, возможно, просто отрабатывает свой хлеб. Или это просто желание сорвать дешевые аплодисменты у наших ребят? И ведь сорвал.
Духовное звание
Из других персонажей в бригаде, безусловно, заметен отец Иосиф. На территории бригады стоит небольшой храм, построенный на деньги серба Милана, торгующего тут же, в небольшом магазине, предметами обихода.
А рядом с храмом стоит колокольня, построенная на деньги Москвы. На открытие приезжал мэр Лужков. Видимо, по этой причине на колокольне располагается маленькая, но емкая медная табличка: "В дар российской отдельной воздушно-десантной бригаде для храма святого Александра Невского Зураб Константинович Церетели". Если проявлять ненужное любопытство, то выяснится, что табличка относится только к двум небольшим иконкам из металла на сводах колокольни. А если не проявлять, то полное впечатление, что это Церетели привез сюда колокольню. Правда, будут смущать небольшие, в сущности, ее размеры. Впрочем, какая разница? И храм, и колокольня удались на славу. То же самое я могу сказать и про батюшку.
Познакомился я с ним в автобусе, который повез нас на осмотр постов наблюдения, контролируемых бригадой. Батюшка сидел рядом и говорил, что этот день самый счастливый за те две недели, что он в бригаде.
— Понимаете,— разъяснял он мне дорогой,— у нас ведь тоже ротация. Я сменил на этом посту своего предшественника, и пока ничего важного не сделал. Сегодня — первый день. Я счастлив.
— Что, не удается пока в полной мере служить Богу?
— Бражники великие эти десантники! — уклончиво ответил он.
— Пьете, что ли, батюшка? — переспросил я.
— Не то что...— вздохнул.— Но легко скатиться. Если выдержу, большие надежды имею. А вообще, я сейчас очень себе не нравлюсь. Я злой тут. Потому что нахожусь в одиночестве. Правда, только что швед приезжал знакомиться, тоже прикомандированный священник, в Тузле обосновался. Очень приятный человек.
Угнетает батюшку и то, что очень уж рано приходится вставать.
— Подъем у них в 6 утра. А в 6.20 построение.
— Вы ходите?
— Нет! — очень оживляется.— Я им на такие дела не панибрат.
— А на что же панибрат?
— Покушать,— потупившись отвечает.
Если батюшка выдержит, то перспективы у храма захватывающие. В Москве уже готов иконостас, который расписали два московских художника. Для того чтобы его привезти, командующий ВДВ Георгий Иванович Шпак дает свой самолет. Ну и конечно, никто не отменял главный батюшкин сверхпроект — прорезать квадратную или круглую (он еще не решил) дырку в потолке храма так, чтобы открылся купол.
И уже есть чему радоваться батюшке. У него очень хорошие музыканты. Они служат в военном оркестре. Но заинтересовались колоколами — и теперь звонят, научились сами, без книжек. Батюшка очень гордится этим, хоть и нет тут его прямой заслуги.
— Ничего,— вдруг говорит он мне,— прорвемся! Вы знаете, какая у меня любимая песня? "Наша служба и опасна, и трудна!"
Счастливый случай
За разговором мы подъезжаем к посту наблюдения номер 34. У бригады их несколько. Посты разделяют боснийских сербов и мусульман. Обстановка здесь сейчас вроде бы мирная, но случаются неожиданности. На соседнем 35-м посту недавно произошел счастливый, в конце концов, случай. Солдат обыкновенной лопатой выкопал, как будто картошку, противопехотную мину.
Случилось это так. Перед постом наблюдения положено снижать скорость. Надо было установить знак ограничения "10 км". Ну, солдата и отправили закопать столб со знаком в землю. Он раз копнул, другой — и выкопал мину. Солдат громко крикнул: "Мама!" — и побежал. Как это мина не взорвалась — большая загадка. Потом приехали саперы и тоже все удивлялись.
