"Большое, принципиальное значение имеет вопрос о формировании выборных партийных органов. Предлагается новый порядок, который обеспечивает систематическое обновление состава руководящих партийных органов".
Из речи Н. С. Хрущева 18 октября 1961 года о приходе коммунизма в 1980 году
Из воспоминаний Н. А. Дебилова (в 1960-1980 годах — секретарь генеральных секретарей ЦК КПСС)
Горбачева выдвинул Капитонов (секретарь ЦК КПСС, курировал отдел организационно-партийной работы, занимавшийся кадровыми вопросами.— "Власть"). У Ивана Васильевича не бывало никаких полутонов. Только черное и белое. Если ему не нравился секретарь обкома, будь хоть семи пядей во лбу, все равно Капитонов его снимет. А уж если нравился, то сидел на посту двадцать лет или выдвигался на повышение в Москву. А как секретарь Ставропольского крайкома Горбачев мог ему не нравиться? Он обхаживал всех. Приезжаю я отдыхать в Кисловодск, меня по чину встречает помощник Горбачева. В номере ящик яблок и ящик винограда. Зачем они мне? "Так положено",— отвечают. Я все раздавал другим отдыхающим, кому таких благ не полагалось. Перед Новым годом всем нужным людям в ЦК подарок от Горбачева — ящичек с бутылкой вина и бутылкой коньяка, засыпанными орехами. Капитонов его в Москву и вытащил (в ноябре 1978 года Горбачева избрали секретарем ЦК КПСС, в 1979 году — кандидатом в члены Политбюро, 21 октября 1980 года — членом Политбюро.— "Власть").
Из воспоминаний А. С. Грачева (в 1973-1991 годах — сотрудник аппарата ЦК КПСС, в 1991 году — пресс-секретарь президента СССР)
Благоволил к Горбачеву, до того пока не впал в полулетаргическое состояние, сам Леонид Ильич. Адресовав членам Политбюро его (Горбачева.— "Власть") записки, обещал свою поддержку в преддверии пленума по сельскому хозяйству и на заседаниях ПБ многозначительно замечал, что "надо бы поддерживать инициативную молодежь, раз уж мы ее выдвигаем". Но по мере дряхления генсека угасал и его интерес к поступавшим "снизу" идеям. К тому же после окончательного утверждения своего непререкаемого авторитета в соперничестве с премьер-министром потеряла прежнюю ценность в его глазах и упоминавшаяся уже "группа оперативной поддержки".
Почувствовав это ослабление внимания Брежнева к своему "протеже", аппаратный истеблишмент постарался осадить "выскочку". Горбачеву явно дали понять, что "суетиться" не стоит, и достаточно демонстративно отодвинули его в категорию "заднескамеечников" ЦК. За восемь лет пребывания первым секретарем Ставропольского крайкома он ни разу не удостоился права выступления на пленуме ЦК, хотя каждый раз исправно записывался в прения. "Всегда давали слово "вернякам",— жаловался он,— ростовскому, саратовскому, тюменскому секретарям, о которых заранее было известно, что они скажут".
Попробовали подкопаться под "нетипичного" ставропольца, в котором брежневское окружение учуяло чужака, и с другого бока. Надеясь найти компромат, начал было "копать" тогдашний всесильный министр внутренних дел и друг брежневского семейства Н. Щелоков, в конфликт с которым Горбачев вступал из-за самоуправства его подчиненных. В одном из доверительных разговоров он заявил своему окружению: "Горбачева надо уничтожить!" Однако отыскать компромат не удалось, а на более серьезную спецоперацию у него уже не хватило времени...
Попав на партийный олимп и реализовав тем самым заветную мечту большинства функционеров, Горбачев, по его собственным словам, стал чувствовать "меньше свободы, чем в Ставрополе"... Еще болезненнее происшедшие перемены переживала Раиса... На одном из первых же официальных приемов, когда элегантная Раиса по незнанию московских порядков встала на место, не подобающее ей по статусу мужа, жена Кириленко не замедлила указать ей на это. Ошеломленная полученной выволочкой, Раиса потом растерянно спрашивала мужа: "Что же это за люди?"...
Из воспоминаний В. И. Болдина (в 1981-1987 годах — помощник секретаря, затем генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева)
Горбачев по складу ума, привычкам, по духу провинциал, которому вскружила неокрепшую голову ранняя слава. Если бы не орден за уборку урожая, полученный им в юности, Горбачев стал бы, наверное, неплохим председателем колхоза или даже начальником райсельхозуправления. А благодаря ордену он попал и в МГУ, и на аппаратную работу. Разглядел я это не сразу. Ну стереотип такой: если человек достиг определенных высот, а Горбачев был секретарем ЦК и членом Политбюро, значит, он что-то серьезное собой представляет. А потом мало-помалу, отдельными штришками начал проступать реальный человек. Помню, как-то зашел к нему, а он сидит и от исписанных блокнотов отрывает кожаные обложки и складывает их в стол. Перехватил мой недоуменный взгляд, засмеялся: "А в хозяйстве все пригодится". Но после этого он свою крестьянскую прижимистость старался если не скрывать, то маскировать. В тот период он редко демонстрировал и свою обидчивость. Да и свои непомерные амбиции тоже держал при себе. Он ведь до конца никогда не раскрывался с подчиненными. Но его никто даже в самой отдаленной перспективе не рассматривал в качестве претендента в генеральные секретари. В аппарате ЦК где-то с 76-го года, кулуарно конечно, вопрос о наследнике обсуждался регулярно. На Брежнева ведь было больно смотреть. В 1981 году вопрос о наследнике стал уже наболевшим. А он был человеком, на которого свалили все навозные дела — сельское хозяйство. Обычно все, кто занимал этот пост, были мальчиками для битья. Потому что поднять сельское хозяйство у нас еще никому не удавалось. Но как кандидат в первые лица Горбачев в тот момент не котировался не только поэтому. Я знал отношение к нему интеллигенции. Я приглашал на беседы к нему академиков Шаталова, Абалкина, Аганбегяна, Заславскую. Потом они заходили ко мне, пили чай, некоторые констатировали: "Приятно, что он интересуется экономикой. Но сам он — ничего впечатляющего". Над ним посмеивались из-за того, что говорил он вкривь и вкось. Что-то удалось поправить, а со словом "нАчать" ничего не получилось. Я ему несколько раз говорил, как надо его произносить, и раза два он сказал его правильно. А потом плюнул.
Не лучше относились к нему члены Политбюро и секретари ЦК. Горбачев все время мельтешил и этим раздражал коллег. Так что, пока был жив Брежнев, Горбачева время от времени одолевал пессимизм. Как-то он даже начал говорить о защите кандидатской диссертации. Мол, опубликованные статьи есть, надо бы оформить диссертацию: вдруг придется из ЦК уходить. И даже как-то притих.