"Уверен, что мы сумеем обуздать терроризм. Мир и согласие в регионе будут восстановлены",— пообещал Сергей Степашин чеченцам. Но боевикам бояться нечего: Степашин воюет с ними с 1994 года. И нет никаких оснований полагать, что в этот раз его ждет победа.
"В случае совершения с чеченской территории новых террористических актов и тяжких преступлений базы и места скопления бандформирований в соответствии с международной практикой будут уничтожены". Это цитата из официального заявления министра внутренних дел, распространенного на минувшей неделе.
Нечто подобное он уже говорил: осенью 1994 года директор Федеральной службы контрразведки Сергей Степашин пообещал "разобраться" с режимом Дудаева до конца года. Потом был неудавшийся штурм Грозного войсками чеченской оппозиции, состоявшими из переодетых российских военных, завербованных подчиненными Степашина. Потом началась настоящая война. Причем началась именно по настоянию директора ФСК: когда Павел Грачев убеждал Совет безопасности, что ему нужно не менее 100 тыс. человек и несколько месяцев подготовки, Степашин заявил, что чеченцы будут встречать освободителей от дудаевского гнета хлебом-солью. Так началась чеченская война.
Впрочем, войной она стала позднее. Сначала "меры по наведению конституционного порядка в Чеченской республике" предполагали проведение войсковой операции, которая должна была завершиться в течение двух месяцев. Тогда казалось, что блицкриг не только позволит наконец восстановить управляемость отколовшегося субъекта федерации, но и повысит рейтинг Бориса Ельцина.
Не получилось. Войска, наспех собранные со всей России буквально по батальону, натолкнулись на эшелонированную, хорошо организованную оборону. А когда блицкриг захлебнулся, неподготовленность войск стали компенсировать традиционным российским средством — кровью. В результате в 1996 году в Хасавюрте генерал Лебедь подписал акт о капитуляции России.
Сегодня Степашин счел, что хорошо усвоил уроки Чечни, и решил, что пришло время вновь ринуться в бой — уничтожать бандформирования. Его смелость объясняется отнюдь не верой в собственные силы. Напротив, он хорошо понимает, что собственных сил у него слишком мало, чтобы выполнить обещания. Подчиненные Степашину СОБРы и ОМОНы могут в лучшем случае стоять на блокпостах (чем они и занимались в Чечне в 1994-1996 годах), но никак не приспособлены для проведения спецопераций в глубоком тылу врага. Да и спецназ внутренних войск без серьезных потерь с этим не справится. Поэтому глава МВД собирается воевать чужими руками — прежде всего силами Минобороны. В этом, пожалуй, и заключается его главная ошибка.
В 1994 году Павел Грачев побоялся прослыть трусом и согласился ввести войска в Чечню. Грачев знал, что нерешительности ему второй раз не простят — с него хватило октября 93-го, а расставаться с министерским постом ему совсем не хотелось. К тому же в самом Минобороны к тому времени сформировалась серьезная оппозиция, готовая в любой момент взять власть в свои руки. Но сейчас министром обороны является совсем другой человек — Игорь Сергеев. И он сделает все, чтобы не дать втянуть себя в войну.
Вокруг Чечни сегодня расположены несколько элитных дивизий и бригад — так называемые части постоянной готовности. Мотострелковые дивизии в Волгограде и Владикавказе (20-я и 19-я), бригады в дагестанском Буйнакске и ставропольском Буденновске (136-я и 205-я) почти полностью укомплектованы личным составом и техникой (в том числе современной) и готовы в течение суток отмобилизоваться и вступить в бой. К ним можно добавить 21-ю ставропольскую воздушно-десантную бригаду и 7-ю новороссийскую дивизию ВДВ. Эти части — лицо новой российской армии.
Но Сергеев знает цену этому лицу. Достаточно сказать, что чуть ли не половина младших офицеров в этих бригадах и дивизиях — "двухгодичники", призванные в армию после военных кафедр вузов. И министр понимает, что, если эти "пиджаки" поведут солдат в бой, кончится все совсем плохо.
Технарь Игорь Сергеев, всю жизнь прослуживший в ракетных войсках стратегического назначения, не верит и в могущество спецназа Главного разведуправления, созданного специально для подрывных действий в тылу врага. На него не производят особенного впечатления бьющиеся о головы десантников кирпичи и бутылки. Он помнит, как беспомощны были отборные части ВДВ в Чечне и как в самом начале войны в плен чеченцам в полном составе сдалась спецгруппа ГРУ из двух с лишним десятков человек. Потом ГРУ вроде бы восстановило свое реноме — за удачное покушение на Салмана Радуева старший лейтенант разведуправления даже получил звание Героя России. Но через несколько месяцев Радуев неожиданно воскрес — пусть и с изрядно изменившимся черепом.