Пост наблюдения — примерно то же, что наш обычный милицейский. Внутри на стене висит документ, который называется "Список основных слов". В нем и правда представлены все основные слова. "Добрый день — добар дан", "откройте капот — отворите хаубу", "мужчинам выйти из машины — мушкарцам нека изадису из ауто", "заглушите двигатель — исключите мотор", "откройте полочку для перчаток — отворите подкаску аутомобилу". Вот, в общем, и все основные слова.
Солдаты на посту наблюдения разговорчивы. Они рассказывают, что служба их проста. Фиксировать номера всех проезжающих машин. Иногда досматривать. Четыре часа фиксируешь, четыре спишь. Иногда приходится спать целые сутки, но тут уж ничего не поделаешь. Они завидуют 35-му посту, потому что там есть сербская девочка Стана, которая помогает солдатам запоминать автомобильные номера. У девочки феноменальная память.
Еще солдаты говорят, что за час в стрипке надо отдать 100 немецких марок и что они туда не ходят, но не потому, что бешеные цены, а потому, что девушки в стрипках на самом деле просто животные, хотя солдаты и не уверены в этом до конца. Они рассказывают, что большинство этих девушек — русские, но иногда можно встретить румынок. Сербок, хорваток или мусульманок в стрипках искать бессмысленно.
И еще говорят, что вокруг полно мин и что местные все поголовно вооружены со времени войны. В Рождество устроили такую канонаду, что солдат еще двое суток держали в состоянии боевой тревоги.
— Да вон, смотрите, душегуб и кровопийца Лазар идет, поговорите с ним. Он хозяин кафана рядом с нашим постом. Приходится ходить к нему, надо же где-то покупать сигареты, пить кофе, есть бутерброды. А он пользуется тем, что пост рядом, покупает продукты в десяти километрах отсюда и продает нам в три раза дороже. Поговорите с ним!
После рассказанного у меня пропадает охота говорить с Лазаром, но интересно все же понять природу душегуба.
Душегуб
Кафан (слово не нуждается в переводе) представляет из себя небольшой вагончик. Тут уютно. Кровопийца варит очень хороший кофе. Все сербы варят очень хороший кофе.
Лазар охотно рассказывает, что кафан — это временное недоразумение. На самом деле он командир роты и провоевал в этих местах три года. В роте у него было сто человек, нескольких убили, остальные после войны служат в боснийской армии или просто живут поблизости. Несильно коверкая русские слова, он быстро приступает к основным своим тезисам. Тезисы такие. Пендосам в Косово появляться ни в коем случае нельзя, потому что... Он резким жестом показывает, что с ними произойдет, если они войдут в Косово. Нет, не можа, сокрушенно качает головой. Он даже всем своим видом заботится о том, чтобы американцы остались в живых. Он добавляет, что вся его рота готова в любой момент ехать в Косово, и все остальные роты тоже.
— А оружие? — спрашиваю я.
Он зачарованно смотрит на меня.
— О,— говорит застенчиво и влюбленно,— "калашников"! Есть, у всех есть.
Я спрашиваю, сколько стоит кофе, в уверенности, что после такого душевного разговора денег он с меня не возьмет.
— О,— говорит он так же застенчиво и влюбленно,— три марки.
— Кровопийца... душегуб...— шепчу я про себя.
И мне кажется, он слышит.
А пендосами здесь и сербы, и наши военные зовут, разумеется, американцев. Вряд ли и это слово нуждается в переводе.
Союзники
Один день мы специально посвящаем осмотру их базы в Тузле. База называется "Игл", то есть "Орел". Американцы устроились, разумеется, неплохо. Но живут вечно в состоянии боевой тревоги. Ходят всегда с оружием: в столовую, кино, магазин. Перед входом в любое из этих заведений навалены мешки с песком, и бойцы, тщательно прицелившись в них, разряжают свои "М-16". Спят в основном в мешках. Это вызывает смех у наших десантников и смутное раздражение у самих американцев. Но они понимают: это война. Они и в фитнесс-центр идут в белых спортивных костюмах с капюшоном и с винтовкой за спиной. Серийные убийцы-маньяки из их же фильмов.
