"Переход к коммунизму требует постоянного улучшения деятельности государственного и хозяйственного аппарата, развития в нем демократических основ и общественных начал". Из речи Н. С. Хрущева 18 октября 1961 года о приходе коммунизма в 1980 году
Из воспоминаний М. С. Смиртюкова (в 1964-1989 годах — управляющий делами Совета министров СССР)
Добили Косыгина брежневские ребята, когда в октябре 1980 года позвонили ему в больницу и предложили написать заявление об отставке. Этого он не перенес...
По крупным, принципиальным вопросам Косыгину всегда приходилось трудно. Они ведь предварительно обсуждались на Политбюро. Вначале Косыгина поддерживали там зампред Совмина СССР Кирилл Трофимович Мазуров и глава правительства РСФСР Геннадий Иванович Воронов. Мазуров выступал помягче, а Воронов был мужик резкий и говорил Брежневу в глаза все, что думал. Но их Брежнев потихоньку из Политбюро убрал, и Косыгину нередко приходилось противостоять всей этой партийной братии практически в одиночку. Борьба с ним шла по всем правилам ведения дворцовых интриг. У Брежнева среди зампредов Совмина были свои люди, которые после заседаний правительства чуть ли не бегом бежали к телефонам, чтобы доложить генсеку о том, что у нас говорилось. В аппарат Совета министров ЦК постоянно направлял своих людей, и не всегда от этих назначенцев удавалось отбиться. В ходу были и более тонкие интриги... Косыгина сломил не Брежнев, а болезнь. Он ведь был человеком крепким, спортивным. Много ходил пешком, занимался греблей. И в 1976 году во время катания на байдарке он перевернулся и, называя вещи своими именами, утонул. Его откачали, но клиническая смерть подорвала и его организм, и его дух. Эх, если бы охрана подоспела вовремя...
В охране Алексея Николаевича работали преданные ему люди. Но сам он не любил, когда охрана окружает его. И нередко он отрывался от них. Я помню, в Юрмале прикрепленные к нему ребята зазевались, а он сел на велосипед — и на пляж. Надо было видеть, как они сломя голову неслись за ним вслед. Думаю, что и в случае с байдаркой он решил показать, что сила у него есть, и оторвался от ребят, плывших за ним на обычной весельной лодке.
Из воспоминаний академика РАМН Е. И. Чазова (в 1967-1987 годах — начальник 4-го Главного управления Минздрава СССР)
Несчастье случилось в воскресенье, 1 августа 1976 года. Стоял прекрасный летний день, и я, пользуясь свободным временем, решил съездить за город. После обеда раздался звонок, и взволнованный голос сообщил, что только что перевернулась лодка, в которой находился Косыгин, и сейчас он находится в тяжелом состоянии в военном госпитале в Архангельском, вблизи места, где произошел инцидент. Через 20 минут я был в госпитале. Оказалось, что Косыгин, увлекавшийся академической греблей, отправился на байдарке-одиночке. Как известно, ноги гребца в байдарке находятся в специальных креплениях, и это спасло Косыгина. Во время гребли он внезапно потерял ориентацию, равновесие и перевернулся вместе с лодкой. Пока его вытащили, в дыхательные пути попало довольно много воды. Когда я увидел его в госпитале, он был без сознания, бледный, с тяжелой одышкой. Почему Косыгин внезапно потерял равновесие и ориентацию? Было высказано предположение, что во время гребли у него произошло нарушение кровообращения в мозгу с потерей сознания, после чего он и перевернулся. Наш ведущий невропатолог академик Е. В. Шмидт и нейрохирург академик А. Н. Коновалов полностью подтвердили этот диагноз, а затем он был уточнен и объективными методами исследования. К счастью, разорвался сосуд не в мозговой ткани, а в оболочках мозга, что облегчало участь Косыгина и делало более благоприятным прогноз заболевания...
Сильный организм Косыгина, проводившееся лечение, в том числе разработанный комплекс восстановительной терапии, позволили ему довольно быстро не только выйти из тяжелого состояния, но и приступить к работе. Но это был уже не тот Косыгин...
Из воспоминаний В. И. Воротникова (в 1971-1975 годах — первый секретарь Воронежского обкома КПСС, в 1975-1979 годах — первый зампред Совета министров РСФСР, в 1979-1982 годах — посол СССР на Кубе)
Нам, людям, близким в то время к высшему руководству страны, было известно, что между Брежневым и Косыгиным существуют определенные трения. И Брежнев не раз в разговорах с нами, секретарями обкомов, неодобрительно высказывался о деятельности правительства. Бывая на Политбюро, работая еще тогда заместителем председателя Совмина РСФСР, я сам был очевидцем вот таких зачастую несправедливых обвинений. Причем это делал не сам Брежнев, а другие товарищи. Я лично был свидетелем того, как, например, Кириленко допускал грубые выпады в адрес Косыгина. К чести Алексея Николаевича, он никогда не оставлял эти нападки без ответа, а всегда аргументированно, резко и иногда даже зло парировал их.
Продолжалось это до 1976-1977 годов. В 1976 году у Косыгина был то ли микроинфаркт, то ли микроинсульт. И в это время Тихонов становится первым зампредом союзного правительства. Обычно заседания Совмина СССР во время отпуска Косыгина проводили сначала Полянский, а потом Мазуров. А тут вдруг смотрим — заседание начинает вести Тихонов, хотя с его стороны, как я заметил, не было какого-то стремления занять место председательствующего. Ну а в конце 1979 года, после того как у Косыгина произошел обширный инфаркт, Тихонов стал исполнять обязанности председателя правительства. Стало явно чувствоваться, что замена Косыгину готова, хотя тот еще не подавал заявления об отставке. Его, по существу, насильно отправили на пенсию. И основную роль в этом, как рассказывают, сыграл Черненко, который вел переговоры с Алексеем Николаевичем и попросил того написать прошение об отставке, сославшись на просьбу Брежнева. Косыгин его и написал. И после этого в октябре 1980 года Тихонова утвердили председателем Совета министров, а в декабре того же года Алексей Николаевич скончался. Но и тут произошел курьез: смерть Косыгина совпала с днем рождения Брежнева (Косыгин умер 18 декабря 1980 года, за день до дня рождения генерального секретаря.— "Власть"), и в течение двух-трех дней страна не знала, что Косыгин умер. Это, несомненно, негативно отразилось на общественном мнении по отношению к руководству нашей страны, хотя нам было ясно, что сам Брежнев в это время был уже недееспособен и кто-то его подталкивал к таким действиям.