Принадлежащая ФСБ знаменитая "Альфа" тоже вряд ли согласится воевать с чеченскими боевиками: офицеры спецгруппы и так убеждены, что их подставили в Буденновске и Первомайском. А созданная в прошлом году при краснодарском УФСБ в Сочи "северокавказская 'Альфа'" еще слишком молода, чтобы решать столь серьезные и масштабные задачи, как разгром баз боевиков.
Так что в этот раз на помощь живой силой Степашину рассчитывать вряд ли приходится.
Однако теперь-то все по-другому. Телевизор смотрят все. Все теперь знают, что воевать совсем не нужно — достаточно нанести несколько "ракетно-бомбовых ударов". И тебя все сразу станут уважать. По Афганистану, Судану, Ираку или Чечне — неважно. Есть только одно условие, которое необходимо обязательно выполнить: нельзя, чтобы при этом гибли свои.
Действительно, российские штурмовики Су-25 осенью 1994 года весьма успешно выполнили задачу по уничтожению дудаевской авиации: они разбомбили более сотни чеченских учебных самолетов чехословацкого производства L-29 и L-39, которые под руководством генерала авиации Дудаева были переоборудованы в довольно мощные боевые машины. Однако надо сильно недооценивать чеченских боевиков, чтобы думать, что они будут дожидаться бомбардировок в своих лагерях. При первой же угрозе они, как диктуют каноны чеченского военного искусства, моментально рассредоточатся по населенным пунктам, и уничтожить их можно будет, лишь разбомбив несколько селений и городов. Разумеется, не приходится ожидать и того, что в этих селениях их начнут отлавливать местные "правоохранительные органы": угроза новой российской агрессии лишь сплотит чеченцев.
Не много надежды и на высокоточные ракетные комплексы сухопутных войск "Точка-У". "Точки" наводятся на цель по снимкам космической аэрофотосъемки — в этом случае максимальное отклонение от цели составляет всего 170 метров. Однако сейчас над территорией Чечни лишь раз в сутки пролетает военный аппарат видовой разведки "Космос-2359"; на получение, расшифровку и обработку информации требуется не меньше трех суток — говорить об оперативном контроле за базами террористов в таких условиях не приходится. К тому же в условиях гористой местности (а базы боевиков, как правило, расположены именно в горах) эффективность применения высокоточного оружия значительно снижается: мешает сложный рельеф.
Проблема, наконец, не только в эффективности боевых средств. Игорь Сергеев понимает, что, даже если он отдаст свои войска в оперативное подчинение МВД (а именно так должно произойти в соответствии с утвержденной прошлым летом Концепцией государственной политики по военному строительству), ответственности за возможные печальные последствия операции по уничтожению "баз и мест скопления бандформирований" с него никто не снимет. А последствия могут быть самыми разными — от провала операции до гибели мирного населения и начала новой большой войны. Ведь во время первой чеченской войны уже в январе 1995 года (то есть спустя месяц с небольшим после ввода войск) руководство федеральными силами было возложено на МВД. Но в конечном итоге вся вина за массовую гибель людей и поражение в войне легла на Грачева и его подчиненных.
Есть и еще одна причина, по которой маршал Сергеев постарается не допустить войны. Он давно подозревает своего первого зама, начальника Генштаба Анатолия Квашнина, в министерских амбициях. В отличие от министра Квашнин имеет боевой опыт — он командовал Северо-Кавказским военным округом фактически всю чеченскую войну. И хотя особых лавров на этом поприще он не снискал, назначение его начальником Генштаба как нельзя лучше характеризует отношение к нему Бориса Ельцина. Поэтому у не умеющего воевать ракетчика Сергеева есть основания всерьез опасаться, что после первых же неудач президент решит использовать опыт Квашнина на министерском посту.
Словом, скорее всего, Степашину не удастся реализовать свой план. Ему этого просто не позволят.
НИКОЛАЙ ГУЛЬКО
--------------------------------------------------------
Как захватили генерала Шпигуна
5 марта, 15.45, Грозненский аэропорт имени шейха Мансура. Все как обычно. Диктор просит пассажиров рейса Грозный--Москва зарегистрироваться и пройти на посадку. Один из них — Шпигун. В Москву он летел к жене Светлане — на празднование 8 Марта. Генерал отпускает телохранителей, улыбается, машет рукой, говорит, что вернется не позднее 10-го числа.
За ним уже следят. Среди пассажиров у террористов были сообщники, купившие билеты по фальшивым паспортам. Другая группа бандитов на двух "УАЗах" поджидала самолет в точке разворота взлетной полосы. Однако погода чуть не спутала бандитам все карты. Чтобы взлетать против ветра, Ту-134 вырулил в противоположную сторону.
В это время из багажного отделения в салон ворвались три вооруженных автоматами человека в масках. Там к ним присоединились еще двое. Террористы приказали экипажу остановить самолет, пригрозив открыть огонь на поражение. Затем через багажное отделение они выволокли генерала на улицу и побежали в сторону Терского хребта.