Их фитнесс-центр обычный, ничем не отличается от нашего "Ворлд класса" в Москве. На одном из тренажеров я увидел немолодого человека. Он не производил впечатления трехзвездного генерала Мигса, и впечатления морского пехотинца тем более. Я подошел к нему и спросил, что он тут делает. Человек этот оказался капитаном Колби, капелланом. Я вспомнил нашего батюшку и заинтересовался.
— В чем заключается ваша миссия? — спросил я его.
— О, у меня очень много работы,— ответил он.— Ко мне подходят 7-8 человек в день и спрашивают, зачем мы здесь.
— Они в чем-то сомневаются?
— Мне кажется, да.
— И что вы им отвечаете?
— Я рассказываю им, что с нашим появлением на этой земле все меняется к лучшему. Я рассказываю, что здесь строятся дома, сажаются деревья...
— Выращиваются цветы...— подсказал я.
— Нет, что вы,— покачал он головой,— никаких цветов. Сейчас ведь зима.
— А если они не удовлетворены вашим ответом? Было такое?
— Да, было,— помедлив, ответил он.— Тогда я направляю их к психиатру. Извините, но мне нужно заниматься спортом на другом снаряде.
И он пошел к штанге. А я вспомнил фитнесс-центр в нашей бригаде. В общем, чтобы долго не рассказывать, качаются там ребята минами, которые они сами же извлекли из боснийской земли и обезвредили. Ну и кто, вы думаете, выиграл в секторе "Север" миротворческий чемпионат по штанге? Конечно, Игорь Кондратьев из бригадной ремроты.
За свою службу в Тузле американские солдаты получают около 4000 долларов в месяц. Я не считаю, что это много. Потаскайте-ка за собой "М-16" 24 часа в сутки. И неуверенность в завтрашнем дне стоит денег.
И разумеется, вернувшись домой, американские парни становятся такими же героями войны, как ветераны Кореи и Вьетнама.
Этого при всем желании не скажешь о наших ребятах.
Захват цели
Но пора поговорить и о том, из-за чего наши стремятся сюда, в Боснию, гораздо яростней, чем американцы.
Да, они зарабатывают здесь не 4000 долларов в месяц. Они зарабатывают примерно 1070. Я имею в виду рядовых. Впрочем, разница между ними и офицерами небольшая. Комбриг получает здесь 1400.
И поэтому в десантных войсках бригада в Углевике — американская мечта. За полгода службы здесь человек решает все свои проблемы в жизни. И если сгорел дом у родителей, можно построить новый. И если ты всю свою жизнь мечтал о семилетнем "Опеле Вектра", для тебя нет ничего невозможного. И если ты хотел, чтобы твоя безответная любовь к отвергшей тебя вдруг стала взаимной, это обязательно случится. И твой ребенок пойдет в школу в новых валенках.
Финансирование этого миротворческого проекта идет отдельной строкой в федеральном бюджете. Министерство обороны не участвует.
И вот только когда я узнал обо всем этом, я понял настоящий смысл прощальных слов полковника на аэродроме в Тузле: "Личный состав убывает отсюда с гордо поднятой головой!"
А для того чтобы прибыть сюда, десантники и десантницы готовы на многое. Они слишком хорошо знают все про свою зарплату на родине.
Есть, к примеру, такой приказ по десантным войскам: женщина может попасть в бригаду, только если ей не исполнилось 30 лет, она не замужем и оформила опеку над детьми, если они, конечно, есть. И женщины оформляют развод и опеку. Как им удается изменить к лучшему свой возраст в паспорте, я не знаю, но в бригаде я видел много женщин, которым, при всем уважении... Но как-то, видимо, удается.
И ни для кого, конечно, не является секретом, что в бригаде много людей, которые никогда не попали бы сюда, если бы не их родственники и друзья. А что, в конце концов, нет такого понятия, как настоящая мужская дружба? В том числе и с женщинами?
Но есть и другие случаи.
