премьера / театр
После фестивальной премьеры в сентябре моноспектакль "Старая женщина высиживает" по пьесе польского классика Тадеуша Ружевича в постановке польского режиссера Збигнева Хшановского вошел в репертуар Национального академического драматического театра им. Франко. Как актриса Лариса Кадырова выводит истоки театра абсурда из рядовой семейной драмы, видела ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Поход на спектакль "Старая женщина высиживает" на Малой сцене Театра им. Франко начинается словно спортивная эстафета. Сначала зритель из вестибюля попадает в своеобразный театральный музей — огромную комнату, стены которой увешаны портретами артистов и режиссеров, а по периметру расставлены стенды с макетами декораций и афишами свежих спектаклей. Из-под двери, которая находится справа, слышно, как в зале оркестр под управлением Владимира Гданского репетирует россиниевские увертюры. Однако вход туда открывается только по свистку увешанной килограммами пыльных серых рюшей Ларисы Кадыровой, которая в этом музейном контексте воспринимается как оживший экспонат.
Спектакль тоже кажется собранным из осколков и обрывков прошлого. Костюм актрисы и декорации (включая антикварного вида стол и стул, которые героиня катит перед собой мимо исполняющего парадный туш оркестра) приписываются в программке спектакля Евгению Лысику — знаменитому львовскому театральному художнику, умершему в 1991 году. Автору пьесы, корифею польской драматургии абсурда Тадеушу Ружевичу — почти девяносто. Да и режиссер спектакля Збигнев Хшановский тоже далеко не юноша — он ставил во львовском Театре им. Заньковецкой "Дамы и гусары" еще в то время, когда там работал Богдан Ступка.
Вместе с Ларисой Кадыровой два года назад Збигнев Хшановский создал моноспектакль "Сара Бернар — вопреки всему". Как и в случае со "Старая женщина высиживает", его премьера состоялась в рамках Международного фестиваля женских монодрам "Мария", возглавляемого госпожой Кадыровой. В том спектакле Сара Бернар на десять лет старше нынешней Кадыровой, ведущей драму-воспоминание от начала до конца практически неподвижно. Своему персонажу, на сей раз безымянному, артистка почти ровесница: им обеим под семьдесят.
Старая женщина Ларисы Кадыровой поначалу похожа на наседку, которая перед смертью вдруг одумалась, что надо бы и цыплят высидеть. "Кудахчет" она по-своему, с удовольствием многократно повторяя раскатистое слово "цукор-р-р" — как ни крути, а жизнь постоянно приходится подслащивать. Затем она как-то незаметно превращается в бомжиху, окруженную стаей грязных собак в цветных бантиках. И сахар в чае размешивает указательным пальцем, и орет на несуществующего бармена, и сама себе зачитывает вслух отрывки из газетных статей.
Однако туман самого обычного на первый взгляд сумасшествия мало-помалу рассеивается. Серое тряпье вместе с деталями причудливого головного убора опадает на пол, и перед зрителем в самой обычной белой рубахе остается самая обычная 70-летняя женщина, на старости лет оказавшаяся не нужной никому, даже собственным детям. Горькое прошлое поглотило абсурдное настоящее, и женщина, свернувшаяся в клубочек на полу, превратилась в ту крохотную жизнь, которую так упорно пыталась высидеть. Словно перед смертью человек, уже не способный дать потомство, обязан сам себя родить заново — чтобы без лишнего багажа перейти на следующий этап эстафеты.