Пилот повернул самолет к зданию аэровокзала, чтобы доложить о случившемся. Тут на огромной скорости к лайнеру подъехали два "УАЗа", из которых выскочили люди в камуфляжной форме. "Я сначала подумал, что это местные милиционеры,— вспоминал командир экипажа.— Они потребовали пустить их в самолет. Убедившись, что ни Шпигуна, ни их сообщников на борту нет, они умчались вслед за первой группой".
После этого была поднята тревога, и аэропорт оцепили.
Руководство МВД утверждает, что организаторами похищения Шпигуна являются Радуев и Басаев. "Бандитов прикрывали чеченские спецслужбы,— говорят милиционеры.— Во всяком случае, грозненский аэропорт — это одно из немногих мест в Чечне, которое хорошо охраняется. Машины террористов беспрепятственно пропустили в запретную зону и помогли пронести оружие на борт самолета. А в здании аэровокзала остались всего три сотрудника министерства шариатской безопасности".
--------------------------------------------------------
Степашин заступился за друга
По официальным данным, сейчас в Чечне находятся не менее 700 заложников, четверть их которых — военные и милиционеры. Почему же только сейчас у Степашина, по его собственному выражению, "уровень терпимости исчерпался"?
Шпигун — не просто очередной кавказский пленник, это личный друг Степашина. Познакомились они еще во время чеченской войны, когда Шпигун работал заместителем министра внутренних дел Дагестана. Он принимал участие в переговорах об освобождении заложников, захваченных в Кизляре бандой Салмана Радуева. Как известно, переговоры эти закончились полным провалом. Затем генерал возглавил один из фильтрационных лагерей для чеченских боевиков. Большинство чеченцев, прошедших через эти "отстойники", либо погибли, либо остались инвалидами (правда, в МВД все это отрицают).
В свое время Джохар Дудаев издал указ "Об ответственности федеральных чиновников за чеченскую трагедию". В списке врагов помимо Степашина, Грачева, Куликова, Сосковца фигурирует и Шпигун. Радуев обещал выполнить этот указ. Участников операции по захвату Шпигуна он наградил орденами генерала Дудаева.
--------------------------------------------------------
Что у них можно отнять
Российские власти пригрозили Чечне экономической блокадой. Им будет трудно реализовать эту угрозу.
Электричество. После войны Чечня электричества не вырабатывает, а получает около 100 млн кВт•ч из Осетии, Ингушетии и Ставропольского края. При этом ничего за это не платит — долг Чечни российскому энергетическому монополисту РАО "ЕЭС России" составлял на начало марта 630 млн рублей. Как сообщили Ъ в "ЕЭС России", руководство этой компании не раз обращалось в правительство с предложением ограничить или прекратить поставки энергии в Чечню, но Белый дом не позволил это сделать. По мнению специалистов, отключить Чечне электричество технически не составляет проблемы. Проблема политическая: ведь без света останутся не только террористы, но и все население республики.
Газ. От федеральной системы газоснабжения Чечню отключить практически невозможно, потому что через нее осуществляются транзитные поставки газа в Дагестан. Перекрыть газовый вентиль Чечне означало бы одновременно начать блокаду Дагестана. Пользуясь этим, Чечня за газ также не платит.
Нефть. Оставить Чечню без нефти будет так же сложно. Промышленные запасы нефти в республике, по довоенным оценкам 1994 года, составляют 50 млн тонн — этого достаточно для удовлетворения ее потребностей в течение многих лет. Во время войны мощности по добыче и переработке нефти пострадали, но к настоящему времени Грозненский нефтеперерабатывающий завод отчасти восстановлен и функционирует. Кроме того, в Чечне развит кустарный способ переработки нефти — множество мелких предприятий разбросаны по всей территории республики. Даже во время войны российским властям не удалось полностью лишить Чечню топлива.
Продовольствие. Россия в значительной мере кормит Чечню. Около 90% населения республики, проживающего в городах и крупных селах, почти полностью зависит от внешних поставок продовольствия — главным образом из Ставропольского края и Дагестана. Но, разумеется, закупать продовольствие Чечня в случае чего сможет и в других странах — были бы деньги.
Деньги. Чечня финансируется из федерального бюджета как никакой другой регион России. Так, в ноябре прошлого года из Фонда финансовой помощи субъектам федерации Чечне предусматривалось выделить 32,5 млн рублей — из 89 регионов формально лишь шестнадцати причиталось больше. Но на самом деле Чечня — самый привилегированный регион, поскольку она вообще не платит в российский бюджет ни налогов, ни социальных сборов. Несмотря на это, распоряжение правительства, подписанное Примаковым в начале декабря минувшего года, обязует Минфин и Пенсионный фонд России содержать пенсионеров, врачей, учителей и других бюджетников на территории Чечни. Если Россия прекратит финансирование, именно они и пострадают в первую очередь.