Игоря Матвиенко после ротации оставили в бригаде на второй срок. Это редкость. Игорь — легендарный человек для тех, кто в курсе. Он разведчик, один из тех, кто в 1992 году участвовал в беспрецедентной операции по эвакуации сотрудников нашего посольства в Кабуле. Там в это время шла война, приземляться на аэродром решился бы только сумасшедший.
Сумасшедшие нашлись. На трех Ил-76 под ураганным огнем они сели и забрали людей. При этом один "Ил" сгорел прямо на аэродроме, но людей успели эвакуировать в другой самолет. Не успели сесть в самолеты только несколько десантников, в том числе Игорь. Они прикрывали отход. Игоря ранили в руку, раздробили сустав. Еще несколько дней они через весь воюющий Афганистан без документов добирались на машине до нашей границы. И добрались.
А у Игоря с тех пор рука не разгибается в локте. Ему сделали уже девять операций. Но чтобы спасти руку, нужен искусственный американский сустав. Он стоит около 10 000 долларов. И комбриг сам предложил Игорю остаться на второй срок.
Личные составы
Сразу скажу, что комбриг Николай Иванович Игнатов — Герой России. Звезду он получил за то, что руководил штурмом Белого дома в октябре 1993 года. И относитесь к этому как хотите.
И сын у него будет десантником. Учился на втором курсе экономического факультета МГУ, потом тайком от отца бросил его и поступил в Рязанское десантное училище. Отцу, в конце концов, понравилось.
— Друзья меня долго уговаривали,— рассказал комбриг.— Съезди, говорят, заработай денег. Согласился я, а что толку? Я к простоте привык, а тут лишнего слова никому не скажи, американцы кругом. Большой напряг... Дипломатия...
Он с удовольствием добавил недипломатичное слово.
— Да мне никаких денег не надо, скорей бы уже домой. Но ничего, летом возвращаюсь на свою должность.
Своих подчиненных командир тоже без устали учит дипломатии. Вот собрал он новоприбывших десантников и дает им установку на жизнь.
— Все прекрасно знают, что тут есть американцы. Как этот бывает? Познакомился наш солдат с американским, никогда такого не видел — ну, давай, махнем по рюмашечке. Американец легкомысленно соглашается. По второй... И пошло. А потом этот американец возвращается по мосту через Эльбу, падает в реку и ломает себе ногу. Два часа потом выбирается из этой речки, натыкается на колючую проволоку... Разве можно? Почему не помочь ему миновать мост, не проводить? Ведь было же, было такое!
А другой наш человек пьет с американцем прямо в Тузле. Напиваются, наш говорит: "Я могу выпить водки прямо из ботинка. А ты?" И, не дожидаясь ответа, снимает ботинок, наливает водку и пьет. Ну, и американец тоже. В результате у американца тяжелое отравление.
Уже мы настолько ослабили американскую бронетанковую дивизию, что командир ее думает иногда: "А хорошо ли, что у нас такие партнеры?" — и издает вот такие приказы по дивизии: "Личный состав неамериканского происхождения не должен приглашать американский личный состав к употреблению алкогольных напитков под любым предлогом... Личный состав неамериканского происхождения не должен продавать, передавать или дарить американскому личному составу любые алкогольные напитки под любым предлогом..." И доводит этот приказ до моего сведения. Вот он, этот приказ!
В описании комбрига российская политика на Балканах выглядит, безусловно, агрессивной. Приказ этот между тем я видел своими глазами.
Личный состав неамериканского происхождения не дыша внимал словам комбрига. Он открывал для себя новую жизнь.
А ранним утром следующего дня комбриг провожал на родину последнюю колонну машин, которую офицеры и солдаты купили здесь на честно, в общем, заработанные деньги. Были в этой колонне "Ауди", сотая и восьмидесятая, и "Опель Вектра", и "Фольксваген Пассат". Замыкал колонну дамский любимчик внедорожник "Форд Мэвэрик". Командир был благодушен, прощально улыбался и сказал только:
— Главное правило не забывайте. Если красный свет горит, постарайтесь останавливаться.